— Ты сегодня рано. Второй день подряд, — при этом он дотронулся до затылка, и я поняла, что он подумал о прошлом вечере.
Наши взгляды на секунду встретились, и я отвела глаза, подавив раздражение от его испуганного вида. Боже! Так кто угодно может решить, что я — какое-то чудовище.
— Да, я сейчас почему-то так скучаю по Элоди… Решила, что будет замечательно приехать домой вовремя, чтобы искупать и уложить спать.
Я села в кресло в кухне и обняла Элоди. Она сунула в рот палец и прижалась ко мне так нежно, что у меня сжалось сердце. Я почувствовала на секунду такой прилив любви к ней, что попыталась представить себе, каково бы было нам жить только вдвоем, если бы я отказалась от работы ради ухода за ней.
С деньгами проблем не было, так что это было вполне возможно. Но в то же время я подумала, какая это была бы скука, если бы моей единственной работой было постоянно развлекать ребенка, не имея возможности отвлечься с Лео. Нет, как бы мне этого ни хотелось, так не будет.
— Ну, как прошел день? — посмотрела я на Бена, который начал готовить ужин. — Тебя не было дома, когда я звонила.
Я несколько раз пыталась дозвониться, но по домашнему номеру никто не отвечал. Меня всегда раздражало, когда я звонила, а их не оказывалось дома, и мы прежде часто ссорились по этому поводу.
Я увидела, как плечи Бена напряглись.
— А… Нет, нас не было дома, извини. Мы были в парке. Потом в городе — нужно было кое-что прикупить.
— В парке было весело? — спросила я у Элоди, которая начала ерзать у меня на коленях.
Она энергично закивала:
— Лошадка!
Ах да. Вспомнила. В парке было множество отличных качелей, но ей всегда нравилась та скучная маленькая лошадка-качалка. Стоило ей сесть верхом, и оторвать ее было невозможно. Любые мысли о том, чтобы оставаться дома и ухаживать за девочкой, мгновенно испарились.
— Шарли! — добавила Элоди, глядя на меня, как будто я должна была знать, что она имеет в виду.
— Шарли? — ответила я без интереса. — Так зовут твою лошадку?
Элоди театрально нахмурилась и покачала головой.
— Нет! — скуксилась она. — Глупая мама.
Я бы не придала значения ее словам, если бы краем глаза не заметила, как Бен вскинул голову. Я с любопытством посмотрела на него. Он, казалось, затаил дыхание, а все его тело застыло.
— Тогда кто это? — спросила я у Элоди как можно более небрежным тоном.
Она сползла с моих коленей на пол и подошла к Бену, обвив руками его ногу и беззаботно прижавшись к нему. Он стоял как вкопанный.
— Папа дружит с Шарли.
Она слегка кивнула, довольная своей маленькой речью. Для своего возраста она отлично говорила. Произнеся первое слово всего в восемь месяцев, она с тех пор не умолкала.
Последовало долгое напряженное молчание.
Я ждала, что Бен поправит или уточнит слова Элоди, но он этого не сделал. Он просто стоял спиной ко мне и смотрел в кухонное окно. Я видела его отражение в сумерках — его лицо было мертвенно-бледным.
— Шарли часто здесь бывает? — спросила я наконец, стараясь сдержать гнев в голосе.
Я не могла поверить, что она была здесь, в моем доме. Что он скрывал это от меня.
Бен глубоко и шумно вдохнул, потом неохотно повернулся ко мне.
— Нет. Сегодня был первый раз. Я не знал, что она придет.
Хнычущий, умоляющий тон его голоса снова раздул во мне искорку гнева.
— Только не ври мне, Бен! Ты что, держишь меня за идиотку?!
Глаза Бена широко раскрылись, и он автоматически протянул руку, чтобы погладить Элоди, которая сердито смотрела на меня.
— Не кричи, мама! — приказала она, строго погрозив пальцем.
Я чуть помедлила. Элоди никогда прежде не видела наших ссор. Обычно я тщательно оберегала ее от этого, но перед глазами словно встала красная пелена, и я не смогла сдержаться.
— Заткнись! — рявкнула я. — Если я хочу кричать, я буду кричать! Идем, Элоди, искупаемся перед ужином, а потом мы с папой закончим разговор.
Я многозначительно посмотрела на него, потом взяла Элоди за руку и потащила к дверям.
— Папа меня купает! — захныкала она, поворачиваясь к Бену и пытаясь вырвать свою руку из моей.
— Нет! — я нагнулась и подхватила ее на руки, но она тут же принялась изворачиваться.
Я сжала ее покрепче, чтобы она перестала вертеться и мне было легче ее удержать.
— Ой! — вскрикнула она и расплакалась.
Я посмотрела на Бена — в его глазах стоял ужас.
— Я искупаю ее, — тихо сказал он, протягивая руки.
— Нет, — уперлась я. — Я специально приехала домой пораньше, чтобы ее искупать, и я это сделаю!
На грани истерики я выскочила вон с Элоди на руках. Мне удалось подняться с ней по лестнице в спальню, где я едва не швырнула ее на кровать.
— Ну, ладно, милая, — принялась я утешать ее, утирая пот со лба. — Прости, что мамочка накричала. Я просто очень-очень устала.
Я села на край кровати и принялась гладить ее по голове. Постепенно рыдания стихли, и девочка стала икать, опасливо поглядывая на меня и с удвоенной энергией сося палец.
— Все хорошо, радость моя. Давай отнесу тебя в ванну. Ты знаешь, как ее набирать? Потому что я забыла…
Лицо Элоди расплылось в улыбке, и она сонно закивала.
— Я умею, — нежно пролепетала она, забыв о слезах.
Когда она искупалась, я отнесла ее в ее комнату, надела пижаму и аккуратно уложила в кровать. Она посмотрела на меня такими невинно-влюбленными глазами, что я едва не расплакалась.
Я провела большим пальцем от ее переносицы до кончика носа, как делала это, когда она была совсем крошкой. Ее глаза тут же начали закрываться. Я улыбнулась про себя, радуясь, что моя уловка сработала.
— Я люблю тебя, — прошептала я и на цыпочках вышла из комнаты.
Прежде чем спуститься по лестнице, я остановилась, чтобы собраться с духом перед разговором с Беном. Откуда-то издали, по-видимому из сада, до меня доносился голос Бена. Я насторожилась.
Он говорил слишком тихо, чтобы я могла расслышать его слова, но и так легко было догадаться, кому он звонит.
Я тихо спустилась вниз по ступенькам и вошла в кухню. Снаружи уже совсем стемнело, но дверь кухни была распахнута, и я видела, как Бен разговаривает по мобильному, расхаживая по дворику.
Я подошла к окну и многозначительно посмотрела на него, сложив руки на груди и поджав губы.
Он был так увлечен разговором, что сначала не заметил меня, но когда все же поднял взгляд, то испуганно замер. Бен тут же выключил телефон и на негнущихся ногах пошел к кухонной двери, будто баран на бойню.
Он тянул время, закрывая за собой дверь и запирая ее на замок, потом поплелся к столу и с усталым вздохом плюхнулся на стул. Я по-прежнему стояла.
— Ну? — я выжидающе склонила голову.
Бен на секунду прикрыл глаза, потом посмотрел прямо на меня. Сделав глубокий вдох, он сказал:
— Слушай, Шарли просто заявилась сюда утром… Я ее не приглашал.
— Неужели? — с недоверчивой улыбкой спросила я. — Думаешь, я поверю, что ты с самых похорон не виделся с ней и не разговаривал, а однажды утром она вдруг как по волшебству сама появилась в нашем доме?
— Она не была в нашем доме, — Бен вздохнул и провел руками по волосам, напомнив мне при этом Питера. — Она ждала в машине снаружи, и я заметил ее, когда мы поехали в парк.
— То есть она преследует тебя? Боже, что за жалкая корова! — я не скрывала того, что не верю этому.
Мне очень хотелось сказать, что она может забрать его насовсем, но он был слишком нужен мне самой.
Бен покраснел, и я увидела в его глазах вспышку гнева:
— Нет! Она… в общем, ее попросила мама. — Он остановился и на мгновение опустил глаза, прежде чем продолжить: — И Мэтт с Фрейей…
Я фыркнула и скривила лицо от отвращения. Почему бы им просто не отстать и не позволить нам жить своей жизнью?
Бен проглотил ком в горле.
— Они хотели убедиться, что со мной все в по рядке. Они, видно, беспокоятся обо мне.
— Господи! Но тебе же не четыре года! Почему бы им не заняться своими делами и не оставить нас в покое?!
