P.S. К слову сказать, я удержался от упоминания, что «Тигры» проиграли вчера. Видишь, каким деликатным я могу быть!»
Воскресенье, девятое апреля, 1.19 ночи.
Детройт написал:
«ВзлетнаяПолоса, спасибо! Кстати, почему ты не спишь?
2мальчика, ты настоящий джентльмен, молодец, что не упомянул о проигрыше! А насчет того, что я чувствую…»
Скотт оторвался от клавиатуры. Он не был уверен в своих чувствах. Он был так поглощен похоронами, а потом Куртисом, что не было возможности об этом задуматься.
Сейчас самое время об этом подумать.
Безусловно, сегодняшний день был совсем не веселым, но его не беспокоил ни узел в животе, ни боль в шее. И он не осознавал этого. До сих пор.
Он подошел к окну, принялся массировать шею. Поглядывая на улицу, он с завистью рассматривал темные окна соседних домов, представлял, как все мирно спят в своих кроватях.
Мужчина задумался, сможет ли когда-либо вновь быстро засыпать? После всех событий? Или каждую ночь он не сможет спать и станет искать ночных собеседников? Расхаживая по комнате, сожалея, возмущаясь.
Опустошив бокал, он отнес его в кухню. Сказал себе, что виски на ночь не должно стать привычкой. Одно дело — бессонница, совсем другое — пить в одиночку посреди ночи. Сегодня он позволит себе еще второй стакан, учитывая тяжесть прошедшего дня. Но впредь нужно ограничиваться одним. В кухне он налил двойную порцию.
Возвращаясь за ноутбук, он заглянул в гостиную, ожидая увидеть спящего баскетболиста храпящим, раскинувшимся на диване. Но Брэй сидел, склонившись и опустив голову на руки.
Скотт услышал, как он глубоко дышит, будто пытаясь сдержать тошноту.
Учитель откашлялся, и Брэй поднял голову.
— Тренер! Не знал, что вы еще не спите.
— Я сидел за компьютером, не мог заснуть. И, похоже, не только я, — он улыбнулся. — Думаешь о маме? Все это очень тяжело! Я старше тебя, но мне необходимо, чтобы моя мама была рядом.
— Дело не в ней! Конечно, мне грустно. Но мне нужно двигаться дальше, заботиться о тех, кто рядом со мной, о Куртисе! — Он попытался изобразить уверенную улыбку, но губы исказила гримаса боли.
Скотт почувствовал напряжение в голосе парня.
— Что-то не так? — спросил Скотт.
— Нет. То есть да. — Брэй вздохнул и устало откинулся на диване. — Не знаю, мне казалось, что я упорядочил мысли. Но сейчас я не уверен. Сегодня я поговорил с несколькими ребятами в церкви. — Однокурсники и тренер Брэя приезжали на похороны ЛаДании.
— И?..
— Я говорил, что хочу бросить университет, переехать домой и растить Куртиса. И некоторые сразу меня поддержали. Например, мои соседи по комнате, они с первой минуты меня поддерживали. И еще кое-кто. Они бы сделали то же самое, без вопросов. Хотя многие сказали, что я совершу самую большую ошибку в своей жизни. И не только в отношении самого себя, но и Куртиса. Потом подошли Джонсоны и пастор Стивенс. Они тоже меня поддержали. Сказали, что я не переживу, если отдам ребенка на воспитание в чужую семью. Потом вступила миссис Джонсон. И она была против. Говорила, что глупо бросать учебу и приглядывать за братом. Она сказала, что я должен закончить обучение и позволить Куртису жить с людьми, которые знают, как воспитывать детей. Она считает, что мое решение растить брата самостоятельно совсем не означает, что я забочусь о его интересах. Настоящие родители воспитают его лучше. Я думал, что мое решение — самое правильное. Но миссис Джонсон права, я не знаю, как растить ребенка. И теперь я не уверен, что же мне делать! Как вы думаете, тренер, мне следует поступить так, как она советует? — Брэй поднял голову и посмотрел на Скотта. — Вы считаете, я должен кому-то доверить его воспитание? — Его голос надломился, и на пару секунд воцарилась пауза. — Я хочу поступить правильно. Как лучше для него. И, конечно, я хочу получить диплом и жить, как наметил. Но отдать его чужим людям? — Он повесил голову и закрыл лицо огромными ладонями. — Не уверен, что смогу так поступить, тренер. Я не хочу навредить, воспитывая его самостоятельно, и не хочу бросать университет! Но отдать его в чужую семью?..
Опустившись на диван, Скотт поставил стакан на кофейный столик и подтолкнул его парню. Брэй сделал глоток, скривился и отодвинул стакан.
— Не думаю, что, если я напьюсь, мне поможет, но спасибо.
Они посидели в тишине несколько минут, а потом Брэй спросил:
— Как вы думаете, что мне делать?
