И Вадик на мгновение прижал Шурочку к себе. Крепко так, очень крепко.
— Вадик! Ты что? — оттолкнула его Шурочка.
«Не такой уж он и маменькин сынок!» — подумала она.
— Я буду ждать, — сказал Вадик.
С тем он и ушёл, аккуратно прикрыв входную дверь.
Окончание сессии отмечали вчетвером. Светка со своей бутылкой потерялась где-то на подступах. Но о ней особенно никто и не грустил.
Это был первый раз, когда, на глазах у Шурочки, Юрка с Арсиком размешали в ложке маленький пакетик с порошком, потом прокипятили смесь на пламени зажигалки и набрали в два шприца. Один шприц был для Юрки, а другой — для Арсика и Насти. Насте — поменьше.
Шурочка отказалась наотрез. Она курила марихуану, как обычную сигарету. Просто, чтобы поддержать компанию.
Шурочка смотрела, как ребята кололись, и ей было страшно. Настю колол Аре.
— Приход… — простонала Настя и откинулась на кровать.
Скоро уже лежали все трое. А Шурочка сидела на полу и курила. Курила, курила….
Странное что-то происходило с ней. Она хотела воспротивиться всему происходящему и не могла.
В конце концов, усталость последних дней сессии взяла своё.
Шурочка подошла к кровати. Подвинула Юрку, который говорил во сне что-то непонятное, и прилегла на кровать вместе со всеми. Она начала засыпать.
«Что происходит со мной? — подумала она. — Может, всё то, что со мной происходит — это всё и есть сон?»
Ей показалось, что она сейчас, наконец, проснётся. Как было бы хорошо — проснуться!
Проснуться, и увидеть себя маленькой девочкой, а рядом увидеть маму — молодую, красивую, ласковую.
«Я не хочу всего этого. Я не хочу, как они… Как кошмарный сон я хочу забыть всё это… — подумала Шурочка, засыпая. — Боже, ты же знаешь, как я не хочу всего этого…»
Дня через три Юра снова исчез. Зато мать позвонила. Поздравила с окончанием первого курса.
— Мы с Николаем Васильевичем посовещались и решили, что на июнь, до конца месяца, деньги тебе дадим. А уж июль и август — ты должна сама о себе подумать. Устраивайся на работу, и зарабатывай. Пора уже! Уже взрослая, и нечего на нашей шее сидеть.
— Мам, а дальше? — спросила Шурочка. Она была готова к такому повороту событий. Мать её уже предупреждала, и не раз.
Дальше — видно будет. Николай Васильевич хорошо к тебе относится. Да не бойся ты, не оставим мы тебя. Вот постарайся, и покажи, как ты можешь. Подарочек ему купи. И всё будет хорошо. Это тебе — пробное испытание. Так он сказал. Приходи за деньгами на июнь — сегодня, или завтра. А то послезавтра мы уезжаем на две недели отдыхать. В Турцию!
— Ладно, мам. Я что-нибудь придумаю. Может, в Макдональдс пойду.
— Вот-вот, и прекрасно. Надо трудиться.
И мать повесила трубку.
Мать с отчимом выделили Шурочке три очередных тысячи, а до конца лета было ещё два с половиной месяца. Надо было срочно куда-то устраиваться.
И Юра опять пропал… Да ещё Настя зашла, расстроила — в конец.
Настя рассказала, что родители Арса едут за границу, в Испанию. И Арса берут с собой. Отец Арса собирается снять в Испании дом, и прожить там чуть ли не месяц.
Как Аре ни сопротивляется, его всё равно заставляют ехать. Как он там обходиться будет?
— И меня бросает! — сокрушалась Настя. — Правда, всё рассказал. Где брать, сколько стоит. И к кому можно пойти. И даже немного денег дал. У моих родителей деньги просить бесполезно. Да и нету у них….
— А Юрка?
— Твой Юрка — ненадёжный. Он то есть, то его нет. А мне надо!
— Ко мне приходи, — сказала Шурочка.
—'Да что к тебе… У тебя разве бабками разживёшься? А мне уже надо — каждый день. А бывает, и два раза. Как-то я быстро подсела…
Левой рукой она погладила свою правую руку, там, в локтевом сгибе. Там, где колола вены.
— Да, — сказала Шурочка. — Умерла наша «Зелёная пятница». Полгода только и продержалась.
— Как бы наша «Зелёная пятница» не превратилась в «Чёрную субботу», — мрачно сказала Настя.
А потом добавила, уже на прощание:
— Ты мне звони. Звони, когда Юрка объявится. Может, у него дешевле можно будет взять. Для своих-то… Не откажет.
Но и это было ещё не всё. Со страхом Шурочка поняла, что у неё наступила задержка. Только этого ей не хватало! И Шурочка отправилась к гинекологу, в районную поликлинику. Денег на платного специалиста, естественно, у неё не было.
