— Вот видите, сами соглашаетесь.
— Зато вас там кормят.
— С едой все в порядке. Еду разносят. Еда на колесиках. Они знают, какая еда горячая, какая холодная.
— Вот и хорошо.
Мы замерли в молчании. Между нами повисла пауза. Вообще-то, у меня в вестибюле скопилась очередь в полтора десятка пациентов, дожидающихся приема, но мы вели себя так, будто сидели на остановке в ожидании автобуса и делать нам было совершенно нечего — просто надо было как-то убить время. Брайен посмотрел в потолок и начал насвистывать.
— Что-нибудь еще?
Это «еще» я использовала в качестве комплимента. Я как бы давала понять Брайену, что его визит ко мне сам по себе уже необыкновенно отраден и он вовсе не тратит мое время впустую.
— Да нет. Ничего. — Он продолжил досвистывать мелодию.
— Ну вот и хорошо. Было очень приятно увидеться с вами еще раз. Рада слышать, что вы пошли на поправку.
Я встала и подчеркнуто улыбнулась.
— А как же обед? — спросил Брайен тоном посетителя ресторана, который давно сделал заказ и случайно заметил в зале своего официанта. — Вы же сказали, будет обед.
— Да, но… я сейчас на работе. — Дело было в одиннадцать утра. — Я имела в виду приглашение на ужин. Это вечером, попозже.
— Я подожду, — охотно согласился Брайен. — Спешить мне совершенно некуда.
— Брайен, но вы не можете ждать здесь.
— Почему?
— Люди не захотят раздеваться для осмотра в вашем присутствии.
— Ах да. Я как-то не подумал. Я не хочу смотреть на голых. Они же такие толстые и противные, не правда ли? Мне это не нравится. Я лучше подожду за дверью.
— Брайен, я заканчиваю работу не раньше чем в шесть вечера.
— Тогда порядок!
Он так и прождал меня до семи в вестибюле, после чего мы вместе отправились ко мне домой.
Я заранее позвонила Дэвиду, так что, когда мы с Брайеном появились на пороге, нас уже ждала курица в духовке и тушеные овощи на плите, стол сервирован, и на нем даже стояла ваза с цветами. Все мои домочадцы были прекрасно осведомлены, кто такой Безумный Брайен, — им ли было не знать имя моего Пациента Номер Один. Я заранее предупредила Дэвида, что если кто-нибудь прибавит к имени Брайена в его присутствии первый эпитет, то этот человек — он или она — не будет обедать за семейным столом как минимум пару лет, включая Рождество и дни рождения.
Брайен снял пальто, уселся и, пока я готовила соус, стал смотреть вместе с детьми «Сабрину — маленькую ведьму».
— А что это там? — спросил он, показывая на телевизор.
— Это «Сабрина — маленькая ведьма», — буркнул под нос Том.
— Что вы говорите?
Том нервно посмотрел на меня.
— Так называется сериал, — пояснила я.
— А, понятно. Значит, как, говорите, называется?
— «Сабрина — маленькая ведьма», — повторил Том как можно громче и разборчивей, думая, вероятно, что перед ним глухой.
Брайен засмеялся. Делал он это долго и громко.
— Вы что, никогда не слышали о таком сериале? — спросила я.
— Не-ет, — недоверчиво протянул он, словно вообще сомневаясь в существовании фильма с таким названием. — Какая же она ведьма — если маленькая? Чепуха какая-то.
Мы учтиво улыбнулись.
— Она слишком молода, чтобы быть ведьмой. Вам так не кажется?
— В том-то и смысл фильма, — буркнул Том, — что она одна маленькая, а вокруг все взрослые ведьмы.
— Что вы говорите?
— Пусть они посмотрят телевизор, Брайен.
— Извините. Просто хотел кое-что выяснить, пока не вылетело из головы.
И он уперся в экран — сосредоточенно и озадаченно, будто перед ним был не подростковый сериал, а запутанная картина режиссера-экспериментатора. К сожалению, фильм кончился через полчаса, и наступило время садиться за стол.
В самый последний момент к нам присоединился ГудНьюс.
— Привет, — непринужденно поздоровался он с Брайеном. — Меня зовут ГудНьюс.
— Что вы говорите? — вскинулся Брайен, улавливая очередной подвох. Видимо, он не понял, что перед ним человек из его же лагеря, с такой же иррациональной логикой поведения.
— Что вы говорите? — учтиво ответил ГудНьюс и осторожно потряс ему руку. ГудНьюс, который тоже был предупрежден, что ему предстоит провести вечер с личностью неординарной и эксцентричной, явно заблуждался насчет «Что вы говорите?». Он посчитал, что в ситуации с Брайеном это что-то вроде «Как поживаете?».
