Выйдя из магазина, она стала искать взглядом другие камеры. Ей показалось, что снаружи они отсутствовали, хотя в такой темноте совершенно уверена в этом она не была. Почтовый ящик оказался за углом. Нэнси расстегнула молнию бокового отделения сумки, вынула оттуда конверт и вдруг с тревогой подумала о том, что он не заклеен. Но нет, все было в порядке. Она, наверное, успела его заклеить днем. Открыв ящик, она опустила письмо и тут же выругалась:
— Черт! — Это ж надо было забыть стереть с конверта отпечатки пальцев! Но было уже поздно. «Ладно, Бог даст, пронесет», — подумала она и пошла вниз по улице.
Нэнси отказывалась чувствовать себя виноватой. Рон сколько угодно может играть мускулами и потрясать своим гаечным ключом, но только она помогает Рэчел сохранять присутствие духа. Тем хуже, если ради этого приходится идти на риск.
Внезапно она остановилась, подумав о том, чему полчаса назад не придала значения. Рон пользовался одеколоном. Она чувствовала этот запах. Рон пользовался одеколоном.
Рон сидел на кровати, держа в руках фотографию в рамке.
— Дженни, — сказал он, надеясь увидеть на снимке раскосые глаза девочки и воинственно вздернутый подбородок. Но видеть ее он не мог — это была карточка с изображением его матери. — Я никогда не был счастлив, — признался он ей.
Он прокручивал в голове всю свою жизнь, задавая себе вопрос, правду ли сказал. Точнее было бы сказать, что он никогда не был легкомысленным. Или беспечным. Беспечным — у него никогда не было ничего общего с этим словом… Мать не раз говорила ему, что он недоверчив. Может быть, от недоверчивости да еще через скрытность путь ведет к помешательству? В старших классах он отказывался сдавать анализ крови, опасаясь, что врачи найдут там что-то, что сможет его выдать. Наиболее жестким его требованием к самому себе было умение ценить прекрасное, но даже в самом его благоговейном восторге крылась какая-то малюсенькая гнилостная червоточинка, мутившая чистоту восприятия красоты. Даже с Рэчел…
Хлопнула входная дверь. Рон поставил фотографию на тумбочку и спустился вниз. Нэнси он там не увидел. Она, должно быть, сразу прошла в подвал. Он налил в стакан холодной воды из-под крана и подумал о глотке виски, который помог бы ему прийти в себя. Бутылка стояла на полке над плитой. Он пытался перебороть искушение, когда услышал, что Нэнси идет по мастерской.
В дверях она остановилась. Взгляд у нее был как у призрака, глаза казались черными провалами.
— Ты должен сказать мне, — произнесла она. — Мне надо это знать. Тебя влечет к ней как к женщине?
— Что?
Он поставил стакан на стол.
— Зачем ты душился одеколоном?
— От меня не очень приятно пахло. Я весь день потел.
Темные провалы глаз смотрели на него не мигая.
— Тебе Рэчел что-то сказала? — спросил он.
— Нет. А почему ты спрашиваешь?
Кровь снова потекла у него по жилам.
— Просто пытаюсь понять, почему ты подняла этот вопрос. — Он подошел к ней, взял у нее из рук пластиковый пакет и поставил на прилавок. — Ты жутко выглядишь. Мне кажется, у тебя еще не прошел грипп.
Нэнси не возражала, когда он взял ее за руки. Но взгляд ее был направлен куда-то вдаль, поверх его плеча.
— Мне кажется, ты хочешь ее как женщину, — сказала она.
— Нет.
Она снова взглянула ему в глаза.
— Я люблю ее, — произнес он. — Точно так же, как любишь ее ты. Но из-за того, что делал с тобой твой отец, ты не можешь… — Он почувствовал нараставшее внутри раздражение. — Ты не можешь поверить, что мужчина может любить девочку без… — Он отпустил ее руки. — Господи боже мой…
— Тогда тебе не надо было душиться.
— Отлично. — Знала бы она, от чего он только что ушел. Там, в подвале, он был в раю, этому нет другого названия… — Прекрасно! Я не буду больше душиться.
— Ладно. Все путем. — Нэнси снова взглянула куда-то мимо него, как будто ее отвлекали более насущные мысли. — Я пойду лягу.
Он подождал, пока она поднялась наверх, потом вылил воду из стакана в раковину и плеснул себе виски.
Понедельник они провели в районе Дюпон-Дэйвенпорт. Джерри стучал в двери с северной стороны железнодорожных путей, а Силия с Микой обходили дома по южной стороне. На следующий день Джерри свалился от сильного гриппа, и поиски продолжали только Силия с Микой. На этот раз они решили сосредоточить внимание на самой дальней области официальных поисков, где располагалась небольшая промышленная зона. Доехав до места, они вышли из машины и пошли по улице с односторонним движением, о существовании которой никогда раньше не подозревали.