Высидев унизительно длинную очередь и пройдя процедуру осмотра, Шурочка получила полное подтверждение своих предположений.
— Да, милая, ты беременна. Недель восемь. В браке?
— Нет.
— Рожать будем? — гинеколог, пожилая, и не очень опрятная с виду, усталая женщина, задавала свои вопросы почти автоматически.
— Не знаю… Нет!
— Надо рожать! Первую беременность прерывать опасно. Могут быть осложнения. Может потом вообще не быть детей.
— Но я…
— А что с вас теперь возьмёшь, с молодых. Кувыркаетесь с тринадцати лет и аборты делаете с четырнадцати…
— Мне уже девятнадцать, — сказала Шурочка, сама не понимая, зачем.
— Так рожай!
— А аборт… как это?
— А это — как с парнем быть, только наоборот, — устало усмехнулась гинеколог.
— Больно?
— А это, смотря как обезболить. Смотря, где делать будешь, смотря, сколько заплатишь.
— А бесплатно можно сделать?
— Можно. Только тогда уже не спрашивай — больно, не больно. Как положено, так и сделают. Только лучше ты подумай, да оставляй. Рожай ребёнка! Или папаша его — совсем никудышний?
— Да нет…
— Вот и рожай. Ты не верующая?
— Нет.
— То-то и видно. Да и я не верующая, — почему-то вздохнула гинеколог. — Ну ладно, иди, и думай. Пара недель у тебя ещё есть, в запасе. Не пей, не кури. Вдруг оставить решишь.
Шурочка вышла из кабинета. Такого поворота событий она не могла и представить. «Поневоле позавидуешь Славке и Людочке, — думала Шурочка — Там мамы и папы собрались… И дети поженились… А тут… Юрка со своими вообще не контачит. Да и на Юрку — разве можно надеяться? Правда, он обещал, что завяжет…»
Верила ли Шурочка, что Юрка завяжет? Хотела верить, хотела…
«А мои? — продолжала Шурочка свои невесёлые размышления. — Сейчас приду к матери, и скажу, что я беременная, и что буду рожать! Ужас! Что они со мной сделают! Особенно если я скажу, что парень мой жениться на мне не собирается, и что вообще — он наркоман. Ужас!»
Шурочка аж поёжилась, представив себе всё происходящее. Она ещё не успела до конца прочувствовать весь ужас предстоящего объяснения, когда её окликнули.
— Шура!
Шурочка обернулась. Вот уж кого она не хотела бы сейчас увидеть! Это была Машка. В последнее время Шурочка вообще избегала Машку, даже на занятиях. Разговаривать с ней не хотела. Боялась, что Машка ей душу разбередит. И сейчас…
«Сейчас скажу, что очень тороплюсь!» — подумала Шурочка.
— Привет. Как дела? Надо же вот так встретиться! Прямо на улице. Ты чего это здесь?
— У меня здесь бабушка живёт. Вон там, в том доме. Я у неё была. А дела у меня — хорошо, — сказала Машка. — А у тебя?
— А у меня… — и Шурочка не смогла произнести заготовленной фразы. — Машка, пошли, на лавочку сядем, — вдруг сказала она. — Я покурю, а ты посидишь со мной. Ты не торопишься?
— Нет.
Они сели и Шурочка закурила, и несколько минут просто сидела молча.
— Я беременна, — сказала Шурочка, когда сигарета была докурена почти до половины.
— Это прекрасно, — ответила Машка.
— Мой парень — наркоман. Арса друг. Мы с ним не расписаны. И, наверно, никогда не будем. А родители — они меня просто из дома выгонят, когда узнают. Или убьют.
— Не убьют, — сказала Машка. — С Божьей помощью — всё должно быть хорошо. Только аборт не делай!
— Да как же может быть хорошо?
— Божья матерь охраняет беременных. Ты только реши, что ты будешь рожать, и всё. Потихоньку всё встанет на свои места. Вот увидишь. Ещё полугодие проучишься, а потом можно и «академ» взять. Ребёнка дорастить до года, а потом — в ясли какие-нибудь. Можно работу найти. И парня хорошего можно найти. Не все же наркоманы! Только не делай аборт! Это ведь — убийство!
— Какое убийство! Там ещё нет ничего… Никого… Клетки одни.
— Там — душа, живая душа. Там душа, которой Бог даёт Жизнь.
— Да что ты мудришь… Бог, Бог… — Шурочка попыталась сопротивляться Машкиным словам, но не могла.
«Она говорит правду, — подумала Шурочка. — Она говорит правду. Я и сама это чувствую. Там — живая душа, там я и Юрка, свитые, спаянные вместе. Это — как убить себя. Или — как убить Юрку. Маленького Юрку, который ещё не знает, что такое «дурь».
— Дай мне телефон твой, — сказала Машка. — Я тебе позвоню. Если хочешь. И подумай, пожалуйста, подумай. Решений опрометчивых не принимай.
