— Вы пришли? — тихо сказал он, опуская шпагу.
— Мне пришлось прийти, — ответила донья Анна, не глядя на него.
Что-то было не так. Ее лицо было таким же холодным, как лицо каменной статуи.
— Вы получили мое письмо? — спросил он с тревогой в голосе.
— О да, я получила ваше письмо. Вы осквернили могилу моего отца и опорочили мое честное имя! — вскричала донья Анна.
Потом она швырнула ему в лицо скомканный лист бумаги. Мой хозяин поймал его и быстро развернул.
— Но это не мое письмо — это подделка!
— Не желаю больше слышать ваших лживых слов! Моя жизнь исполнена предательства и обмана, но отныне с этим покончено! — Теперь ее голос был совершенно спокойным. — Я не могла поверить этому письму, и потому сама отправилась в монастырь, чтобы узнать правду. И там я своими глазами убедилась в том, что нельзя верить ни единому вашему слову. Ваша репутация абсолютно правдива. Я видела, как вы целовали проститутку!
Сказав это, она занесла руку, в которой сверкнул кинжал с усыпанной камнями рукоятью.
— Вы можете убить меня, если хотите… Но знайте, что вы убиваете человека, который любит единственную женщину — вас. То, что вы видели в монастыре, было не более чем прощанием. Последний раз в своей жизни я целовал другую женщину.
Рука доньи Анны задрожала и опустилась. Слезы полились из ее глаз. Уронив на пол свое оружие, они с моим хозяином бросились друг к другу в объятия. Внезапно тишину церкви нарушил зловещий голос:
— Как жаль, что у меня только один заряд для вас обоих.
Из исповедальни вышел маркиз. По всей видимости, он прятался там все время, ожидая, пока мой хозяин будет убит. Он вошел в часовню, сжимая в руке какой-то предмет. Сначала я решил, что это кинжал, но ошибся — то был пистолет.
— Должен ли я застрелить ту, которая отказывается меня любить; или того, кто предал меня?
Дон Хуан и донья Анна, опустив руки, стояли, повернувшись лицом к маркизу.
— Я бы предпочел убить нас обоих.
— Умоляю вас, дон Педро… — начал мой хозяин.
— Вот именно, умоляйте меня! Но вам это не поможет.
Рука маркиза дрожала, когда он нацелил пистолет в сердце моего хозяина.
— Я не хотел убивать тебя, дон Хуан…
— Дон Педро, я делал все, что было в моих силах, чтобы не полюбить ту женщину, которая должна принадлежать вам. Но я не смог совладать со своим сердцем…
— Ты оскорбил меня! Я знаю, что ты был в комнате доньи Анны сегодня утром. Я знаю, что ты осквернил ее. Не так ли? Ты лишил невинности мою невесту, не так ли?!
С этими словами маркиз взвел курок. Ответила ему донья Анна:
— Я никогда не выйду за вас замуж — даже если вы убьете тысячу мужчин.
Он направил пистолет в ее сторону. Девушка стояла, не двигаясь.
— Но у вас нет выбора. Ваш отец отдал вас мне!
— Мой отец мертв.
— Вот именно. Этот человек убил его!
— Я отказывался драться с командором и я не убивал его. Он упал… — В этот момент мой хозяин повернулся к донье Анне. — Вы должны мне поверить.
Донья Анна опустила глаза, но не отвернулась.
— Не верьте его лживым оправданиям! — закричал маркиз, снова направляя пистолет на дона Хуана. — Я догадывался о том, что именно ты стоишь на моем пути, но я пытался обманывать самого себя. Сколько ночей я провел без сна, мечтая убить тебя, но не мог… И вот теперь я знаю, как отомстить тебе!
Он прицелился прямо в сердце донье Анне. Она закрыла глаза, но не склонила голову.
— Если я не могу обладать вами…
— Вы не посмеете убить женщину, которую вы любите! Ведь это я предал вас. Так мстите же мне! — вскричал дон Хуан.
Лицо Маркиза передернулось от ярости.
— Так пусть же она не принадлежит никому!
С этими словами он дрожащей рукой спустил курок.
В последнее мгновение мой хозяин бросился вперед и закрыл своим телом донью Анну. Грохот выстрела эхом разнесся под сводами церкви. Сквозь дым я увидел, как дон Хуан и донья Анна вместе упали на могильную плиту. На его спине, в том месте, куда вошла пуля, расплывалось кровавое пятно. Она обняла его, и он приподнял голову, чтобы в последний раз взглянуть ей в глаза. Я не видел его лица, но видел выражение лица доньи Анны.
— Матерь Божья! — вскричала она.
Тело моего хозяина обмякло, и его голова поникла на грудь. Донья Анна припала к нему, она гладила его по щеке и бормотала сквозь рыдания:
— Вы… спасли… меня…
Ответ моего хозяина был едва слышен:
— Нет… это вы… спасли меня.
— Прошу вас, умоляю, не покидайте меня… не покидайте меня, — говорила она.