Уже под вечер они шли по авеню Лэед к северу от моста. Им осталось зайти всего в несколько строений, где могла находиться девочка. Первым был обветшалый домишко из красного кирпича с парковкой перед входом, на втором этаже которого могла находиться квартира.
— Подожди минутку, — сказал Мика и достал сотовый телефон.
— Кто это?
— Аккумулятор сел. — Он сунул мобильник в карман и бросил взгляд на дом. — «Рон. Ремонт электробытовых приборов», — прочитал он вывеску над дверью.
Нэнси была на кухне, стряпала ужин. Рон в чулане копался в коробках, пытаясь найти какие-то прокладки.
— Здравствуйте, — донесся до него из мастерской мужской голос.
Мать Рэчел Рон узнал с первого взгляда, хотя она показалась ему лет на десять старше, чем когда он видел ее в мотеле.
— Извините, — сказал он, подойдя к радиоприемнику и включив его. — Я не слышал, как хлопнула дверь.
— Ничего, все в порядке, — сказал мужчина. — Мы только хотели… — Он сунул руку в холщовую сумку, и тут Рон понял, кто это. — Наклеить у вас нашу листовку.
Рон взял ее и сделал вид, что читает. Несколько раз он бросал взгляды на мать девочки, как будто сравнивая ее с фотографией.
— Конечно, — сказал он. — Рад буду вам помочь. Я помещу листовку на окно.
Мать Рэчел взглянула в сторону окна.
— Я уже видела ваш фургончик на нашей улице, — сказала она с таким выражением, будто только что это поняла.
— У меня было несколько вызовов в Кэббеджтаун, — ответил Рон. — Вам, должно быть, пришлось пройти через ад. Мне очень жаль.
Ее взгляд скользнул по двери в подвал.
— У вас здесь есть подвал?
— Да, — он кивнул. — Довольно большой. — Сердце его забилось в груди сильно и глухо.
— Туда ведет эта дверь?
— Да, эта.
— Вы не возражаете, если мы туда заглянем? — Этот вопрос задал ему мужчина. Мика.
— В подвал? — спросил Рон.
— Если вы не против.
— Нет, я не против. — Рон сунул руку в карман брюк. — Если только найду ключ. У меня там хранится коллекция редких пылесосов, поэтому… — Он подошел к прилавку и выдвинул ящик. — Некоторые такие редкие, что им цены нет. — Он открыл другой ящик и стал там копаться. Медлительность его движений отражала охвативший его ужас. — Куда же я их задевал?
Раздался телефонный звонок. Воспользовавшись им как отвлекающим моментом, Рон снял трубку:
— Рон у телефона.
— Это я, — прошипела в трубку Нэнси. — Сделай вид, что случилось что-то из ряда вон выходящее.
— Что?
— Действуй так, как будто кто-то только что попал под машину.
— Когда?
— Да прямо сейчас! Скажи: «Господи!»
— Господи!
— Да. И тебе надо срочно ехать в больницу. А теперь притворись, что слушаешь, как туда проехать.
— Хорошо. — Он бросил взгляд на часы. — Минут через пятнадцать — двадцать. — Он взял ручку и стал писать какие-то цифры. — Пять, два, семь… Хорошо. До встречи.
— Теперь положи трубку.
Он так и сделал.
— У вас все в порядке? — спросил Мика.
Рон выжидал момент, будто огорошенный неожиданной новостью. Дикая ненависть к этому человеку захлестнула все остальные чувства.
— Моего друга сбила машина.
Мать девочки непроизвольно всплеснула руками.
— Дела у него очень плохи, — сказал Рон. — Мне надо ехать.
— Конечно, — откликнулся Мика. Они с Силией неуверенно пошли в сторону входной двери. — Может быть, мы сможем зайти к вам… в другой раз.
— Обычно я бываю здесь, — сказал ему Рон. — Желаю удачи.
— И вам удачи, друг мой, — ответил Мика.
Рон последовал за ними, сел в фургончик, доехал до угла улиц Эглинтон и Янг и только потом повернул назад. Ему хотелось перестраховаться, потому что незваные гости могли еще крутиться в его квартале, и он оставил машину, немного не доехав до дома.
Нэнси сидела на полу в кухне, сжимая в руках его сотовый телефон.
— Ты просто гений, — сказал он.
— Она все знает.
— Кто?
— Ее мать.
— Она, наверное, хотела осмотреть все внизу. Но я не дал ей обвести себя вокруг пальца.
