Нэнси сидела на полу в кухне, сжимая в руках его сотовый телефон.
— Ты просто гений, — сказал он.
— Она все знает.
— Кто?
— Ее мать.
— Она, наверное, хотела осмотреть все внизу. Но я не дал ей обвести себя вокруг пальца.
Однако уверенность и обреченность, звучавшие в ее голосе, заставили его призадуматься. Материнский инстинкт — в этом явно что-то было.
— Знаешь, мы бы, наверное, могли переселить Рэчел в пустую спальню.
— Ты что, шутишь?
— Всего на несколько дней.
— А что там с окнами делать?
— Можно их пленкой заклеить и шторы повесить.
— Шторы повесить! — Она поднялась с пола. — Все это — безумие какое-то.
Зазвонил сотовый телефон.
— О господи… — проскулила она.
— Не снимай трубку, — сказал он.
Нэнси бросила телефон на пол.
— Не могу я так поступать! — крикнула она.
— Можешь.
— Не могу, не могу! — Переступив через все еще звонивший телефон, она схватила сумочку и проковыляла мимо него.
— Ты куда направилась?
— Не знаю.
— Тебе нельзя вести машину. — Рон прошел за ней в мастерскую. — Ты слишком расстроена.
— Чертова дверь, — пробормотала Нэнси, пытаясь ее открыть.
Он прошел мимо нее и отодвинул засов.
— Рэчел будет спрашивать, куда ты пропала. Она и так напугана.
— Да неужели? — По лицу ее, искаженному яростью, текли слезы, она не могла сдержать их. — И кто во всем этом виноват, а?
Нэнси вышла из дому и, прихрамывая, направилась к машине.
Рон запер дверь. Мать девочки с Микой вроде бы уже слиняли, но на другой стороне улицы у двери пустого гаража стоял Винс. Он махнул ему рукой. Рон в ответ тоже поднял руку. Они оба смотрели, как Нэнси, сдав назад, чуть не врезалась в бетонное ограждение, а потом так рванула, что взвизгнули шины.
Чтобы не объезжать собравшуюся на улице толпу, Мике нужно было парковаться либо на улице Самэч, либо на улице Винчестер — так они могли подъехать к дому со стороны переулка. Когда они уже шли по двору, входную дверь распахнула Большая Линн.
— Боже мой! — испуганно прошептала Силия, но на губах Линн играла улыбка.
— От Рэчел пришло письмо, — сказала она.
Только что приехавшие начальник полиции Галлахер и его заместитель Моррис сидели на кухне. Оказалось, что по ошибке письмо было доставлено в жилой дом на соседней улице, и по верному адресу его принесли только около часа назад.
— Нам очень повезло, что жилец не уехал в отпуск, — произнес Галлахер и похвалил Большую Линн. Как выяснилось, той показалось, что она узнала почерк на конверте и на всякий случай пролистала одну из тетрадок девочки для домашних работ.
— Ту ее тетрадь по географии, которую вы мне показывали, — уточнила Линн, обратившись к Силии. — Убедившись в том, что письмо от Рэчел, я попыталась дозвониться Мике по сотовому телефону.
— Мы приняли решение вскрыть письмо, — продолжал Галлахер. — Позволить себе терять время мы не могли.
— Да, да, конечно, — согласилась Силия.
Галлахер вынул из картонной папки несколько листков бумаги:
— Оригинал передан на экспертизу. Это копии.
Мика прочел свой экземпляр стоя. Силия читала сидя за столом. Последнюю часть послания она прочла вслух:
— Когда все успокоится, через две с половиной недели, и я вернусь домой, тогда я расскажу тебе обо всех своих приключениях. Крепко тебя целую и обнимаю, Рэчел.
— Когда все успокоится… — эхом откликнулся Мика.
Силия подняла глаза от листка. Галлахер заговорил, и воздух, казалось, взвихрился от напряжения.
— Нам, конечно, надо дождаться заключения экспертизы, но если предположить, что письмо послала та же женщина, которая звонила по телефону, вполне можно сделать вывод, что сама она подвергается серьезному риску. Может быть, она уже разработала план побега, и Рэчел в курсе дела.
— Через две с половиной недели. Это немного странно, — проговорил Мика.
— Может быть, эта женщина знает, что через две с половиной недели тот, кто вместе с ней вовлечен в похищение, покинет помещение, где они находятся.
— Не следует исключать и другую вероятность, — мягким баритоном сказал Моррис. — Она может говорить Рэчел какие-то вещи, просто чтобы девочка не падала духом.
— Что неплохо уже само по себе, — вставила Большая Линн.
— Когда был поставлен штемпель на конверте? — спросил Мика.
— Вчера. В Торонто. — Галлахер открыл другую папку. — Здесь еще есть рисунок.
Поверх него печатными буквами было написано: «Я ПО ТЕБЕ СКУЧАЮ». Под этими словами располагалась картинка, изображавшая девочку с алыми волосами и оранжевой кожей, играющую на синтезаторе. По ее лицу текли черные слезы.
Силия тоже не смогла удержаться от слез. Мика положил ей руку на плечо.
— По крайней мере, она завитушки свои нарисовала, — заметил он, имея в виду волосы девочки, и Силия болезненно улыбнулась в ответ.
Галлахер сказал:
— На стене между окнами просматриваются буква «П», а чуть дальше — «М».
— Да, — сказала Силия, внимательно взглянув на свой экземпляр. — Вроде что-то похожее на них.
— Вам не кажется, что она сделала это намеренно?
— Но они совсем не характерны для ее почерка…
— А что, если она все-таки так сделала с умыслом? Попыталась нам этим что-то сказать.
— Может быть, это название улицы? — предположил Моррис. — Скажем, Парламент и Меткалф.
— Может быть, — с сомнением согласилась Силия. — То есть нам снова надо будет прошерстить эти улицы. Но она не настолько… не настолько изобретательна.
— Синтезатор на картинке фирмы «Ямаха», — сказал Мика. — Видите здесь маленький кружок? Это эмблема «Ямахи».
— Насколько правдоподобны обычно бывают ее рисунки? — спросил Моррис.
— Вообще-то она реалистка, — ответил Мика. — Не в отношении цветов, конечно. Я имею в виду форму и содержание рисунков — она изображает именно то, что видит.
— Значит, на окнах там решетки.
— Это точно.
— И они находятся на достаточно большой высоте.
— Она в подвале, — пробормотала Силия.
— Да, — подтвердил Мика. — Правильно.
Однако никто из них в тот момент не подумал о мастерской Рона. Моррис высказал мысль, что синтезатор и телевизор с большим экраном доказывают, что похитители держат Рэчел не в самом бедном из кварталов, и они стали пересматривать планы и стратегию поиска, рассматривая карты улиц. Это отвлекло всех от мучившего страха и принесло некоторое облегчение.
Нэнси плакала навзрыд, причем так сильно, что даже включила дворники. Осознав все безумие положения, в котором они оказались, она свернула к обочине и остановила машину. Это случилось на Вишневой улице, уже почти у самого озера. Потом она снова включила машину и проехала четверть мили до стоянки. Ей казалось, что на всем вокруг — на стволах деревьев, покосившемся портовом здании, складчатой полоске прибрежного песка, искрившейся темно-синей глади воды — лежит печать страха. Открыв сумочку, она нашла косячок, заныканный в сигаретную пачку в прошлое воскресенье.
— Да, да, — бормотала она, вспоминая фразу Рона: «У нас должна быть ясная голова». Где же была его ясная голова, когда он говорил, что Рэчел надо переселить наверх? Звукоизоляции в доме никакой, и в спальнях отлично слышно все, о чем говорят в мастерской. Но даже если им бы удалось провести мать девочки в подвал так, чтобы Рэчел ничего не услышала, что бы, интересно, подумала эта женщина, увидев комнату, оборудованную специально для девятилетней девочки?
Нэнси поверить не могла, что Рон не задавал себе те же вопросы. Теперь у него был только один выход — увезти Рэчел из дому, нелегально перебраться с ней через границу и доехать до Флориды. В этот самый момент он уже, должно быть, пакует вещи в фургон. Нет, в легковушку — на фургоне стоит его имя. Нэнси подумала о том, ждет ли он, чтобы она вовремя вернулась, и хочется ли ему этого. Может быть, он надеется, что она приедет, когда уже будет слишком поздно, и Рэчел достанется лишь ему одному?
Она затянулась косячком. В воображении возникла какая-то комната в мотеле с задернутыми на окнах шторами и тусклыми пятнами света. На большой двуспальной кровати, лежа на боку, спал мужчина в трусах чуть не до колен. К животу он прижимал девочку и храпел. Девочка ела маленькие шоколадные конфетки. Он сказал ей, что это ее вознаграждение.
Когда Рон распахнул дверь, к нему вместе бросились Рэчел и Таша.
— Рон! — крикнула Рэчел.
Отцовским жестом он положил ей руку на голову. Волосы Рэчел мягкими пружинками терлись о его ладонь как живые.
— Мы скоро будем ужинать? — спросила девочка.
— Чуть попозже. Нэнси себя не очень хорошо чувствует, поэтому ужин придется готовить мне. Я постараюсь все сделать минут через пятнадцать.
