Император опускается на колени, придавив картонку с надписью, и встряхивает бесчувственное тело:
- Уильям, проснись.
Уильям стонет. Откуда-то из-под его лохмотьев выкатывается пустая бутылка из-под виски «Джонни Уокер».
- Слава богу, живой, - рокочет Император.
- Набрался только в дым.
Ханыга издает хныкающий звук. А кот-то где?
Император прислоняет Уильяма к гранитному постаменту памятника. Уильям мычит:
- Он пропал. Пропал. Пропал. Пропал.
Император подбирает пустую бутылку, нюхает горлышко. Точно, шотландское виски.
- Бутылка была полная, Уильям?
Разоренный котовладелец поднимает с земли картонку и машет ею в воздухе.
- Пропал, - горько тянет он.
На картонке написано: « Я БЕДНЫЙ, И КТО-ТО СПЕР МОЕГО БОЛЬШОГО КОТА ».
- Приношу свои глубочайшие соболезнования, - с достоинством произносит Император и уже собирается спросить Уильяма, где это он раздобыл столько дорогущего виски, но тут по улице разносится протяжный кошачий вой.
По проезжей части к ним мчится огромный бритый кот в красном свитере. Император успевает ухватить Ханыгу и Нищеброда за ошейники и оттаскивает собак от Уильяма. Кот и попрошайка кидаются друг другу в объятия. Поток телячьих нежностей и дурацкого сюсюканья заставляет Императора шмыгнуть носом.
Даже королевская свора отворачивается, инстинктивно понимая, что размякший бритый тридцатипятифунтовый котяра в красном свитере им не по зубам. Никаких конкретных действий в данном случае собачьим протоколом не предусмотрено, и оба придворных начинают вертеться на месте, как бы собираясь лечь и отойти ко сну.
- Уильям, похоже, кто-то обрил твоего кота, - басит Император.
- Уж не я ли?
Слова звучат до того неожиданно, что все вздрагивают. По тротуару к памятнику приближается Томми Флад. Но тут из темноты выныривает нежная бледная рука, хватает Томми сзади за шиворот и изо всех сил дергает. Легко, точно тряпичная кукла, молодой человек улетает за угол.
- Томми? - окликает Император, тихонько подкрадываясь к тому месту, где только что был юноша.
Ханыга и Нищеброд тянут его назад, туда, где улица упирается в океан, словно у близлежащей пивной валяется особо ароматный кусок мяса, достойный тщательного изучения, но Император заглядывает за угол.
Вампирша Джоди Страут плотно притиснула к стене его приятеля Си Томаса Флада. Одной рукой Джоди зажимает Томасу Фладу рот, а другой, сжатой в кулак, методично лупит его по животу, - звук как из пустой бочки. Томми сдавленно мычит.
- А ну-ка отпусти молодого человека, Джоди, - велит Император.
- Очень прошу.
Джоди послушно следует указаниям государя.
- Ой-ей, - потирает Томми голову.
- Извини, - говорит Джоди.
- Погорячилась.
- Ты ведь вроде собиралась уехать из города вместе со старым кровопийцей? - недоумевает Император.
(Когда Томми с приятелями из магазина давали бой старому вампиру в яхт-клубе Святого Франциска, Император присутствовал.)
- Да, конечно. Он уже отбыл, скоро и я за ним, - отвечает Джоди.
- Как и обещала инспектору Ривера. Вот только улажу кое-какие дела, чтобы Томми не пропал тут без меня.
Императору нравится Джоди, и он даже слегка расстроился, когда оказалось, что она - гнусный кровосос. Но все равно она хорошенькая девочка, и такая щедрая. Хоть Ханыга и впадает в безумие, завидев ее. Так растявкается, хоть святых выноси.
- Полагаю, это легко решить, - рокочет Император.
- Молодому писателю не повредит опека старших, пока он не освоится как следует в Городе.
- Да я и сам… - заикается Томми.
- Ты обрил кота, - сурово констатирует Император, поднимая мохнатую бровь.
- Э-э-э… мы хотели проверить, смогу ли я жить на пару с ним, чтобы не оставаться одному после отъезда Джоди.
Томми смотрит на Джоди, а та энергично кивает. Глаза у нее искренние-правдивые.
- И… и… - тянет Томми, - я как раз жевал резинку, из которой получаются такие большие, знаете ли, пузыри. Короче, не успел я оглянуться, как Чет набросился на пузырь, тот лопнул, и кот оказался весь облеплен резинкой.
Джоди кивает (уже менее энергично) и не сводит глаз с юноши.
- И ты побрил его, - добавляет Император.
Давай, Томми, кивни, подбавь правдивости.
- К моему прискорбию.
- …прискорбию, - эхом вторит Джоди.
- Ясно, - произносит Император. Вроде не врут.
- И свитер оказался кстати.
- Это я придумала, - хвастается Джоди.
