Но сколько ни отдыхай, время любого отпуска ограничено. И баба вышла на работу. Она приветливо поздоровалась со всеми. Чмокала в щеки всех без разбору. Щебетала, что вспоминала всех и соскучилась по каждому. Видно, что за время отпуска все перезабыла. Николая звонко поцеловав в щеку, погладила по плечу и, сунув ему в рот какую-то импортную жвачку, сказала:
— Наслаждайся!
Колька даже ни словом не перекинулся с нею, ни о чем не спросил, не оглянулся вслед, и бабы, исподтишка следившие за их встречей, мигом потеряли интерес к этой паре. Они поняли, судачить не о чем.
Николай держался так, словно ничего не произошло, и ни разу не повернул голову в сторону токарного станка и самой Маринки, словно их и не было в цехе.
Сама баба на перерыве долго и громко рассказывала, где она побывала и что повидала. Показывала фотографии, где она почти голая загорала на пляже, купалась в море, танцевала и веселилась с какими-то мужиками, обедала в ресторанах и кафе.
— Я никогда так не отдыхала, как в этот раз! У нас была хорошая группа. Только три женщины, кроме меня. Ну они не в счет, все старые. Остальные мужики, крутые! Наши, настоящие мужики, натуральные! С ними скучать некогда. Я была нарасхват, — обвела мужиков цеха вызывающим, насмешливым взглядом.
— Коль так, чего ж одна вернулась, и никто тебя не зацепил? — наивно удивился слесарь Мишка.
Бабы ехидно захихикали. Вопрос им понравился. Но Маринка ответила не смутившись:
— Еще сколько предложений получила. Только мне спешить некуда! Я на будущий год хочу в Штаты сорваться. Там во Флориде, говорят, много миллионеров отдыхают.
— Да! Одно непонятно! Говоришь, предложения были, а они бывают всякими. И неприличными тоже! — заметил электрик недвусмысленно.
— Мне не посмели б! — отозвалась Маринка.
— Спонсоры народ смелый, они не станут церемониться, каждую насквозь видят! — вставил Николай.
— Пошляк! — услышал резкое.
— А че бухтишь на Кольку, срываешься как цепная? Гля, в чем загорала и купалась? Почти в чем мать родила. Одни шнурки, даже без плавок, лифчик не надела. Вся как есть наруже! Мужики что, слепые? Коль дозволила себя так фотографировать, значит, занимай к бабе очередь. Тут большого ума не надо! — вмешался сварщик, усмехаясь криво.
— Хам! Пещерный примат! Ты за кого меня принял? За рубежом, между прочим, считается неприличным загорать в купальниках и плавках. Считают, что эти люди больны или ущербны. Потому не стыдятся обнажаться.
— Не сочиняй!
— Там много пляжей для нудистов. Туда только абсолютно голых пускают.
— А билеты в тот притон почем?
— Дикари! У нудистов свои рестораны есть во всем мире! — возмущалась Маринка.
— Мы и так знаем, что путаны, как тараканы, везде развелись.
— Отморозки! — кричала Маринка.
— Ты не ори! Чего возмущаешься. У всех свои взгляды на нудистов. Не надо нам их навязывать. Но мой тебе добрый совет, когда в следующем году будешь брать путевку на отдых, смотри не выбирай Китай!
— Почему? Там есть, что посмотреть!
— Но в Китае путанок расстреливают! Это точно! — говорил сварщик.
— Откуда знаешь?
— А ты был в Китае?
— Не могу, трех рублей не хватает! А вот по телику и видел, и слышал. Там и своих, и приезжих баб хватают за мандолину и каюк! Не объясняют долго! У них закон такой, блюдут нравственность.
— Где путанки, и кто я? — возмущалась Маринка.
— Им плевать! Засекут тебя в этих вот шнурках, за них и выволокут. Пока будешь оправдываться и доказывать что-то, всадят пулю в лоб и разговор закончен, — смеялись мужики, подпортив основательно настроение бабы. Тут еще как назло сломался станок. Марина осмотрела, поняла, что самой с ремонтом не справиться, и позвала слесаря. Тот, глянув, заматерился:
— У нас на складе таких деталей нет! Пока закажут и получат, недели две пройдет, не меньше. За это время сможешь еще покуролесить за границей. А повезет, так какой-нибудь лох возместит простой!
И слесарь, и сама Маринка знали, что любую деталь на своем станке сможет сделать Николай. Сколько заказывали ему друзья, всегда выручал. И Степке на машину сколько их сделал! Выручал и Димку с Ваней. А уж в своем цехе считали непревзойденным Левшой. Случись такое раньше, сам подошел бы и сделал бы без просьб. Но это раньше. Теперь Коля и голову не повернул. Сделал вид, то не слышит. Ему наплевать, что там кричит баба, чего матерится слесарь. Человек отвернулся от Маринки и занят своим делом.
