Разумеется, американцы, как они сами объясняли, проворонили момент этого нападения. По Америке все еще пробегала дрожь последствий Гражданской войны, когда английские капиталисты воспользовались мимолетной возможностью преобразовать монетарный пейзаж Америки столь невинным образом, что почти никто не понял, что произошло. Англичане ударили стилетом, и Америка благополучно прошагала еще несколько лет, прежде чем заметила, как из-за еле приметной раны жизненные силы постепенно покидают республику.
Зимой 1872 года сэр Эрнест Сейд, британский финансист и теоретик в области денег, тихо прибыл в Нью-Йорк и сел в поезд до Вашингтона. Согласно данной версии событий, Сейд посещал Америку регулярно и пользовался здесь почтением. С ним был саквояж, набитый сотней тысяч фунтов стерлингов наличными, перед ним стояла задача покончить с финансовой независимостью Америки. Деньгами его снабдили Ротшильды, удобный повод дал Конгресс, а намеченной жертвой стали серебряные доллары.
Конгрессу предстояло рассмотреть скучный технический законопроект о «поправках и дополнениях к законам о Монетном дворе, Пробирной палате и монете Соединенных Штатов». Этому закону никто не придал особого значения, даже сами законодатели. Они понимали дело так. что этот законопроект поможет Монетному двору и Казначейству привести в порядок общие дела, пришедшие в расстройство из-за Гражданской войны, что было чистой правдой. Закон содержал перечень всех монет, которые может чеканить Монетный двор в качестве законных платежных средств: центы, даймы. «орлы» и так далее.
Все. что нужно было сделать Сейду, это добиться. чтобы из священного перечня выпал серебряный доллар. Никто не собирался уделять большого внимания рутинному законопроекту. Сейд отплыл обратно в Англию так же незаметно, как и приплыл. Акт 1873 года не упоминал серебряный доллар в качестве законного платежного средства — с биметаллизмом Гамильтона было покончено.
Распространившим эту историю сторонникам серебра, «сильверитам», раз за разом напоминали, что реальной причиной того, что никто не оспаривал закон о монете, был не заговор молчания в Конгрессе, как они утверждали, а высокая рыночная цена на серебро в 1873 году. Настолько, что серебряный доллар весом в 371 гран, установленный Гамильтоном, в реальности стоил $ 1,03.
Не собирались терять три цента с доллара, отправляя на Монетный двор для чеканки свою продукцию, и серебродобытчики. Никого в 1873 году не заботило, жив серебряный доллар или мертв, поскольку он был юридической фикцией, а не реальной монетой. Сенатор Шерман из Огайо заверял Сенат, что за все годы в бизнесе ему на глаза ни разу не попался серебряный доллар. Исключение этой монеты из списка 1873 года стало лишь констатацией ситуации, складывавшейся в течение более полувека. Серебряное лобби говорило о заговоре, но Монетный акт прошел полноценное рассмотрение в обеих палатах, в ходе которого идея демонетизации серебра прозвучала совершенно открыто. Несколько членов Палаты представителей позднее утверждавших, что закон был «тайком протащен через Конгресс», голосовали, судя по протоколам, в его поддержку. Он был на рассмотрении Конгресса три года, прежде чем его отправили на голосование с одним из параграфов, набранным заглавными буквами: «СЕРЕБРЯНЫЙ ДОЛЛАР — ПРЕКРАЩЕНИЕ ЕГО ИСПОЛЬЗОВАНИЯ В КАЧЕСТВЕ СТАНДАРТА». Текст закона пережил тринадцать изданий. Ему уделили 144 колонки в «Вестнике Конгресса»[104]. Один из участников свидетельствовал, что закону «было уделено столь же пристальное внимание, какое, на моей памяти, комитет уделял любой другой мере»[105].
В том, что произошло, был определенный заговор. Ряд ведущих республиканцев предвидели, что цена на серебро вот-вот начнет падать, и боялись, что, если США привяжет свой доллар как к серебру, так и к золоту, последнее, по мере роста на него цен, исчезнет, и страна останется с серебряным стандартом. Это породит инфляцию и, что еще тревожнее, создаст барьер между Америкой с ее серебром и остальным миром, привязанным к золоту. Кроме того, станет труднее занимать деньги в Лондоне — тогдашнем центре международного капитала.
Но «сильвериты» не могли устоять перед пикантными подробностями конспирологической версии и были непреклонны в своем убеждении, что за 100 000 фунтов или того меньше британский финансовый истеблишмент и их прихлебатели с Уолл-стрит заковали в оковы свободу Америки и свели положение ее граждан к колониальной зависимости.
