Ознакомительная версия.
На эту ферму она приезжала в детстве со школьным классом на экскурсию — смотреть, как стригут овец. А с отцом они ездили сюда собирать в октябре тыквы и сажать рассаду весной. Сейчас она тоже занималась посадкой — сеяла семена в каменистую кислотную почву, предварительно рыхлила ее тяпкой и уничтожала сорняки.
Она вскапывала длиннющие грядки под картофель, оставляла между ними узенькие дорожки, занималась ранними урожаями в парнике, выращивала рассаду в специальных одноразовых горшочках перед высадкой в открытый грунт.
Однажды в погожий день она отвезла Мегну в бухту в Джеймстауне, где отец учил ее, маленькую, плавать. На обратном пути на обочине продавалась кукуруза, и Бела остановила машину.
На столе красовалась жестянка из-под кофе с прорезью для монеток. Один доллар — за три кукурузных початка. Были там и другие овощи с ценниками, а вот продавца не было.
Бела взяла в руки жестянку, внутри звякнули монетки. Она опустила в жестянку деньги, набрала себе початков и несколько пучков редиски. На следующей неделе она специально поехала к тому месту прямо из дома. Там опять не было ни души. Ее мучило любопытство, кто вырастил все эти овощи и так доверчиво выложил их здесь на дороге без присмотра, ведь их могли поклевать чайки или украсть люди.
В следующий раз в субботу наконец появился продавец. В фургоне у него лежали всякие овощи: корзины с луком и морковью, салат татцой с зелененькими ложковидными листьями. Там же, в клетке на соломенной подстилке, находились два черных ягненка в красных ошейничках. Мегна конечно же сразу бросилась к ягнятам, и продавец показал, как кормить их с руки, разрешил потрогать их шерстку.
— Вы выращиваете все здесь, на острове? — спросила у него Бела.
— Нет, я сюда приезжаю рыбачить, а прилавок разрешил мне поставить на своей территории мой друг. Ведь здесь много туристов проезжает.
Бела взяла из корзинки огурец-лимон, понюхала его ароматную кожицу.
— А мы тоже в этом году такие посадили.
— Это где?
— На ферме Кинанов, на сто тридцать восьмой миле.
— Я знаю ферму Кинанов. А вы в Род-Айленде недавно?
Она покачала головой. Оказалось, они оба родились здесь, даже ходили в школы по соседству.
У него были зеленые глаза, прокаленное солнцем загорелое лицо, волосы с легкой проседью. Держался он раскованно, но вместе с тем учтиво.
— В следующий раз я привезу кроликов. Меня зовут Дрю. — Он присел на корточки и протянул руку Мегне. — Как тебя зовут?
Но Мегна растерялась, и за нее ответила Бела.
— Какое красивое имя. А что оно означает?
Бела объяснила: это название реки, впадающей в Бенгальский залив. Имя для девочки придумал Субхаш.
— А тебя кто-нибудь называет просто Мег?
— Нет.
— А я буду, ладно? В следующий раз твоя мама здесь остановится?
Он стал привозить разных других животных — цыплят, щенков, котят, — так что Мегна с этих пор только и говорила всю неделю о Дрю, без конца спрашивала Белу, когда они опять поедут к Дрю. Он стал давать Беле разные экзотические овощи — совал ей в сумку красную фасоль, которая потом зеленела при варке, красноголовый чеснок, горошек прямо в стручках. При этом всегда Дрю отказывался от денег.
Ферма принадлежала его семье, он прожил там всю жизнь. Сейчас это было всего несколько акров земли, хотя предшествующим поколениям принадлежало больше. Но его родителям пришлось продать часть земли арендаторам. Сейчас Дрю владел этими угодьями в доле с пайщиками.
Однажды он пригласил Белу с Мегной приехать посмотреть ферму, находившуюся на другом берегу залива, ближе к границе штата Массачусетс. Сказал: там есть еще много всякой живности — павлины, цесарки, овечки, пасущиеся на выгоне.
— Нам поехать за вами?
— Да нет, экономьте бензин, садитесь ко мне.
— Но тогда вам придется везти нас и обратно.
— А мне все равно потом в ту сторону.
И Бела села в кабину его пикапа, усадила рядышком Мегну и захлопнула дверцу.
Бела стала встречаться с ним по выходным. Раньше она не принимала ничьих ухаживаний, но он был внимателен и совсем не назойлив. Со временем начал даже наведываться к ней на ферму, когда она трудилась на грядках, и спрашивал, не хочет ли сделать перерыв и пойти поплавать.
Иногда она ездила с ним по субботам на фермерский рынок в Бристоле — стояла там под белым тентом и резала на дольки помидоры на пробу покупателям. Помогала ему развозить продукцию по ресторанам и другим заказчикам. Они ходили на морской берег и собирали водоросли для мульчирования почвы. Даже во время отдыха Дрю никогда не сидел без дела, всегда находил себе какое-нибудь занятие — например выстругивал что-нибудь из деревяшки или мастерил домики и мебель для кукол Мегны.
На ферме у него работало несколько наемных рабочих. Жил он один, родители его уже умерли. Когда-то он был женат на своей бывшей однокласснице, детей они не заимели и развелись довольно давно.
Через месяц их знакомства Бела представила его отцу и Элизе. В день ее рождения он приехал к ним домой утром. Ботинки снял и оставил в машине, пошел к дому по лужайке босиком. Он привез с собой арбуз, который они все вместе весело и с удовольствием съели. Восхищался кабачками, которые отец вырастил в огороде на заднем дворе, и пообещал приехать попробовать, когда Субхаш приготовит из них тушеное рагу. Ему Дрю очень понравился, и он готов был теперь отпускать с ним Белу и сам присматривать за Мегной.
Бела сказала Дрю, что мать ее умерла. Она всегда так говорила, когда люди ее расспрашивали. Просто представляла себе в этот момент, что Гори поехала в Индию, там подхватила какую-то инфекцию и умерла. С годами Бела сама уверовала в эту историю. Представляла себе, как тело матери сжигали на огромном костре, а пепел потом развеяли по ветру.
Потом Дрю предложил ей оставаться у него по субботам на ночь. Ему хотелось встречать с ней утро, завтракать вместе в стилизованной под старину кухне, устроенной в бывшем амбаре, его он отреставрировал собственными руками. По приставной лесенке там можно было забраться на чердак, оттуда виднелся краешек моря.
Но Бела сказала, что считает такие отношения преждевременными и что ради Мегны не хочет торопиться менять жизнь.
Дрю резонно возразил: для Мегны в доме тоже есть спальня. Там можно построить для Мегны двухэтажную кровать и детский домик для игры во дворе. В конце лета он признался Беле, что любит ее и ему больше не требуется времени на раздумья — он точно уверен в своем чувстве. Он искренне хочет помочь ей вырастить Мегну, стать ей отцом, если позволит Бела.
В тот день Бела и рассказала Дрю правду о своей матери: мать ушла из семьи и никогда не возвращалась.
Она объяснила, что именно по этой причине всегда избегала каких-либо серьезных отношений с мужчинами и не любила жить подолгу в одном месте. Именно по этой причине решила родить Мегну и растить ее сама. И именно по этой причине она, несмотря на то что Дрю нравится ей и возраст ее уже приближается к сорока годам, не очень уверена пока, сможет ли она дать ему в жизни то, чего он от нее, наверное, ждет.
Она рассказала, как после ухода матери часто сидела в ее шкафу, пряталась за оставленной одеждой, сумочками и поясами, которые отец так и не выбросил на помойку. Как она плакала навзрыд, зажимая себе рот подушкой, чтобы не услышал отец. Как ходила вечно с опухшими от слез глазами.
А под конец она рассказала ему об Удаяне. Что ее зачали два любящих человека, а вырастили двое, не любившие никогда.
Дрю обнимал ее за плечи, слушал, а в конце сказал:
— Я никуда не уйду.
До Провиденса автомобиль доехал за час и потом еще почти столько же. Она включила GPS, но скоро поняла: он и не нужен. На дорожных указателях мелькали знакомые названия — Фоксборо, Эттлборо, Потакет. Деревянные дома, ограды, палисадники, вдалеке купол исторического здания Старого Капитолия. Она даже вспомнила развязку на выезде из Крэнстона, вспомнила, что там нужно брать влево, а если свернуть направо, поедешь в Нью-Йорк.
Она прилетела в Бостон, в аэропорту взяла напрокат машину. Сейчас ехала по тому же шоссе, по которому вез ее сюда впервые Субхаш. По ленте этого шоссе она когда-то гоняла дважды в неделю на занятия в аспирантуре. В Новой Англии сейчас стояла осень — бодрящий воздух, желтеющая листва.
Еще одна развязка с левым поворотом, и вскоре путь ее будет закончен. За этим поворотом должна быть деревянная башня в сосняке с видом на залив. Дома в Калифорнии в письменном столе Гори хранилась фотография Белы: девочка стояла на верху этой башни, щурясь на солнышке, в своей желтой курточке с отороченным мехом капюшоном. Гори, помнится, второпях вытащила эту фотографию из семейного альбома перед самым своим уходом.
Ознакомительная версия.