- А то еще простудится. Вообще-то это мой свитер. Томми постирал его и положил в сушилку. И свитер сел.
- Вы не подумайте, затолкать такую громадину в свитер вовсе не так просто, - разъясняет Томми.
- Все равно что зачехлить спираль Бруно. Этот кот из меня ремни нарезал. - Томми закатывает рукава и демонстрирует руки.
Особых повреждений не видно. Бледноваты что-то, больше ничего.
- Ясно, - повторяет Император и отступает на пару шагов.
- Ну что же. Мне с моей свитой пора двигаться дальше.
- Особые пожелания, ваше величество? - интересуется Джоди.
- Нет, нет, у нас сегодня удачный вечер. Весьма, весьма удачный.
- Берегите себя, - желает Джоди на прощанье.
Но Император уже свернул за угол и шествует вдоль по улице.
«Очень, очень милая для посланца зла, - думает Император. - Как жалко, что все это обман».
Ханыга и Нищеброд умчались вперед за четыре квартала, их еле видно. Все понимают, поганцы этакие. Император недоволен собой. Ну надо же, оставить Уильяма одного, на милость вурдалакам. Прямо дрожь пробирает, как представишь себе, что эти двое могут учинить. Оглядываться Императору не хочется. Может, все обойдется и они не сделают бедняге Уильяму ничего дурного. А ведь когда-то они были детьми, милыми детишками. Да и сейчас - вон ведь сколько ждала Джоди, прежде чем обратить Томми. Благородно с ее стороны. И потом, на попечении Императора целый город. А это вам не жук чихнул.
До универсама «Марина» далековато, но Император торопится - хочет успеть, пока ночная смена еще на месте. Ребята хоть и плуты, но только у них в городе есть какой-никакой опыт охоты на вампиров.
- Куси его, - приказывает Томми.
У ног его тело человека-с-большим-котом. Пока суд да дело, попрошайка опять заснул у памятника.
Джоди трясет головой. Руки у нее тоже трясутся.
- Он такой противный. Ты только понюхай.
С тех пор как Джоди стала вампиром, нос у нее закладывало, только когда она пробовала настоящую, человеческую еду. Но вот и сейчас ей хочется чихнуть, несмотря на терзающий ее голод.
- Я тебе протру кусочек. - Томми вытаскивает из кармана салфетку, слюнит ее и трет Уильяму шею.
- Вот. Давай.
- Брр.
- Кота кусал я, - напоминает Томми.
- Сама же говорила, что ужасно хочешь есть.
- Но он же пьян, - сопротивляется Джоди и переминается с ноги на ногу, словно маленькая девочка, которой надо пописать.
- Куси его.
- Отстань ты со своим «куси». Я и подумать о нем не могу как о пище.
- А кто он для тебя?
- Никто. Как для зверя.
- Ах вот как. Ясно. Давай же, впивайся. А то ведь его заберет полиция, и ты упустишь возможность.
- М-м-м, - стонет Джоди, опускаясь на колени рядом с Уильямом.
В темноте поблескивают кошачьи глаза, Чет опускает голову и зажмуривается. После кровопотери у кота слабость. Джоди отводит голову Уильяма в сторону, откидывается, широко разевает рот (при этом клыки удлиняются), зажмуривается и кусает.
- А ты боялась, - укоряет Томми.
Дыша через нос, не отрываясь от жертвы, Джоди меряет Томми взглядом.
«В следующий раз тюкну его посильнее».
Крови Джоди выпивает немного, только чтобы поддержать силы. Вряд ли попрошайке нанесен большой вред. Джоди отрывается от жертвы, садится и смотрит на Томми снизу вверх.
- Запачкалась, - говорит тот.
На губах у Джоди кровавый след.
Джоди вытирает рот рукой (помада перемешивается с кровью), не отрывая глаз от шеи Уильяма. На грязно-сером фоне - отпечаток накрашенных губ вокруг белого пятна, следы от клыков уже затянулись. Джоди наклоняется, стирает с шеи отметину и вытирает руку о свитер кота.
Чет мурлычет.
Уильям храпит.
Джоди поднимается на ноги.
- Ну как? - спрашивает Томми.
- А ты сам как думаешь? Потребность есть потребность.
- То есть я хотел сказать, что когда ты кусала меня, это был секс в чистом виде.
- Ну да, - огрызается Джоди.
- Я все заранее спланировала, только бы трахнуться с хозяином котика.
В голове у Джоди легкость необычайная. С чего бы это?
- Извини. Нам бы оттащить его в сторонку с Маркет-стрит, пока его не ограбили или в кутузку не загребли. У него же еще прорва деньжищ. Не мог он все пропить.
- Какие заботливые писатели пошли. Ты ведь обрил его кота и напился кошачьей крови. Кстати, это было сексуально? - Голова у Джоди прямо невесомая.