— Нет! — крикнул восторженно Том. — Он не понял вашего имени.
— Чего он не понял?
Брайен развеял сомнения:
— У вас же должно быть имя: как Том или Брайен, Дэвид или доктор Карр, — пояснил он. — Как вас зовут?
— Да, — встряла я. — В самом деле, как ваше настоящее имя, ГудНьюс?
— Не имеет значения, — сказал ГудНьюс, обращаясь к Брайену. — Теперь мое имя просто ГудНьюс. Это именно то имя, которое я теперь ношу.
— Ну а я в таком случае ношу имя Брайен, — твердо сказал Брайен. — Значит, Брайен может садиться обедать.
— Милости просим, — подтвердил Дэвид.
Мы уничтожили ужин в полном молчании, причем Брайен — с сумасшедшей скоростью. Я еще не успела разлить соус, как он уже сложил вилку с ножом на пустую тарелку.
— Это, — сказал он, — лучшее, что я ел в своей жизни.
— Правда? — поинтересовалась Молли.
— Да. В самом деле. Где бы я мог такое попробовать? Моя мама никогда так не готовила.
— А вы сами разве не готовите?
— Нет. Видите ли, я не имею понятия, что нужно готовить, а что едят сырым. Я запутываюсь.
— В самом деле?
— О да. Я постоянно запутываюсь. Во всем.
— А давайте я проверю? — попросила Молли.
— Проверяйте, только я все равно не знаю.
— Молли, просто продолжай есть, — остановила я ее. — Не хотите ли добавки, Брайен?
Он недоверчиво фыркнул:
— Разве так бывает? Добавки не полагается.
— Тут есть еще, если пожелаете. Раз вам так понравилось.
— А доплачивать не придется?
Я посмотрела на него, на некоторое время забыв, что Брайен лишен чувства юмора. Он же просто не способен морочить голову — точнее, не способен это делать умышленно.
— Но вы же сами понимаете, Брайен, что за это вам платить не придется.
— Что вы говорите?
— Мы же не в ресторане. Вы наш гость.
— Ну тогда… Просто не знаю, что сказать. Вы прописали мне пить — и я за это платил, потом прописали есть — и я снова платил. А теперь вы сказали, чтобы я зашел к вам пообедать, — по-моему, я тоже должен заплатить. У меня с собой пять фунтов. Карри, которое вы прописали, обошлось в четыре девяносто пять.
— Нам не нужны ваши деньги, Брайен.
— Замечательно. Так это от службы здравоохранения?
— Да, это от службы здравоохранения. Если вам так будет угодно.
Я на самом деле была готова на все, чтобы он только успокоился и не принялся перед всеми сорить своими деньгами.
Молли зачарованно смотрела на Брайена — вот, нашлась как минимум одна личность, способная оценить этого уникума по достоинству. Она задавала ему вопрос за вопросом: где он живет? Чем занимается? Кто его друзья? У него есть семья?
И каждый из этих вопросов (и ответов), точно молотом, пригибал головы взрослых все ниже к столу, пока в конце концов наши носы не уткнулись в жареную картошку. Брайен, как выяснилось, не делает ничего и ничем не занимается, если не считать редких визитов ко мне. Друзей у него тоже нет (правда, кажется, в раннем детстве была пара приятелей в школе, но он не знает, где они теперь). Еще у него есть сестра, но сестра называет его Безумным Брайеном и не хочет иметь с ним ничего общего. (За этой репликой последовало особенно напряженное молчание, и я была восхищена тем, что мои дети, раскрывшие рты, как голодные птенцы в гнезде, оказались способны проигнорировать громадного сочного червяка, извивавшегося перед ними.)
— А вы бы хотели жить с кем-нибудь? — спросила Молли.
— Было бы неплохо, — ответил Брайен. — Я думал, у меня получится жить со своей женой. Но так и не получилось.
— Что не получилось? Она вас бросила?
— Не получилось найти ее.
— Мам, — сказала Молли, но тут я начала ожесточенно кашлять, а потом долго наливала стакан воды.
— Мам, — невозмутимо продолжила Молли, после того как я допила воду и объяснила присутствующим за столом причину своего кашля.
— Хочешь воды? — попыталась я сбить ее со скользкой темы. Но Молли пропустила мои слова мимо ушей.
— Ну ма-ам.
— Кто-нибудь еще хочет воды? Том? Дэвид? ГудНьюс? — Я понимала, что раньше или позже, но момент неотвратимо приблизится и мне придется дать моей дочери слово. С детьми всегда так, просто обычно надеешься оттянуть этот миг хотя бы еще на несколько лет.
— А вам не пора укладываться, дети?
— Ма-а-ам!
— Молли, это невежливо разговаривать за столом, когда… когда… когда никто тебя не хочет слушать.