Та побежала на склад, но кладовщица руками развела и ответила:
— Нету!
— А что делать?
— Заказывать на заводе-изготовителе, сама понимаешь. Это недели две или три ждать придется! Если хочешь скорее, проси Николая. Может, выручит. У вас с ним шуры-муры, как я слышала. Может, поможет, если в цене сойдетесь, — хихикнула в кулак.
Маринка, покрутившись у станка, подошла к Николаю. Ждала, что сам увидит, спросит как раньше:
— Что нужно? Чем помочь?
Но мужик не оглядывался и не хотел замечать бабу. Тогда, решившись, дернула за рукав. Николай коротко оглянулся, спросил хмуро:
— Чего тебе?
— Станок накрылся!
— Иди к слесарю!
— Уже была. Сказал новую деталь нужно ставить!
— А я причем?
— Выручай!
— Я не «неотложка».
— Коль, ну это долгий простой! Я ж ничего не заработаю. С отпуска вернулась, в кармане ни гроша! — жаловалась баба.
— Не вытирай сопли о мои рукава! — отдернул руку и отвернулся.
— Вот гады! Все козлы! Ишь, крутыми позаделались! Сколько идиотов в цехе, а мне помочь некому! Мужиками называются, отморозки облезлые! — пошла к начальнику цеха, тот послал оформлять заявку на заказ, сказав жестко:
— Я не могу приказывать Николаю. Эта работа не входит в его обязанности. Если отказал, значит и меня не послушает. Видно, черная кошка между вами проскочила, если не хочет помочь. Сама подумай, как быть!
Выхода не было. Другие мужики и вовсе не захотели говорить с бабой. Она закрутилась вокруг Коли преданной собачонкой. Тот боковым зрением видел все.
— Попухла стерва! — смеялся молча.
— Коля! Помоги! Выручи! — вздыхала и стонала совсем рядом.
— Да отвали! Не мешай здесь мне! — цыкнул на Маринку зло. Та отскочила к своему станку, но тот был безнадежен.
— Коленька! Да поимей жалость! — вцепилась в рукав.
— Послушай, Марина, я никогда больше ни в чем тебе не помогу. И не проси напрасно. Ты знаешь причину не хуже меня. Дело даже не в деньгах. Это я пережил. Но зачем опозорила меня на весь завод, перед всеми людьми? Зачем тебе нужна была эта реклама? Хотела выставить придурком, очередным отморозком в своей коллекции? Так вот и тешься славой проститутки, а ко мне не подходи никогда! Я уважал тебя! Одну изо всех. А ты и это оплевала. Давай, пыли отсюда! Я не хочу тебя видеть! — отвернулся от женщины.
— Коль! Я виновата, прости меня! Ради себя не унижалась бы. Но дочь и мать есть дома. Они ни при чем. Ради них помоги!
У мужика сжалось сердце. Пятилетнюю дочь и старую свекровь Маринки он несколько раз видел возле завода, они приходили встретить бабу после работы. Николай видел, как ее любят, как она нужна своей семье.
— Коль, ну выручи ее, не мучай! — вступилась за Маринку фрезеровщица, проходя мимо.
— Николка! Ты ж у нас на весь цех один рыцарь, — подморгнула штамповщица.
— Ну, а что я за это поимею? — сорвалось с губ невольное. Кольке самому неловко стало за свой вопрос. Но он хорошо знал, с кем имеет дело и решил проучить бабу.
Маринка ожидала все, но не этот вопрос. Она по глазам поняла, что имеет в виду человек и растерянно ответила:
— Все что хочешь. Только отремонтируй станок.
— Нет, сначала все что хочу! — усмехнулся мужик.
Маринка отошла, подумала, но вскоре вернулась и, подергав человека за рукав, сказала шепотом:
— Будь по-твоему!
После работы, когда Николай открыл дверцу машины, увидел в салоне Маринку. Она сидела тихая и послушная, готовая ко всему.
Человек на глазах у всех заводчан выехал с территории за ворота, ничего не говоря и не спрашивая попутчицу ни о чем. Баба была уверена, что Николай повезет ее за город и там, в кустах или в овраге, возьмет свой реванш за все. А утром отплатит ей ее же мерой, опозорит и высмеет на весь завод.
Как же удивилась баба, когда Николай затормозил машину у подъезда ее дома. Глянув на Маринку, сказал жестко:
— Выметайся!
— А как же с благодарностью будем?
— Хоть иногда о своем муже вспоминай. Пусть ему мертвому не будет стыдно за тебя — живую! Не порочь его имя и память, не разменивайся! Я уважал тебя: вдову, мать и дочь. А подстилки и шлюхи меня не интересуют. Найди в себе человека и задыши заново. А теперь сгинь с глаз.
Через месяц Маринка подошла к Николаю, отдала те десять тысяч, какие взяла у него. Ничего особого не сказала, кроме короткого слова:
