Редкий Гость Смит появился из ванной, тощий, обернутый полотенцем. На том месте, что когда-то именовалось его лицом — кривая усмешка, одно фиолетовое веко и явно сбитый на сторону нос. В ноздрях — окровавленные комки ваты. Шагая на своих слишком длинных ногах, он сейчас более чем когда-либо напоминал какую-то птицу — говорящего канюка, быть может, или светловолосого коршуна с гребня каньона.
— Какой фильм по программе «В понедельник вечером»? — спрашивает он, включая телевизор.
— «В субботу вечером», — отвечает Бонни.
Они провели вечер в оштукатуренном боксе мотеля «Отдых в тени» — небольшом домишке весьма преклонного возраста (без бассейна), который, однако, был гордостью Пейджа. Кондиционер не работал, телевизор снова и снова бормотал что-то невнятно и бессвязно. Смит зашил рану на голове Хейдьюка, заклеил пластырем. Вместе с Бонни они обработали раны поменьше и помогли Хейдьюку забраться в ванну. Смит ушел за пивом и едой. Бонни обмывала Хейдьюка своими нежными руками, и когда его пенис поднялся во всем своем великолепии, — чего и следовало ожидать, — она ласкала его любящими пальцами, щедро одаривая комплиментами. Хейдьюк быстро выздоравливал. Несмотря на свой ступор, он знал, — он был избран. Теперь уж он ничего не мог с этим поделать. Избитый, но благодарный, он покорился.
Вернулся Смит. Они поели. Смит — тактичный человек! — исчез, как только кончился фильм, уехал в пустыню на своем пикапе, спал под звездами на своем спальнике в компании с тарантулами и гремучими змеями, и снились ему, без сомненья, его покинутые жены.
Абцуг и Хейдьюк, оставшись, наконец, наедине, вцепились друг в друга, как вагонетки на сортировочной станции. Никто не вел счета в эту ночь, но шаткая гостиничная койка раскачивалась на ножках и ударяла в стену гораздо больше раз, чем подобало бы считать пристойным; стоны и выкрики Бонни звенели в темноте с непредсказуемыми, но достаточно короткими перерывами, вызывая недоброжелательные комментарии в соседних комнатах.
Поздним утром следующего дня, — было уже время выписываться из мотеля, — после грандиозного финала они лежали на влажных простынях, размягченные, как морские водоросли, она — переполненная, он — иссякший. Довольно долго они прислушивались к легкому стуку в дверь — это Смит скромно постукивал костяшками пальцев по пустой внутри фанерной двери, на которой было прикреплено следующее объявление, взятое в рамку:
ОБЪЯВЛЕНИЕ
Время выписки — 10 часов утра
Весь инвентарь вашей комнаты пересчитан и внесен в список.
Ваше имя, адрес и номер водительского удостоверения сохраняются в нашем постоянном архиве.
Хорошего вам отдыха!
И — ПРИЕЗЖАЙТЕ К НАМ СНОВА!
Администрация
Мотель «Отдых в тени»
17. Американская лесозаготовительная индустрия: планы и проблемы
Он сказал, что съездит ненадолго домой. Он сказал, что думал об этом всю ночь и решил, что ему действительно пора уже повидаться с жёнами, детишками, разобрать почту и другие дела и перенести несколько лодочных походов по Зелёной реке до возвращения к ним. Кроме того, он опасался, что епископ Лав и его поисково-спасательная команда отслеживают его в округах Сан-Хуан и Гарфилд. Он попросил Абцуг и Хейдьюка отложить следующую операцию хотя бы на неделю.
Они позавтракали втроём в кафе «У Мамы». Чрезвычайно экономное заведение — ничего съедобного, однако одно из лучших в Пейдже. Они выпили хлорированный апельсиновый «напиток», съели замороженные блинчики из пакета (клей с ватой) и сосиски с нитратом и нитритом натрия, запив всё это кофе с карболкой. Они сошлись на том, что это был типичный завтрак в Пейдже, и ни капельки не плохой, — он был плох весь целиком. Кроме того, они договорились о своём ближайшем будущем.
Смит совершит свой брачный тур по Юте в четыре сотни миль и исполнит свои супружеские обязанности. После этого они воссоединятся, чтобы осуществить намеченное нападение на Департамент автодорог штата Юта и его последние объекты.
А Бонни и Хейдьюк? Что ж, Джордж признался, что у него есть планы относительно предварительного предбрачного медового месяца в прохладных высокогорных лесах над Большим каньоном, на который Бонни давно уже хотела поглядеть с высоты. Кроме того, он хотел ознакомиться с деятельностью Лесной службы США и лесозаготовительных компаний на плато Кайбаб.
Мужчины скрепили договор крепким рукопожатием, а-ля Меллори и Ирвин на Эвересте’24. Бонни обняла Смита. Они расстались — Смит в своём пикапе направился к Сидар Сити, Баунтифулу и Зелёной реке, Джордж и Бонни в джипе поехали из Пейджа к Скалам Эхо, Мраморному каньону и далее.
Бонни вспомнила своё первое путешествие этим же маршрутом, когда они направлялись в Лиз Ферри и теперь уже ставший историей лодочный поход по каньону. Разве могла она забыть бородатого бездельника на пляже? Пороги и перекаты? Заговор у костра, обретавший плоть и кровь день ото дня и от ночи к ночи там, в докембрийском чреве Земли, всю дорогу от Лиз Ферри до Темпл Барна пляже у балки Разлуки мужчины поклялись в вечном товариществе, скрепив свою клятву бурбоном и кровью, добытой из их раскрытых ладоней с помощью охотничьего ножа Хейдьюка. Бонни, отделившаяся от них и возлежавшая в своём спальнике в бурьянах, улыбалась, глядя на эту церемонию, но была всё равно принята негласно. У костра под полуночными звёздами родилась в ту ночь Банда гаечного ключа …
Любовники тем временем проехали ущелье, резко свернули вправо у Горьких ключей и понеслись на север по границе земли навахо к мосту через Мраморный каньон («И этот тоже, когда-нибудь», — пробормотал Хейдьюк) и дальше через Аризона Стрип. Они мчались на запад в джипе Хейдьюка, в виду плато Пария и Алых Скал к долине Хаузрок через красный ад камня и волн жары, мимо ворот в Ранчо Буйволов, вверх по массиву известняка, похожему на кита, что выбросился на берег посреди пустыни. Здесь трудяга-джип преодолел высоту четыре тысячи футов и добрался до жёлтых сосен и зелёных лугов Национального леса Кайбаб.
Как все порядочные туристы, они остановились в Джекоб Лейк, чтобы заправить баки, выпить кофе с пирогом и взять с собою пива. Воздух был сладок и свеж, и пахнул солнцем, сосновой смолой и травою, и был прохладным, несмотря на жуткий зной пустыни, поджидающий внизу. Прозрачные листья осин дрожали в солнечном свете, а белокорые их стволы на фоне хвойных были так похожи на изящных женщин.
От Джекоб Лейк они взяли к югу по дороге, которая оканчивается тупиком у Северного края Гранд каньона. Бонни мечтала о любви, и прекрасных пейзажах, и домике среди сосен; Хейдьюк, тоже романтик и мечтатель, думал, однако, о другом: о мазохистских машинах, об искорёженной, страдающей стали, о железе под неестественным давлением, о разных способах реализации того, что он называл «созидательным разрушением». Тем или иным способом они собирались замедлить, если не остановить, наступление Технократии, бесконечный рост РОСТА, Распространение идеологии раковой клетки. «Я поклялся на алтаре Бога, — орёт Хейдьюк навтречу свистящему ветру (поскольку матерчатый верх его джипа опущен), и моргает, пытаясь вспомнить слова Джефферсона, — что буду вечно бороться против любой чёртовой формы тирании, — излагая их не совсем точно, но абсолютно правильно, — над жизнью мужчины.
— А как насчёт жизни женщины?
— К чёрту женщин, — радостно вопит Хейдьюк. И пора об этом подумать — «И пора об этом подумать, — произносит он, сворачивая с автотрассы на неширокую аллею среди леса, под соснами и трепещущими осинами, незаметную с дороги, — к самому краю солнечной лужайки с разбросанными по ней коровьими лепёшками, — давай!»
Он останавливает джип, глушит двигатель, хватает её и тащит на траву. Она мужественно сопротивляется, вцепляется ему в волосы, рвёт на нём рубашку, пытается всунуть колено ему между ног.
— Ах ты, шлюха, — рычит он, — сейчас я тебя трахну!
— Ага, — отвечает она, — только попробуй, выродок чёртов!
Они катаются по зелёной луговой траве, запятнанной коровами, по опавшим листьям, сосновым иглам, по мечущимся в панике нервным муравьям.
Ей почти удалось вырваться. Но он ухватил её, снова повалил на траву, смял в мощных своих руках, зарылся лицом, глазами, губами в роскошь её пышных волос, кусал сзади за шею, теребил мочку уха …
— Ах ты жирная еврейская шлюха.
— Мужик неотёсаный, пропойца, свинья ты необрезанная, гой!
— Чёртова шлюха.
— Тупой недоучка. Вербальный паралитик. Ветеран безработный.
— Хочу сейчас.
— После дождичка в четверг.
— Ну, ладно. Раз так — ладно. — Но она взяла верх. — Знаешь, твоя голова как раз в куче коровьего дерьма. Но тебе всё равно. Конечно, тебе безразлично. Ладно. Хорошо. Так где он там у тебя? Не могу его найти. Вот это? Это? Мама? Привет, мам, это Сильвия. Да. Слушай, мам, я не смогу приехать на Хануку. Да, да. Ну, потому что мой дружок — помнишь, Ихабод Игнац? — так вот, он взорвал аэропорт. Он тот ещё — оуууу! — орешек…
