– Еще раз. Руки прямо вверх. И держите так.
Это платье должно было стать «маленьким черным платьем» этого года – «LBD»[18], как говорила Шанель и как все называли его с 1926 года, когда она заявила, что черный цвет хорош не только для служителей церкви, служанок и монахинь. Впрочем, новая модель даже после бесчисленных примерок, сделанных за последние четыре дня, все еще представлялась Шанель далекой от совершенства.
Шанель была настроена во что бы то ни стало победить и сделать так, чтобы и в проймах все сидело идеально. Сколько бы времени это ни заняло. Золотыми ножничками, всегда висевшими у нее на шее, она удалила только что сделанную наметку и сказала ассистенту:
– Еще раз, пожалуйста. Прочтите эту телеграмму.
Голосом, лишенным всякого выражения, он прочел: ПРОСИМ СРОЧНО ПРЕДОСТАВИТЬ ПРАВА НА ТОЧНУЮ КОПИЮ ВАШЕГО КОСТЮМА ИЗ ЖУРНАЛА «ЛАЙФ» ТОЧКА ПО ТРЕБОВАНИЮ БЕЛОГО ДОМА ТОЧКА ЦВЕТ РОЗОВЫЙ ТОЧКА ПРОСИМ ПРИСЛАТЬ РАСКРОЙ ТОЧКА НЕОБХОДИМА ТКАНЬ РОЗОВОГО ЦВЕТА И ВЕСЬ ПРИКЛАД ТОЧКА ЦВЕТ ТОЛЬКО РОЗОВЫЙ ТОЧКА КАКОВА ЦЕНА ТОЧКА.
– Точка, – повторила Шанель.
Обычно ей даже льстило, когда у нее просили разрешения скопировать созданную ею одежду. И очень веселилась, когда костюмы, предназначенные для обеда с шампанским в «La Grenouille»[19], массово воспроизводились для рядовых сотрудниц всевозможных офисов, которые обычно перекусывают прямо за рабочим столом в помещении, освещенном отвратительными лампами дневного света, и достают свои бутерброды из коричневых бумажных пакетов. Однако в данном случае на передний план выходила политика – вечно эта политика! – причем, согласно требованиям американцев, данный костюм должны были шить обязательно в Америке; они были готовы оплатить права на точную копию и просили прислать именно ту ткань и приклад, какие использовала сама Шанель. И ткань обязательно должна была быть розовой. Розовой. Розовой. Розовой. Не малиновой, как на самом деле называется этот цвет.
– Господи, до чего эти люди меня раздражают! – сказала Шанель ассистенту в смешном пенсне. Тот понимающе кивнул.
Она никогда раньше не работала с дамами из «Chez Ninon», хотя, конечно же, знала обеих. И все еще была сердита на них за то, что они твердили всем, будто их копии лучше созданных ею, Шанель, оригиналов. А ведь это были самые настоящие подделки, да еще и скопированные без разрешения! Однако владелицы «Chez Ninon» упорно повторяли свою наглую ложь – в том числе и лучшим клиенткам самой Шанель. «Они там, в Нью-Йорке, заставляют своих клиенток по четыре раза приходить на примерку и уверены, что это дает им право считать «Chez Ninon» лучшим ателье на свете, – возмущалась Шанель, – тогда как нам требуется всего лишь одна примерка, и вещь с первого раза садится идеально!»
Этот костюм был не просто любимым детищем Шанель, он в определенной степени взорвал мир моды. Журнал «Лайф» поместил несколько фотографий модели, «исполненной с неподражаемым изяществом и идеально подчеркивающей фигуру». Но при этом крой был таков, что скрывал многие недостатки. Вы могли быть бокастой, как зрелая фига, но в этом костюме все же выглядеть замечательно. Двойные кармашки на обеих полочках жакета невольно приковывали к себе внимание, и казалось, что жакет сидит отлично, даже если это было не совсем так. Это был очень современный и одновременно вневременной костюм. Создать новое направление в моде может любой, но на то, чтобы создать истинную красоту, мало кто способен. Шанель закрыла свои магазины еще в 1939 году и на долгие годы отошла от дел[20]; слухи о ее тайном сотрудничестве с нацистами были плохо восприняты французской публикой. Однако, создав свой знаменитый костюм, Шанель вернулась. Она была прощена. Она снова была нужна и уместна. Перед ней снова преклонялись. Этот костюм обеспечил ей место в истории.
Шанель с задумчивым видом прошлась вокруг манекенщицы, что-то прикидывая в уме, что-то для себя решая. Она была похожа на ученого, увлеченного работой.
– Интересно, почему эти американцы в первую очередь непременно желают знать цену? – пробормотала она.
Манекенщица стояла очень прямо и неподвижно, держа поднятые руки над головой, но жара и духота ее уже почти доконали. И когда Шанель как-то слишком сильно дернула за ткань, девушка не сумела устоять на месте и слегка пошатнулась. Шанель грубым жестом заставила ее выпрямиться.
