Мы жутко завидовали «9-В», потому что учитель ходил с ними в разные туристические походы. В эти походы стали проситься и мы. Казалось бы, зачем ему нужны лишние хлопоты? Но он брал всех, кто просился и из других классов. Мы сидели у костра, пекли картошку, он играл на гитаре, пел какие-то студенческие песни, а мы подпевали. И все рассказывал нам какие-то жутко интересные истории о канувших в лету цивилизациях, о возможности жизни на далеких звездах, о пришельцах из космоса… И даже — о теории относительности, но как-то не по школьному увлекательно. Мы слушали его, раскрыв рот…
— И как же было не влюбиться в такого? — улыбнулась дочка.
— Вот именно, как? Все девчонки втюрились по уши. И я не была исключением. Никто этого даже не скрывал. В чем пришел «наш лапочка», что сказал «наш лапочка» на уроке в 9-«Г» или 9-«Б» передавалась из уст уста. Многие девчонки навязывались к нему на уборку в кабинет физики… Если намечалась лабораторная работа, слабый пол тут же предлагал свои услуги — помыть пробирки или подготовить наглядные пособия к опытам. Вот почему-то на подобную работу в кабинет химии желающих упорно не находилось…
— Ну, это вполне понятно, — сказала Света.
— И вот в один прекрасный день я замечаю…
— … что и этот, новый учитель, как-то выделил тебя среди остальных? — сказала Света.
— Да, а как ты догадалась? — искреннее удивилась рассказчица.
— Это было не сложно… Если ты понравилась одному учителю, то почему ты не могла понравиться и другому? И к тому же, — при этих словах дочка хитровато сощурила глазки, — я видела достаточно твоих фотографий тех лет… Так что, не прибедняйся, мамуля.
Женщина рассмеялась.
— Ты не представляешь, сколько хорошеньких, симпатичных девчонок училось в нашей школе. Но самые красивые, просто писаные красавицы, были именно в том классе, где учитель физики был классным руководителем.
— Ну и что же. Значит, в тебе было нечто, чего не было в них. Роковая ты моя мамуля…
— Почему роковая?
— Ну, тогда загадочная…
— Мне кажется, я была обыкновенной.
— Думаю, это было не совсем так.
— Уж не знаю, как там было или в чем там дело было, но однажды я случайно перехватила учительский взгляд, в котором светилась… нежность, — призналась мама.
— Ну, и интересные дела происходили в твоей школе. А еще говорят, что в советское время ни любви, ни секса не было. Интересно, откуда дети брались только…
— Да все у нас было, как и во все другие времена… И люди влюблялись, и дети рождались тоже, — женщина ласково проводит по дочкиным волосам рукою, — зачем далеко за примерами ходить?
— Вот скажи, что ты почувствовала, когда поняла, что физик почему-то обратил на тебя внимание? Наверное, обрадовалась? Ведь он же тебе нравился…
— Я растерялась… А потом даже где-то испугалась. Потому что я не хотела этому верить. Я внушала себе, что все это мне просто кажется, потому что у меня был такой печальный предшествующий опыт… Понимаешь? Я внушала себе, что это неправда, что этого не может быть, что мне все это только показалось.
— Но в действительности это оказалось правдой, а не навязчивой идеей? — допытывалась Света.
— Однажды после урока физики, на перемене ко мне подошли сразу три одноклассницы и в один голос сказали, что заметили, как физик почти всю контрольную на меня смотрел… Мол, влюбился в тебя, что ли? Дескать, везет же некоторым… Я не растерялась, и тут же соврала, что я вот как раз заметила, что он не сводил глаз с одной из них. Знаешь, она сразу так просияла…
— Да, когда за учителем наблюдает столько восторженных и пристрастных глаз девчонок моего возраста, трудно что-то скрыть, — уверенно сказала Света. — Значит, так оно и было. Значит, тебе не показалось.
— Нет, не показалось. Теперь-то я уже это точно знала. Мне было так радостно и приятно сознавать, что он — такой умный, уже окончивший университет, играющий на гитаре, аспирант, и, вообще, такой обаятельный почему-то обратил внимание именно на меня.
— А тебе уже было пятнадцать лет, и ты была уже хорошенькая, — прокомментировала Света.
Мама пожала плечами.
— В нашем классе среди мальчишек у него было три любимчика — отличника, которых он призывал поступать после школы в университет на тот же факультет, который окончил он сам…
— …а среди девочек в вашем классе у него была только одна любимая ученица — это ты, — продолжила Света.
— Да, и хотя я была далеко не самая толковая ученица по части физики, он часто вызывал меня к доске решать задачи, — сказала мама. — Я вообще замечала, что ему доставляет удовольствие произносить вслух мое имя, мою фамилию… Когда я путалась в решении, он брал мелок у меня из рук, начинал сам что-то писать на доске, потом опять отдавал мелок мне…
— И ваши руки нечаянно соприкасались, — заметила Света.
— Да, конечно. Но мне это не было неприятно…
— Ой, мамуль, сколько я интересного про тебя узнала…
— Он очень часто, прейдя на урок, забывал взять классный «Журнал». И всегда именно меня просил сходить за ним в «Учительскую». Это была как бы моя почетная обязанность.
— А подготовиться к лабораторной по физике он тебя часто приглашал? — иронично спросила Света.
Мама засмеялась.
— Бывало. Но он делал это так тактично и ненавязчиво… К тому же, он никогда не приглашал меня одну, обязательно с кем-нибудь из девчонок. Он и сам крутился возле нас, шутил, рассказывал какие-нибудь забавные истории. Понимаешь, с ним было очень интересно…
И он по-прежнему смотрел на тебя на уроках?
— Да, — сказала мама. — Понятно, что он должен был это делать незаметно, ведь учитель на виду. Знаешь, он так хорошо смотрел на меня. В его взгляде было столько нежности. Иногда я ловила невзначай его взгляд и понимала, что он любуется мною… Мне это было приятно, но я ужасно смущалась.
— А как его звали? — спросила дочка.
— Между девчонками мы его называли «наш Сережа», или просто «Сереженька», «наш лапочка»… А вообще-то его звали Сергеем Петровичем. И для меня он навсегда остался именно Сергеем Петровичем — учителем, в которого я по-девчоночьи, так прекрасно была влюблена. И при том, что я ему, конечно же, нравилась, сам он ни в чем никогда не переступал ту черту, которая должна разделять учителя и ученицу… Между нами всегда была некая дистанции. Более того, когда я пришла на выпускной…
— Опиши, как ты выглядела на выпускном балу? — перебивая маму, полюбопытствовала дочка.
— На мне было платье из крепдешина нежно-кремового цвета все в оборочках и рюшечках. А волосы были уложены в локоны и завязаны в пучок. В общем, локоны как бы струились по плечам…Все говорили, что я как Татьяна Ларина на балу…
— Представляю, — мечтательно протянула дочка. — И как же учитель физики пережил еще раз такую красоту по особо торжественному случаю? — поинтересовалась дочь.
— Главное, что он пережил это «правильно»… Теперь-то я это понимаю, — сказала мама. — А тогда… Тогда… Когда я пришла на выпускной вечер, мне показалось, что он как-то холодно со мной поздоровался, не пригласил танцевать, хотя многократно вальсировал с девчонками из своего и других классов. И понимаешь, я все время ловила на себе его взгляд, но как только наши глаза встречались, он тут же поспешно отворачивался… А я так рассчитывала, что он пригласит меня танцевать, и может быть даже… может быть даже …предложит руку и сердце…
— А, так ты в семнадцать лет замуж уже собралась, хитро сощурила глазки дочка, — буду иметь это в виду.
— И не вздумай…В семнадцать лет надо учиться, — стараясь казаться строгой, сказала мама.
— Но ты же мечтала, — возразила Светлана.
— Мечтать не запретишь. Но жизнь — такая длинная и интересная штука… И все хорошо в свое время. И не надо торопить события. И пусть все течет по своему течению… Думаю, так примерно рассуждал учитель. И был, конечно же, прав.
— Да ладно, он и староват был для тебя, — сказала Света.
Мама засмеялась.
— Это ты сейчас со своей колокольни так говоришь. А двенадцать лет — это не такая уж большая разница в возрасте… Вот подрастешь немножко и сама поймешь.
Женщина вдруг замолчала, видимо, что-то припоминая.
— Кстати, вот за два года до моего выпускного в нашей школе произошла такая история, сказала мама, — вот только не знаю, стоит ли тебе ее рассказывать…
— Конечно, стоит, — сразу обиженно сказала Света. — У нас же вечер воспоминаний…
— Эту историю мне поведала по секрету Катька…
— Та, у которой мама была завучем в вашей школе?
— Совершенно верно. Был такой выпуск, когда школу заканчивали в один год и десятые, и одиннадцатые классы. Был такой эксперимент несколько лет… Хотели, чтобы мы учились в школе одиннадцать лет.
— И над вами, значит, экспериментировали, — иронично заметила Света.
