— Что бы он ни сделал, я уверен, он извинится, — сказал майор. — Сейчас же сочельник.
— Это теперь неважно. Когда он вернется, я уже уеду, — сказала она. — Я как раз упаковывала свои вещи, чтобы он мне их потом выслал.
— Вы уезжаете? — спросил он.
— Сейчас я еду в Лондон, а завтра улетаю домой, в Штаты.
— Но как же так, сейчас же Рождество.
Она улыбнулась, и он увидел, что у нее потекла подводка. Видимо, на его платке остались следы.
— Странно, не правда ли, как люди тянут время до окончания праздников, — сказала она. — За праздничным столом будет пустое место, дети расстроятся. Не бросай его под Новый год, а то не с кем будет поцеловаться в полночь.
— Одному на Рождество тяжело, — сказал майор. — Может быть, получится все уладить?
— Не так уж и тяжело, — ответила она, и по ее лицу он понял, что это будет не первое одинокое Рождество. — Всегда есть великолепные вечеринки, куда можно пойти, чтобы повращаться среди великолепных людей.
— Я думал, что вы были… привязаны друг к другу, — сказал он, избегая напрямую упоминать любовь и брак.
— Это так.
Она окинула взглядом — не стильную обстановку, но тяжелые балки, гладкий пол и старые ставни на кухне.
— Я просто забыла, зачем это все затевалось, и немножко увлеклась этим местом. — Она отвернулась, и ее голос задрожал. — Вы себе не представляете, майор, как тяжело бывает иногда не отставать от мира, не отставать от самих себя. Я просто позволила себе представить, что могу ненадолго выйти из игры.
Она снова вытерла глаза, встала и одернула свитер.
— Дом в деревне — это опасная мечта, майор. Теперь, если вы не возражаете, я бы хотела дособирать вещи.
— Я могу чем-нибудь помочь? — спросил майор. — Может быть, привезти его сюда? Мой сын во многих отношениях идиот, но я знаю, что вы ему нужны, и если вы забудете о нем, нам придется забыть о вас, и все мы трое только проиграем.
Он чувствовал, словно его оставляют на пристани, в то время как все вокруг отправляются в путешествия. Это было не чувство потери, а обида на несправедливость того, что ему вечно приходится оставаться.
— Нет, не надо, — сказала она. — Все решено. Нам обоим надо вернуться к своей обычной жизни.
Она протянула ему руку и поцеловала его в обе щеки. Ее ладонь была холодной, а лицо — влажным.
— Если я успею на пересадку в Нью-Йорке, то, может быть, смогу на несколько дней присоединиться к нашим русским друзьям в Лас-Вегасе. По-моему, пора перенести центр мировой моды в Москву. Вы так не считаете?
Она рассмеялась, и майор понял: она надеется, что свежий макияж, новый наряд, суета стюардесс в салоне первого класса помогут ей забыть про рану в сердце.
— Я завидую вашей молодости, — сказал он. — Надеюсь, вы когда-нибудь обретете свое счастье.
— Надеюсь, вы обретете кого-нибудь, кто приготовит вам индейку, — сказала она. — Вы же знаете, что на Роджера нельзя полагаться.
В Рождество майор проснулся с ощущением, что сегодня барометр настроения упадет необычайно низко. Выбравшись из постели, он подошел к окну и прислонился лбом к холодному стеклу, глядя на мрачную морось. В поле уже выкопали ямы, а рядом с его изгородью — словно в надежде укрыться от ветра — стояла огромная буровая установка с длинной стрелой, видимо, предназначенной для того, чтобы брать пробы почвы. Ветви деревьев поникли под непрерывным дождем, между плит дорожки текла грязь, как будто земля вдруг начала таять. Ничто в окружающем пейзаже не предполагало, что наступил день рождения того, кто открыл миру новый путь к Богу.
Все утро майора терзал вопрос, когда лучше позвонить Роджеру. Медлить было нельзя, но кому достанет храбрости пробудить ото сна пьяницу и напомнить ему, что, несмотря на похмельные муки и страдания по ушедшей любви, духовку для индейки надо разогреть до двухсот градусов по Цельсию и не пересушить потрошки? Его подмывало вообще не звонить сыну, но ему не хотелось, чтобы Роджер опозорился перед Грейс. Кроме того, он надеялся получить свой рождественский ужин. Ситуацию осложняло то, что он не имел представления, птицу какого размера купили Роджер и Сэнди. Рискнув предположить, что они бы вряд ли взяли индейку больше пятнадцати фунтов, он дотянул до последнего момента и начал набирать номер только в половину девятого. Ему пришлось дважды перезванивать, прежде чем ему ответил хриплый голос.
— Алло, — слабо простонал призрак Роджера.
— Роджер, ты поставил индейку?
— Алло, — повторил призрак. — Кто это… Какое сейчас число?
— Четырнадцатое января, — ответил майор. — Ты немножко проспал.
— Какого…
— Сегодня Рождество, и время близится к девяти, — сказал майор. — Поднимайся и ставь индейку.
— По-моему, она в саду, — сказал Роджер.
Майор услышал, как его тошнит, и с омерзением отодвинул трубку от уха.
— Роджер?
— По-моему, я выбросил ее из окна, — сообщил Роджер. — Или бросил в окно. Тут такой сквозняк.
— Так пойди и подбери ее, — сказал майор.
— Папа, она ушла, — прошелестел Роджер. — Когда я вернулся, ее не было.
Майор услышал всхлип и с раздражением почувствовал, как в нем поднимается жалость к сыну.
— Я знаю, — сказал он. — Прими горячий душ, выпей аспирина и переоденься. Сейчас я приеду и сам всем займусь.
Он позвонил Грейс, чтобы сообщить, что утром его не будет дома, но в полдень, как и было условлено, он за ней заедет, и торопливо обрисовал ситуацию, чтобы она могла при желании отказаться от участия в празднествах.
— Не могу гарантировать, что ужин удастся, — сказал он.
— Может быть, я приеду и помогу вам? Или мое присутствие смутит Роджера? — спросила она.
— Если он будет так глуп, что начнет смущаться, мы не будем его поощрять, — заявил майор, который, по правде сказать, не был уверен, что помнит, как готовить подливку и сколько печется пудинг.
Собственно говоря, он не был уверен, что их вообще ожидает пудинг. Вдруг его охватил страх, что Роджер и Сэнди выбрали какое-нибудь экстравагантное «рождественское полено» под стать своей жуткой елке или вообще решили подать на ужин что-нибудь экзотическое — например, манго.
— Мне бы не хотелось испортить вам праздник, — добавил он.
— Майор, я готова к приключениям, — сказала она. — Должна признаться, что собралась уже давно и теперь сижу и ровным счетом ничего не делаю. Так что позвольте мне прийти к вам на помощь в эту трудную минуту.
— Я сейчас за вами заеду, — сказал майор. — Думаю, фартуки лучше захватить с собой.
Может ли успокаивающее тепло огня и ароматы готовящегося ужина заставить ненадолго забыть даже о самых мрачных невзгодах? Майор размышлял об этом, потягивая шампанское и разглядывая увядший сад Роджера из окна его кухни. За его спиной на плите дребезжала кастрюля, в которой подходил пудинг; Грейс процеживала подливку через сито. Спасенная из-под забора индейка оказалась органической — то есть дорогой и костлявой; кроме того, у нее не хватало одного крылышка. Однако ее как следует помыли, слегка нафаршировали черным хлебом и каштанами, и теперь она постепенно обретала приятный карамельный оттенок. Под ней на противне запекались овощи. Майор заглянул к Роджеру и увидел, что тот спит с открытым ртом и всклокоченными мокрыми волосами.
— Хорошо, что у вас оказался лишний пудинг. Майор обыскал шкафы Роджера, но нашел только разнообразные орехи и сухое печенье.
— Хорошо, что моя племянница всегда посылает мне всякие лакомства, а не приезжает в гости, — ответила Грейс и приподняла свой бокал в ответ.
Она привезла с собой большую сумку, набитую разной снедью, и уже выложила на крекеры копченых устриц, налила пряный клюквенно-апельсиновый соус в хрустальную вазочку и поставила взбитые сливки охлаждаться на подоконник. На десерт планировались рахат-лукум, масляное печенье и полбутылки портвейна для улучшения пищеварения. Майор даже освоил стереосистему, на которой не было ни одной кнопки: она подчинялась тому же пульту, что и камин. После нескольких фальстартов — хуже всего было, когда внезапно грянул громкий рок, а в камине вдруг засверкал салют, — ему удалось организовать спокойное пламя и тихий рождественский концерт Венского хора мальчиков.
Майору не пришлось будить сына: прозвонил телефон, и он услышал, как Роджер берет трубку. Он вносил последние поправки в убранство стола, поправляя аккуратно расставленные Грейс веточки остролиста, когда в комнату, приглаживая волосы, вошел Роджер в синем свитере и брюках.
— Я слышал, как вы пришли, — сказал Роджер, с отвращением оглядывая стол. — Ты что, приготовил ужин?
— Мы с Грейс вместе все приготовили, — ответил майор. — Ты готов к шампанскому или предпочтешь содовую?