Манекенщица чуть повела головой, словно пытаясь снять напряжение с шеи и позвоночника, и Шанель тут же спросила:
– Я вам не надоела?
– Нет, что вы, мадемуазель.
– Это хорошо. Приятно это услышать. Выпрямите спину.
– Да, мадемуазель.
– Да?
– Oui.
– Вот именно. Oui. – В устах Шанель это прозвучало не зло, а нравоучительно. – Французский – язык дипломатов. Вы никогда не будете должным образом востребованы, если не выучите его как следует. А теперь опустите руки вниз – только медленно.
– Merci.
– И снова поднимите их. Медленно. Теперь вниз. И снова вверх.
Несмотря на все страдания, измученная манекенщица ни разу не позволила себе проявить какие бы то ни было эмоции. Она с безучастным видом смотрела прямо перед собой. Ассистент Шанель поправил пенсне – он довольно часто это делал, особенно когда хотел привлечь к себе внимание, – откашлялся и спросил:
– Мадемуазель, что мне написать в ответной телеграмме?
Шанель на мгновение прикрыла глаза, словно собираясь с мыслями. Затем закурила сигарету. Супруга американского Президента была одной из лучших ее клиенток и очень, очень милой молодой женщиной, но после выборов все как-то странно переменилось. Какое-то время Шанель еще делала вид, что не замечает всяких невинных хитростей, и спокойно воспринимала то, что сестра Первой леди Америки делает заказы якобы для какой-то «кузины подруги», «сицилийской аристократки», имя которой, впрочем, так и не назвала. Впрочем, у этой «кузины подруги» была в точности такая же фигура, как у жены Президента: размер 5,8 и мальчишеское телосложение – широкие плечи, узкие бедра и крупные руки; совпадал и немалый размер обуви: № 10. Да и вкусы Первой леди и «сицилийской аристократки» были на редкость схожи. «Мы должны делать вид, будто ее муж – Президент Франции», – говорила при этом сестра миссис К.
Франции?
Нет, это просто оскорбительно! Готовые вещи тут же отвозил в Вашингтон специальный дипломатический курьер – как и духи «Шанель № 5», их вообще отправляли туда довольно часто. Причем не только сами духи с их богатыми оттенками бурбонской ванили и бугенвиллей, но и «eau de parfum», отличающуюся более современными нотками майской розы и иланг-иланга, и даже «eau de toilette», в которой преобладал довольно сильный аромат сандалового дерева. Пресловутая «сицилийская аристократка» покупала «Шанель № 5» во всех ее вариациях и составах – для использования утром, днем и вечером, – и при этом счета почему-то отсылались свекру Первой леди в Гианнис Порт. А вот это было уже, по меньшей мере, смешно.
Особенно Шанель разозлила просьба владелиц «Chez Ninon» прислать им точный раскрой костюма – такой раскрой обычно делается из муслина и используется при первой примерке как пробный вариант. Хотя, в общем, ничего необычного в подобной просьбе не было – этот вопрос даже специально рассматривала Chambre Sydicale, желая достигнуть согласия с Международным союзом работников женской одежды, – но Шанель тем не менее всегда очень неохотно передавала кому-то точный раскрой своих изделий. Одно дело – сделать примерную копию – она так или иначе будет на несколько ступеней ниже оригинала; но совсем другое – позволить в точности повторить модель, которая была плодом ее, Шанель, бесконечных трудов, ее представлений о моде, ее искусства. Почему, собственно, она должна разрешать кому-то ставить свое имя на созданной ею вещи? С Chambre Syndicale она рассталась еще в 1957 году. Их юрисдикция больше на нее не распространялась. Она может делать все, что ей заблагорассудится. А эту просьбу ей выполнять особенно не хотелось.
Хотя, думала Шанель, интересно, почему к ней не обратился сам Олег Кассини? Ведь теперь именно он там, у них, в Белом доме, считается «официальным портным», как сам он выразился. Это даже хорошо. Возможно, Кассини больше уже не в фаворе?
Все были просто потрясены тем, с какой страстью боролась за Кассини издательница журнала «Харпер базар» миссис Вриланд, желая представить его Первой леди как лучшего из лучших. Зачем Вриланд понадобилось продвигать этого человека, пользовавшегося репутацией настоящего плейбоя, понять было невозможно. Его первую пресс-конференцию прокомментировали во всех передовицах. В отеле «Пьер», держа в руке высокий стакан с коктейлем, Кассини с неискренне любезной улыбкой на устах объявил, что для прессы два раза в год будут устраивать специальные показы одежды, созданной им для официальных случаев, но на широкие показы представителей прессы приглашать не будут. Эти показы будут проводить исключительно для членов нью-йоркской «Couture Group», то есть для тех, кто шьет одежду от-кутюр.