«Демонетизировав» серебро, как доказывали «сильвериты», из обращения изъяли половину доступных американцам денег — серебряную часть, старые добрые деньги бедных и почтенных. Сократив денежную массу, монополия золота резко снизит цены и уровень зарплат, а богачи продолжат богатеть. Они умело переложили на Соединенные Штаты долг с того момента, как Гамильтон первым нашел способ преобразовать краткосрочную задолженность в долгосрочную. Теперь богачи лишили США возможности использовать свои значительные и достаточные серебряные запасы для погашения долга, как то завещал Бог и сама природа. Они резко сократили запас денег и возжелали чистого золота. Всему американскому серебру, включая серебряный доллар — старый добрый доллар Джефферсона и Гамильтона, который народ теперь нежно и скорбно именовал «отцовским долларом», — предстояло пойти на переплавку в серебряные ложки, которые лакеи британского экономического империализма держали во рту с самого рождения.
«Эти заговорщики продолжали свои сборища Каталины и в дальнейшем, — писал Э. Дж. Фермер в 1886 году в своем памфлете "Заговор против серебра, или Призыв к биметаллизму в Соединенных Штатах", — и, поддержанные Англией, держали свои кинжалы наготове для удара по серебряному доллару. Они не гнушались никакой лжи, никакой подлой интриги — единственной их песнью было прославление своего золотого идола, и, подобно жрецам колесницы Джаггернаута, они ликовали при виде разрушений и погибели, которую несли ее позолоченные колеса, поскольку позади этой колесницы оставались кровавые отпечатки британского льва».
Сэр Эрнест Сейд, похоже, был безобидным, трудолюбивым семьянином, сделавшим имя в Сити, и автором скучных книг о финансах. Его семью сначала раздражал, а потом забавлял фурор, окружавший его имя по другую сторону Атлантики. Сара Э. В. Эмери в 1887 году опубликовала книгу «Семь финансовых заговоров, поработивших американский народ». Попытки спасти репутацию Сейда не увенчались успехом среди тех, кто настаивал на том, что выбор его персоны в качестве посредника — умнейшая и самая зловещая часть заговора.
Все подряд проклинали Сейда, когда кто-то глупо заметил, что сэр Эрнест вовсе не являлся «золотым жуком»[106]. Скорее наоборот: он всю свою жизнь был сторонником комбинированного золотого и серебряного стандарта и свой главный труд посвятил биметаллизму. «Золотые жуки» радостно испустили вздох облегчения, но «сильвериты» переварили новый факт и быстро повернули его в свою пользу — он лишь показывал, сколь велика и коварна в реальности власть денег. Ничуть не смущаясь, когда противники потрясали перед их носом книгой Сейда «Биметаллизм», «сильвериты» читали ее, соглашались с большинством положений и следовали за Гордоном Кларком — автором вышедшего в 1896 году «Справочника денег», объяснявшим, что Сейд был биметаллистом при нормальных обстоятельствах, но «в качестве советника Банка Англии [он] был вынужден отложить в сторону свои теории, когда этот огромный спрут увидел в Соединенных Штатах богатую поживу. Сейд оказался в сложном положении. В тот момент он был на службе у своей страны, своих друзей и своей нации, и на службе против той страны, на которую Англия в глубине души по-прежнему смотрела как на бунтаря в отношении ее трона и политики Пусть он и предал свои глубочайшие убеждения, его можно винить в этом в той мере, в какой американцы винят несчастного майора Андре, с тяжелым сердцем повешенного Вашингтоном. Андре был верным англичанином; таким же, в силу обстоятельств, стал и Сейд».
Обрисовав Сейда как денди, еврея и англичанина, Гордон практически одним этим предрешил вердикт. Его едва ли мог опровергнуть тот факт, что весну 1873 года сэр Эрнест Сейд провел в Лондоне, что он никогда не был в Вашингтоне и на деле ни разу не посещал США с 1856 года. Это всё были никому не нужные детали. "Когда я был ребенком, — говорил «архисильверит» Уильям Гарвей, — я услышал слова одного адвоката: «Когда свершается преступление, и хочешь установить личность преступника, ищи того, кто больше всего от этого преступления выиграл». Следуя этой индукции, всегда вернее укажешь на преступника, чем на основании шатких показаний свидетелей"». К вящему отчаянию государственных пропагандистов, министерство финансов США в 1872 году выслало Сейду проект закона для комментариев. С этого момента заговор стал вполне очевидным. Сейд оставил подписанные им чистые листы бумаги в Лондоне: они были заполнены в его отсутствие, дабы создалось впечатление, что он не покидал столицы. Тщательно позаботились и о том, чтобы его имя не попало в регистрационные книги отелей в Вашингтоне, а также списки пассажиров корабля, на котором он прибыл, равно как и в местные газеты. Для доказательств достаточно убедиться в том, что имя Сейда впрямь нигде не упоминается, хотя вашингтонская газета «Нэшэнэл репабликен» почти выдала секрет, упомянув о неком «влиятельном иностранном банкире» применительно к закону о монете.