— Я уже два дня губы кусаю. Это доставляет мне буквально физическую боль, — выдохнул Скотт. — Ты сказал, что хочешь моей поддержки, я пообещал, что поддержу. И жена приказала мне молча выполнять обещание. Ты уверен, что действительно хочешь услышать мое мнение?
— Пожалуйста.
— Я считаю, что миссис Джонсон совершенно права. Я думаю, ты должен продолжить обучение. Не только ради себя, но и ради Куртиса. Я знаю, ты считаешь, что лучше все бросить и приглядывать за ним, потому что ты — его семья. И я восхищаюсь тобой, потому что такая мысль пришла тебе в голову. Но, Брэй, я в два раза старше тебя, и то с ног сбился, присматривая за ребенком этот год. Он отличный малый, но…
— Я знаю, с ним непросто.
— Это так. Если бы мне было тридцать, было бы еще тяжелее, не говоря уже о двадцати. Особенно, если бы я был один. Нас двое, и были ночи, когда мы так уставали, что едва не засыпали еще во время ужина. Это очень изматывает. Домашние задания, дисциплина, приготовление обедов, стирка, уборка и вообще все! Добавь еще мою основную работу и отсутствие помощи! Представь это в двадцать лет!
Брэй медленно кивнул.
— Я могу испортить все для нас обоих.
— Любой может все испортить. Но, может быть, тот, кто уже делал это раньше… у него все получится?
— Понятно, — прошептал Брэй, — я понимаю, что вы имеете в виду. Но если я отдам его людям, которых я совсем не знаю? Я не представляю, как смогу потом жить.
— Понимаю.
Они посидели в тишине некоторое время, пока Скотт не сказал:
— Я тоже не хочу, чтобы ребенок жил с чужими людьми.
Он сделал глубокий вдох, потом еще один, пытаясь унять нервную дрожь. Затем вытер руки о джинсы, и еще раз. Поднялся, подошел к камину, поставил напиток на полку. Снова поднял стакан. С виски в руке повернулся к дивану, где смущенный двадцатилетний парень, следивший за каждым его движением, нетерпеливо ожидал продолжения.
Поднес стакан к губам, почувствовал, как жидкость обжигает горло. Узел, туго завязанный в животе все эти дни, начал понемногу растягиваться. Было ли это из-за виски, или потому, что он наконец решился сказать то, о чем каждая клетка его тела вопила все эти дни?
Скотт откашлялся.
— А что, если ты не будешь отдавать его незнакомцам? Что, если… ты оставишь его мне?
— Но… я думал, — Брэй был в замешательстве, — я думал, Лори не хочет… с ним так сложно, кроме того, еще и малышка скоро родится.
— Может, она передумает? — ответил Скотт, быстро отводя взгляд. Потом сделал еще один глоток, пытаясь утопить в нем все сомнения.
— Вы сделаете это? Оставите его до…
— До бесконечности! До того времени, как ты получишь диплом, даже если профессионалы сойдут с ума и не возьмут тебя в команду. Или до тех пор, пока ты не выйдешь на пенсию после игры в НБА, если они таки окажутся умнее и быстро схватят тебя! Или вообще навсегда, если ты захочешь жить своей жизнью, иметь семью. Я пойму и это. Любой бы понял тебя. И ты всегда сможешь навещать брата. Приезжать на День благодарения, Рождество, так же, как в прошлом году. Ты сможешь забирать его на неделю, или две, или на все лето. Как захочешь. Ты все равно будешь его братом. Но тебе не придется постоянно чувствовать ответственность за то, что ты вряд ли сможешь делать идеально. Ты не окажешься в ловушке. Ты не будешь чувствовать, что предаешь его и себя.
— Да, я именно это и чувствую, — прошептал Брэй, проведя огромной ладонью по макушке. — Я чувствую себя плохо, чувствую, что я плохой брат, плохой человек. И признаю это. Да, все, что вы сказали, я ощущаю. Понимаю, что попал в западню. Вчера в машине я так глупо хвастал, что сделаю все для своей семьи, что я не такой человек, чтобы бросить брата на произвол судьбы. И вот я делаю именно это. Я не хочу испортить его жизнь. Мне двадцать, тренер, и я понятия не имею, как растить ребенка. Я все испорчу! Ему и себе!
— Я поговорю с Лори, посмотрим, что получится, хорошо?
— Да, — прошептал Брэй, вытирая щеки. — Но если она откажет… Я не хочу, чтобы вы об этом беспокоились. Я сейчас плачу, как ребенок, но это потому, что был такой длинный день и Куртис так много плакал, и потому, что я прощался с мамой. И все эти мысли… Но это не ваши проблемы, тренер, а мои. Я с ними справлюсь и приму любое необходимое решение. — Голос его задрожал, он уставился в пол, потом поднял глаза и встретился со взглядом Скотта. — Все будет в порядке!
