Я подошёл ближе, но она заметила меня раньше, чем я с ней заговорил, и посмотрела в мою сторону. Я искренне извинился:
— Прости. Я о тебе забыл.
— Негодяй!.. Впрочем, ерунда. Я всё время читала журналы. Ты интересуешься модой, [одноклассник, узнавший мой секрет]?
— Нет. Ношу что угодно, лишь бы выглядело обычно и не бросалось в глаза.
— Я так и предполагала. А я интересуюсь. Думала, поступлю в институт — превращусь в завзятую модницу, но до этого мне не дожить. Всё-таки человека определяет не внешность, а то, что внутри.
— Фраза совершенно не к месту.
Сам того не осознавая, я стрелял глазами по сторонам. Мне казалось, её слова привлекут всеобщее внимание. Однако подобная дикость, прозвучавшая из уст старшеклассницы, никого вокруг не заинтересовала.
Мы ничего не купили в книжном. Точнее сказать, мы больше вообще ничего не купили. После книжного её по какой-то прихоти занесло в лавку с украшениями, затем мы заглянули в оптику, но отовсюду ушли с пустыми руками. Весь улов за день ограничился верёвкой и сумкой.
Ходьба нас утомила, и Сакура предложила зайти в известную на всю страну сетевую кофейню. Внутри было людно, но, к счастью, нашёлся пустой столик. Мы условились, что она займёт место, а я пойду за напитками для нас двоих. Сакура попросила холодный кофе с молоком. Я заказал его у прилавка вместе с айс-кофе для себя, поставил бокалы на поднос и вернулся к столику. Как оказалось, в моё отсутствие она что-то писала в свою «Книгу жизни с болезнью».
— О, спасибо. Сколько с меня?
— Нисколько. Я тебе ещё за мясо должен.
— Честно, забудь, я сама вызвалась за него заплатить. Но позволю тебе угостить меня кофе.
Она радостно опустила в бокал соломинку и начала потягивать напиток. Пожалуй, всякий раз говорить про неё «радостно» было уже лишним. Она почему-то всегда излучала позитив.
— Интересно, со стороны мы выглядим как влюблённая пара?
— Мне всё равно. Даже если выглядим, на самом деле это не так.
— Ну ты и сухарь!
— При желании любую пару людей разного пола можно принять за влюблённых. А если судить только по внешности, про тебя никак не скажешь, что ты скоро умрёшь. Важны не оценки со стороны, а то, что внутри. Сама же сказала.
— В этом весь ты, — сообщила она, пытаясь одновременно смеяться и пить кофе, и я услышал, как в её стакане забулькал выходящий воздух.
— Ну так как, [одноклассник, узнавший мой секрет], у тебя была девушка?
— Ладно, отдохнули, пора двигать.
— Ты ещё и глотка не отпил!
Похоже, второй раз фокус не сработал. Когда я попытался встать, она схватила меня за руку. Хотя бы не царапайся! Неужели она мстит мне за то, как я прервал её в ресторане? Я не хотел её злить и послушно сел на место.
— Так что с девушкой?
— Да как сказать…
— Похоже, я ничего о тебе не знаю.
— Охотно верю. Не люблю о себе распространяться.
— Почему?
— Не хочу попусту болтать о том, что никому не интересно, в надежде на одобрение окружающих.
— С чего ты решил, что никому не интересен?
— Потому что никто не интересен мне. В общем и целом люди не интересуются ничем, кроме себя. Разумеется, бывают исключения. Например, меня немного заинтересовала ты — из-за твоих необычных жизненных обстоятельств. Но сам я не из тех, кто может кого-то заинтересовать. Поэтому мне не хочется говорить о том, что для других бесполезно, — разглядывая текстуру столешницы, разложил я по полочкам всё, что обычно думал по этому поводу. Эта теория уже давно собирала пыль где-то в тайниках моей души. Потому, разумеется, что её некому было высказать.
— Но мне интересно!
Смахнув пыль со своей излюбленной теории, я предавался воспоминаниям о том, как к ней пришёл, и потому от меня ускользнул смысл слов моей собеседницы. Я удивлённо поднял голову. Её лицо красочно выражало одно-единственное чувство. Даже такой отшельник, как я, с первого взгляда распознал, что она злится.
— Что?