— Никогда… я никогда вас не покину, — такими были последние слова моего хозяина.
Маркиз стоял, с ужасом взирая на свой разряженный пистолет. Будет ли он теперь мстить донье Анне?
В эту минуту мне почудилось, как будто дух моего хозяина вселился в мое тело. В моей жизни настал момент, когда я должен наконец обрести храбрость. Оглянувшись, я увидел арбалет в руках того из солдат, который не успел сделать выстрела. Я схватил оружие. Несмотря на то что мои руки дрожали, я сумел прицелиться в маркиза. Он с удивлением обернулся и посмотрел в мою сторону.
— Не заставляйте меня убивать вас, — сказал я маркизу.
Но он уже смотрел не на меня, а на тело моего хозяина.
Потом он упал на колени и закрыл лицо руками. Его грудь сотрясли беззвучные рыдания. Однако я не доверял этому человеку и, продолжая держать его под прицелом, схватил донью Анну за руку.
— Пойдемте отсюда.
— Я не могу…
— Вам следует уйти, — настаивал я, по-прежнему продолжая целиться в маркиза.
Кровь пульсировала у меня в висках. Я потянул донью Анну за собой, но она никак не могла покинуть бездыханное тело моего хозяина. Маркиз вел себя странно. Что это было — безумие или скорбь? Так или иначе, я не намерен был рисковать.
— Я убью вас, — сказал я ему. — Я убил собственного отца, когда он напал на меня, и вас я тоже убью.
Мои пальцы застыли на курке. Я храбрился, хотя на самом деле мне было очень страшно. Маркиз даже не пошевелился. Уходя со мной, донья Анна рыдала и все время оглядывалась назад. Чтобы вывести ее из церкви, мне приходилось буквально тащить ее за руку.
Уже с порога я бросил последний взгляд на моего хозяина. Возле его тела на коленях стоял маркиз. До меня доносились его сдавленные рыдания, и было видно, как содрогается его грудь. Я торопливо увел донью Анну, усадил ее в карету и довез до дома. Выходя из кареты, донья Анна была похожа на привидение. Она даже не взглянула ни на меня, ни на свою дуэнью, которая была вне себя от волнения.
Именно встретившись глазами с дуэньей, я впервые в полной мере осознал свою вину перед хозяином. Когда накануне дон Хуан послал меня с письмом, я не выполнил его приказа и не сумел передать это послание лично в руки донье Анне. А ведь он так надеялся, что письмо прояснит всю правду!
В тот день входную дверь охраняли два стражника, оставленные маркизом. Мне удалось подкупить их и уговорить, чтобы они позвали донью Анну. Однако вместо нее вышла дуэнья. Я показал ей письмо и сказал, что могу отдать его только в руки самой донье Анне. Однако дуэнья выхватила его у меня из рук и, как я понял только теперь, передала его маркизу.
Я отправился обратно в монастырь. Там я нашел дневник и золото, которое оставил мой хозяин. Из вещей, которые он приготовил с собой в дорогу, были только два седла. Большая поклажа, говорил он, только помеха в пути. Кроме того, я нашел записку, в которой он просил меня хранить дневник от посторонних глаз и давал подробные указания, как поступить с его имуществом. За одну ночь я прочитал дневник от корки до корки, а на следующий день отнес его донье Анне, чтобы она могла узнать всю правду. На этот раз я отдал тетрадь ей лично в руки. Возвращая дневник, она не проронила ни слова. Вскоре до меня дошли слухи, что донья Анна ушла в монастырь Святого Хосе дель Кармен и дуэнья последовала примеру.
Одно из писем, оставленных моим хозяином, было адресовано донье Елене, чтобы та передала его королю. В этом послании были перечислены все преступления маркиза против Короны. Позже мой приятель Фернандо рассказал мне, что, увидев королевских стражников у своих дверей, маркиз обо всем догадался и, не дожидаясь неминуемой казни, застрелился. После этого меня долго преследовал один и тот же сон: я видел, как маркиз приставляет пистолет к своему виску и слышал точно такой же выстрел, как тот, что прозвучал под сводами церкви в ту роковую ночь. Лишив себя жизни, он совершил смертный грех и тем самым утратил право быть похороненным в семейном склепе. Я не был на похоронах, но слышал, что они состоялись в Эль Пуэрто дель Оссо.
Я стал частенько бывать в «Таверне пиратов», потому что здесь было с кем поговорить о моем хозяине. Там я и узнал, что инквизитор умер не сразу и долго еще страдал от ужасной болезни под названием гангрена, которая явилась следствием того падения. Люди рассказывали, что он целый месяц метался в бреду, и врачи были вынуждены ампутировать ему обе ноги. Тем не менее, болезнь, как проказа, распространилась по всему его телу и в конце концов дошла до сердца. Один стражник из инквизиции даже поведал о последних минутах его жизни. Когда инквизитору отпиливали последнюю конечность, тот выкрикивал странные слова:
