— Я слишком далек от ваших войн…
— Если бы все были так далеки! — Она засмеялась. — Мы еще не можем до конца оценить, какую гору вам удалось сдвинуть прошлой ночью. Никто не ожидал!.. Утром премьер смотрел видеозапись и хватался за голову. Только не поняла, от ужаса или от восторга, — старый дипломат… И хорошо, что вас не было в кадре.
— Вы еще не изжили романтизм. У Василия Васильевича другое мнение…
— Сказать откровенно, сейчас все зависит от премьера, — почему-то шепотом произнесла Светлана Алексеевна. — Мне кажется, он человек самостоятельный и решительный… Не знаю, что будет дальше, но сегодня дал добро. Под впечатлением увиденного. Мы начинаем реализацию программы, в связи с которой нам и пришлось обратиться к вам, Юрий Николаевич. Скажу сразу: вы и тут сыграли ведущую роль. Первым толчком послужила ваша диссертация, неожиданная, новая и убедительная концепция. Смена элиты! Да! Да, только это могло разодрать Россию. Церковная реформа лишь партитура для одного инструмента… Мы даже нашли некоторые подтверждения ваших выводов… Вам интересно узнать, какие?
— Я это давно пережил, — отозвался Космач.
— С вами трудно разговаривать, — вдруг искренне призналась она. — Все время боюсь выглядеть смешной!.. Но позвольте изложить суть дела, а если появятся вопросы, сомнения, мы все обсудим.
— Ради бога…
— Работать в этом направлении мы начали пять лет назад, — неожиданно жестко начала она, может, для того, чтобы не показаться смешной. — По известным обстоятельствам, в закрытом режиме. Нас интересовали документальные свидетельства о процессе накопления и передвижения ценностей, сосредоточившихся к концу шестнадцатого века в Александровской слободе. Подобных исследований никто никогда не проводил. Мы проанализировали около семидесяти тысяч всевозможных источников, прямых и косвенных. Проследили судьбу многих более или менее известных изделий из драгоценных металлов и камней. Что, кому и когда было подарено, что принято в качестве даров, подношений, приданого. Где и что добыто в качестве трофеев в войнах, карательных походах опричнины и так далее. И сопоставили с тем, что известно на настоящий момент, что когда-то появлялось на рынках, аукционах либо находится в частных коллекциях. Скажу вам, результат был получен потрясающий…
Узнать, что это за результат, Космачу так и не удалось, потому что в кабинет вошел секретарь с телефонной трубкой в руках. Светлана Алексеевна медленно встала, взяла трубку и тут же скрылась в боковой комнате, а секретарь как ни в чем не бывало составил на поднос чашки, сахарницу, вазу и стал ждать.
Она вернулась минуты через две, уже в образе настоящего генерала.
— Объявите режим охраны и секретности по второй категории, — распорядилась жестким, отрывистым голосом. — В дополнение к этому выключить все компьютеры, отсоединить от телефонных сетей. И еще…
Светлана Алексеевна вдруг задумалась, нашла сигареты и теперь ощупью искала зажигалку.
— Что еще? — напомнил секретарь, делая пометки в блокноте.
— Пошлите Назарова в Строгино. Пусть проверит, где этот скульптор.
— Извините, какой скульптор?
— Фамилию выясните. Он снимал посмертную маску с академика Барвина.
— Сделаем.
— Да, вот что! — Она наконец-то нашла зажигалку и прикурила. — Всем сотрудникам управления я запрещаю пользоваться сотовой связью, как в служебном порядке, так и в частном. Использовать только защищенную связь. Мой приказ объявить немедленно. И вообще… Соберите все мобильники и на помойку!
Секретарь молча удалился, а Светлана Алексеевна пружинисто села в свое генеральское кресло.
— Юрий Николаевич, я вас никуда не отпущу. По крайней мере, в ближайшие два дня, пока не прояснится ситуация.
— А что стряслось? — спросил Космач.
— Я говорила вам. Вчера вечером убрали Копысова, сегодня утром — секретаршу академика…
— Хотите сказать, я буду третьим?
— Третий уже есть. Час назад на конспиративной квартире нашу сотрудницу обнаружили мертвой. Имитация самоубийства, будто бы забралась в ванну и вскрыла вены… Та самая аспирантка Лена.
— Да, больше мы с ней не встретимся, — проговорил Космач, ощущая озноб.
— Не встретимся? Вы хотели с ней встретиться?