— Ты мне интересен, говорю! Я бы не позвала с собой неинтересного человека. А ты меня высмеиваешь, как какую-то дурочку.
Честно признаться, я плохо понимал, о чём она говорит. Не понимал, почему я ей интересен и отчего она разозлилась. Тем более что я её не высмеивал.
— Иногда ты мне кажешься дурочкой, но я тебя не высмеиваю.
— Может, и не нарочно, но настроение ты мне испортил!
— Э-э… Ясно… Прости, — извинился я, не вникая, за что. Это наиболее эффективный способ справиться с рассерженным человеком, и я не стесняюсь им пользоваться. Прошло на ура. Как бывало и с другими рассерженными людьми, она пока ещё дулась, но взгляд заметно смягчился.
— Ответишь честно — прощу.
— Ты ничего любопытного не услышишь.
— Всё равно расскажи. Мне интересно.
Уголки её губ поползли вверх, и на лице, откуда ни возьмись, появилась злорадная усмешка. Я счёл спор проигранным и не стыдился того, что прогнулся. Я — тростниковая лодка.
— Сомневаюсь, что оправдаю твои надежды.
— А, пустяки! Ну так что?
— Не припомню, чтобы у меня были друзья. Ещё с младших классов так.
— У тебя амнезия?..
— Ты всё-таки дурочка.
На самом деле я засомневался: а вдруг, если считать, что в её возрасте подхватить неизлечимую болезнь ещё менее вероятно, чем потерять память, она может оказаться права? Глядя на её очевидно недовольную гримасу, я решил отречься от своего высказывания и попытался объяснить:
— Я хочу сказать, что друзей у меня не было. И, разумеется, не было девушки, о которой ты так упорно допытываешься.
— Ты никогда ни с кем не дружил? Не только сейчас?
— Да. Если ты не интересуешься людьми, люди не интересуются тобой. Вреда от этого нет никому, так что меня устраивает.
— И тебе не хотелось завести друзей?
— Трудно сказать. С ними, может, и весело, но я уверен, что в мирах, существующих в романах, интереснее, чем в реальности.
— Вот почему ты всё время читаешь.
— Верно. На этом мой скучный рассказ окончен. Проявляя ответную вежливость — у тебя есть парень? И если есть, тебе сейчас лучше проводить время с ним, а не со мной.
— Был, но мы недавно расстались, — сказала она безо всякого сожаления.
— Из-за твоей скорой смерти?
— Нет. Я бы ему о таком не сказала. Я и подругам не сказала.
«Тогда почему ты призналась мне?» Спрашивать об этом не хотелось. Что вполне естественно.
— Он… Да ты его знаешь! С нами учится. Но, даже если назову имя, ты его не вспомнишь, ха-ха-ха! Так вот, он был чудесным другом, но стал никудышным кавалером.
— И так бывает.
Хотя что я понимал, парень без друзей.
— Да, бывает!.. И я с ним рассталась. Вот бы бог сразу лепил всем бирки! Вот этот человек — отличный друг, а этот и в любви хорош!
— А мне-то какое бы вышло облегчение. Но такие, как ты, сказали бы, что прелесть отношений между людьми в их сложности.
Моё замечание было встречено заливистым хохотом.
— Сказали бы. Пожалуй, я именно так и считаю. Что ж, отзываю идею с бирками. А ты меня понимаешь!
Я хотел было возразить, но промолчал. Подумал: наверное, так оно и есть. И я догадывался почему.
— Потому что мы антиподы.
— Антиподы?
— Ты моя противоположность, и, если какая-то мысль претит мне, ты с ней согласишься. Я сказал о сложности — и угадал.
— Запутанные у тебя рассуждения. Романов начитался?
— Может быть.
Вот и правда человек с противоположного полюса, с кем я не планировал и с кем мне незачем общаться.
Ещё несколько месяцев назад между нами существовала лишь пара точек соприкосновения: мы учились в одном классе, и до моих ушей регулярно долетал её оглушительный смех. Настолько оглушительный, что при всём своём безразличии к людям я сразу же вспомнил её имя, когда мы столкнулись в больнице. Потому-то оно и засело в голове, что мы были антиподами.
Потягивая кофе с молоком, она то и дело радостно делилась своими впечатлениями: «Вкуснятина!» Я молча пил чёрный кофе без ничего.
