— Вам мистер Хатченсон рассказал? То есть вы с ним разговаривали, а он даже ни разу не заехал меня проведать? — недовольно спросил я. Не слишком приятно, когда всем вокруг известны твои секреты.
И тогда миссис Тёрнбоу призналась, что в данный момент делает все возможное, чтобы я остался у нее. Правда, оформление опеки может занять некоторое время, так как ей необходимо получить лицензию на присмотр за мальчиками.
— Но не переживай, — улыбнулась она. — Мы с Гарольдом решили, что были бы очень рады, если бы ты остался с нами.
Не раздумывая, я крепко обнял Элис и поцеловал. Потом повторил про себя ее последние слова и нахмурился:
— В смысле, Гарольд тоже хочет, чтобы я остался?
Элис засмеялась:
— То, что он почти не разговаривает с тобой, еще не значит, что ты ему не нравишься. Ему просто нужно время, чтобы привыкнуть. И если честно, не только ему. Но поверь мне на слово, если бы ты не нравился Гарольду, то не остался бы в этом доме. — Она сжала в руках мои худые ладони. — На самом деле он относится к тебе гораздо лучше, чем ты думаешь.
Слова Элис очень многое значили для меня. С тех пор как я, не подумав, объявил, что могу спать в одной комнате с девочкой, мне казалось, будто Гарольд не слишком мне доверяет, да и вообще считает странным. Он со мной почти не разговаривал; все наше общение сводилось к его попыткам заставить меня читать, вместо того чтобы смотреть телевизор. Каждый вечер, после ужина, Гарольд как по расписанию брал с полки какой-нибудь вестерн в мягкой обложке, выкуривал несколько сигарет и ровно в девять ложился спать.
Я уважал мистера Тёрнбоу, хотя он, скорее всего, об этом не догадывался. Гарольд был плотником и очень любил свое ремесло. Я надеялся, что пробуду в их с Элис доме достаточно времени, чтобы он успел меня чему-нибудь научить. С самого детства я мечтал о том, что когда-нибудь построю бревенчатую хижину на Рашн-Ривер; теперь я иногда представлял, как мы с Гарольдом вместе работаем над проектом, и надеялся, что это поможет нам сблизиться. Может быть, думал я, так я смогу доказать мистеру Тёрнбоу, что чего-то стою.
На следующий день, поддавшись на уговоры Элис, я сел в автобус и отправился на встречу с новым психиатром, доктором Робертсоном. К счастью, он оказался полной противоположностью своему коллеге, о котором я до сих пор вспоминал со смесью страха и отвращения. Доктор Робертсон пожал мне руку и попросил называть его просто Дональдом. Его кабинет был залит теплым солнечным светом, но больше всего меня радовал тот факт, что этот доктор обращался со мной как с человеком.
Я приезжал к нему каждую неделю. Хотя Дональд не заставлял меня ни о чем говорить, я вскоре обнаружил, что сам охотно рассказываю ему о своем прошлом. При этом я мог спрашивать его о чем угодно, даже о том, стану ли я таким же, как моя мать. Хотя доктор Робертсон и пытался перенаправить мои мысли в другое русло, я настаивал на своем и упорно искал ответы на мучившие меня вопросы. Я научился доверять Дональду, и он осторожно провел меня по самым болезненным участкам моего прошлого.
Доктор Робертсон действительно хотел помочь мне разобраться, именно поэтому он посоветовал несколько книг по базовой психологии. И вскоре мы с Гарольдом уже не могли поделить настольную лампу, стоявшую возле дивана, — по вечерам я читал книги Нормана Винсента Пила о самоуважении и другие, менее понятные, например «Ваши ошибочные стороны». Вскоре я увлекся теориями доктора Абрахама Маслоу о человеческих потребностях и способностях выживать. Временами я совершенно терялся в сложных и непонятных словах, но не отступал и вскоре обнаружил, что, оказывается, мне есть чем гордиться. Хоть я не до конца разобрался в себе и не смог полностью избавиться от чувства гнетущей пустоты, зато понял, что на самом деле я гораздо сильнее, чем большинство ребят из школы, живущих «нормальной» жизнью.
Постепенно я начал полностью доверять Элис и рассказывал ей обо всем, что меня тревожило и волновало. Обычно мы болтали по утрам, перед тем как я уходил в школу. Если я сильно нервничал и начинал запинаться, миссис Тёрнбоу старалась мне помочь. Она научила меня бороться с заиканием: нужно не спешить и представлять, что я произношу слова, прежде чем озвучивать их. И через несколько недель мои речевые проблемы исчезли.
Каждую субботу, досмотрев очередной выпуск «Американской эстрады», Элис заводила машину, и мы отправлялись в тот самый торговый центр, где миссис Катанзе покупала мне одежду. Обычно мы шли в кино, потому что это был единственный способ заставить меня сидеть смирно в течение длительного промежутка времени. Я всегда остро переживал происходящее с героями, поэтому пристально следил за тем, что творилось на экране, и почти не двигался, сцепив руки в замок. Если нам попадался не слишком интересный фильм, я развлекался тем, что пытался предугадать основные сюжетные ходы. Зато если Элис покупала билеты на что-то стоящее… Я научился ценить сложные сценарии и восхищаться режиссерской работой. После каждого сеанса мы с Элис долго не могли успокоиться и активно обсуждали только что увиденное.
Иногда она покупала мне игрушки, причем абсолютно без повода. «Просто потому что», — отмахивалась Элис от моих вопросов. Сначала я чувствовал себя неуютно, отчасти из-за того, что не привык получать подарки, отчасти из-за того, что прекрасно знал, как усердно работает Гарольд, экономя каждый пенни. Со временем я научился принимать подарки, но не скажу, что это далось мне легко.
И все-таки главный подарок мистер и миссис Тёрнбоу сделали, сами того не осознавая. Готовя меня к взрослой жизни, они в то же время дали мне возможность побыть ребенком, чего раньше со мной никогда не случалось. Стараясь показать Элис и Гарольду, как много они для меня значат, однажды за обедом я вытащил из кармана замусоленный листок бумаги и порвал его на мелкие кусочки.
— И что все это значит? — нахмурился Гарольд, в то время как Элис украдкой смахнула набежавшие слезы.
— Это значит, что мне больше не нужен список! — гордо заявил я. — И ваш номер я выучил наизусть! Хотите послушать?
Элис улыбнулась и кивнула.
— Пять — пять — пять — два — шесть — четыре — семь! — четко проговорил я, глядя Гарольду прямо в глаза.
— Мда… придется сменить номер, — проворчал мистер Тёрнбоу, прежде чем подмигнуть мне.
Каждый раз, когда мы с Элис начинали о чем-то болтать, мы всегда заговаривали о моем будущем. Даже простой вопрос «Что ты собираешься делать, когда вырастешь?» заставлял меня в страхе замыкаться в себе. В такие моменты я всегда вспоминал Криса, воспитанника мистера и миссис Катанзе, который боялся того дня, когда ему исполнится восемнадцать. Раньше я никогда не заглядывал так далеко в будущее. Выживая в мамином доме, я продумывал каждый свой шаг и редко загадывал что-либо даже на неделю вперед. Остаться один на один с этим огромным миром — этого я, наверное, боялся больше всего. И от страха опять начинал заикаться. Элис старалась убедить меня, что все будет хорошо и я не пропаду, но я, если честно, не слишком ей верил. По ночам, лежа в кровати (мне наконец-то выделили отдельную комнату), я дрожал от страха, размышляя над тем, где и на что буду жить. От таких мыслей начинала дико болеть голова, поэтому я плохо высыпался. Пятнадцатый день рождения стал для меня началом обратного отсчета.
Оправившись от шока, я принялся искать способы заработать деньги. Для начала я занялся чисткой обуви; после шести часов и нескольких десятков ботинок я стал счастливым обладателем двадцати одного доллара. С коробкой из-под пончиков, щеткой и гуталином в одной руке, с букетом для Элис и парой книжек для Гарольда — в другой, я шел домой, ужасно гордый собой. Вскоре я устроился в мастерскую по ремонту часов, где работал по двадцать часов в неделю за десять долларов с четвертью. Если честно, количество денег волновало меня меньше всего. Важно было то, что в конце недели я засыпал, твердо зная, что смог чего-то добиться. Пока другие ребята играли в футбол или слонялись по торговому центру, я становился самостоятельным человеком.
У меня было мало общего с одноклассниками. Они старались произвести впечатление друг на друга, строя из себя крутых парней. Я знал, что у меня для этого неподходящая внешность, поэтому даже не пытался. Иногда я исполнял роль классного клоуна, но большую часть времени меня не слишком беспокоило, что думают обо мне окружающие. Пока ребята хвастались тем, как провели выходные, я пытался придумать, куда втиснуть еще один час для работы.
Однажды в пятницу, за несколько недель до окончания средней школы, компания ребят из богатых семей принялась громко обсуждать планы на лето; после выпускного они планировали отправиться в Диснейленд или полететь на Гавайи первым классом. Вместо того чтобы жалеть себя, я побежал к Элис и так разогнался, что чуть не вышиб входную дверь.