— Она хотела… Но почему вы решили: имитация? На самом деле в квартире было очень тяжело, иногда жженой серой пахло. Она выглядела не лучшим образом, так что вполне возможно…
— Нет, невозможно! — перебила Светлана Алексеевна. — Невозможно… Вы ее плохо знаете. Человек потрясающей выдержки!.. Это убийство, я не сомневаюсь. Могли выследить только через мобильный телефон. Эта дрянь работает как подслушивающее устройство и радиомаяк… Вот что! Сейчас ступайте в свою комнату. Потом мы переправим вас в надежное место.
— А что если о своей безопасности я позабочусь сам? — предложил он.
— Да вы просто не представляете, что происходит! — вдруг визгливо прокричала она. — За вами идет настоящая охота! Вы это понимаете?
Помедлила немного и вызвала секретаря. Тот без слов взял шубу Космача и застыл у порога.
— Простите меня, — повинилась она. — Очень трудный день… Идите. И прошу вас, позаботьтесь о безопасности вашей боярышни. Только вы можете сделать это.
Секретарь отвел его в ту же комнату, где Космач был утром, но дверь не запер. В глаза сразу же бросились изменения: на столике появились телефон и толстый справочник. Конечно, было бы неплохо позвонить Коменданту и выяснить обстановку, но хоть на арамейском говори, сам факт звонка станет доказательством, что Вавила осталась в Холомницах.
Вероятно, охота действительно началась, только не за Космачом, а за ней…
Весь остаток дня и вечер он просидел один, если не считать молоденькой официантки, принесшей сначала обед, а потом ужин. Поздно вечером дверь распахнулась, и на пороге оказался Ровда, изрядно постаревший, погрузневший и будто убавивший в росте. Некогда деятельный и властный декан стал улыбчивым, немного вальяжным и демократичным, и только угольная насечка на лице выдавала прошлое.
Сергей Иванович достал из пакета водку, закуски в пластиковых тарелках, апельсины и яблоки — словно в палату к больному пришел с передачей. И, кажется, куда-то спешил.
— Ну что, выпьем за встречу по русскому обычаю?
— Я бы лучше выпил на посошок, — безрадостно сказал Космач.
— Ты особенно не торопись. — Ровда поднял рюмку. — Вернуться назад и опять сесть по горло в дерьмо всегда успеешь. Давай, я рад тебя видеть!
Космачу никогда не приходилось сидеть за одним столом с деканом, в ту пору он был очень высоко от МНСа, чуть ли не с неба взирал, и такое пошлое дело, как выпивка, даже не подразумевалось. Это можно было с Данилой на кафедре раздавить бутылочку на двоих, посидеть и поговорить за жизнь. Причем в великой тайне от того же Ровды, который был еще членом парткома и блюл на факультете пуританскую нравственность.
— Я тебе должен сказать определенно, как мужик мужику, — даже в новой ипостаси Сергей Иванович не растратил шахтерской прямоты, — от таких предложений в наше время не отказываются. Особенно в твоем положении.
— Положение у меня прекрасное, — не согласился Космач, с первого момента встречи ощущая желание сопротивляться. — Прежде всего, я вольный, независимый человек. И меня это устраивает.
— А кому она нужна, твоя независимость? — с партийной въедливостью спросил Ровда. — Тебе лично? Может быть… Сидя в своей деревне, ты хоть заметил, что произошло со страной? С великой державой, которую демократы подложили под американцев? Заметил, как о нас вытирают ноги?
Раньше декан с таким же напором клеймил низкую успеваемость, лодырей и пьяниц на факультете, и речи его всегда звучали убедительно. Сейчас Космач услышал фальшь: Ровда был слишком холеным и вальяжным, чтоб искренне переживать положение государства. Такими словами сейчас оперировали голодные, но патриотически настроенные старухи с плакатами.
Он не делал пауз, должно быть, не хотел никакой полемики, и продолжал рубать уголек.
— Раздумывать у тебя времени нет, уже завтра надо начинать работать. Вопрос с жильем решен. У нас на балансе есть несколько коттеджей в ближнем Подмосковье, буржуйский поселок… Да ты сегодня утром был там! Рядом с Даниленко будешь жить. Охрана, дворник, домработница, персональная машина с водителем — все оплачивается управлением. Я бы тебя сейчас свозил и показал, но объявлена вторая категория, никаких передвижений в темное время суток. Через день снимут, вместе поедем.
Ровда разлил водку, сдернул пленку с тарелки, сунул пластмассовую вилку Космачу.
— Ты упрямый, если не сказать упертый. Это мне нравится. Мы с тобой сработаемся, Юрий Николаевич. Давай!
Космач расправил усы, выпил и взял яблоко.
