Ознакомительная версия.
Все переменилось враз. Переменилось, что называется, в одночасье. От мутноватого спасительного самообмана не осталось и тени.
Телефонный звонок прогрохотал в доме, и ватно-мягкий, приторный от усердного сочувствия женский голос уведомил Катю «об обнаружении утопленного мужского тела»… «Необходимо опознание. В силу утраты документов тела. Установление личности. Поскольку ваш супруг… то не могли бы вы… А когда?.. Чудненько».
Катя отправилась опознавать «утопленное мужское тело». Она упросила Сергея, чтобы и он поехал тоже.
…И в распухнувшее тело
Раки черные впились…
Романов знал, что женщина должна вот-вот появиться, с минуты на минуту. Сколько ей ехать? От силы десять минут. Он ждал на дворе, вяло обсуждая с шофером желтого казенного «газика» текущий политический момент, и видел, как из тумана вырастает и приближается серая «Волга». Но в машине сидели два человека. Он удивился. Само собой, устная поселковая «газета», местная полиция нравов довели до его сведения, что Катя в отсутствие мужа не коротает ночи в текстильных трудах Пенелопы и уж подавно не плачет, как Ярославна на стене Путивля, но он не предполагал, что она рискнет прихватить этого парня сюда с собой. То ли безрассудная наглость, то ли легкомыслие чистой совести.
Катя вышла из машины и направилась к крыльцу. На крыльце оглянулась напоследок, уронила взгляд на этого… своего и вошла. Дверь при этом заскрипела омерзительно.
Романов порассматривал еще этого парня, обозвал его Сильвестром Сталлоне, присовокупив непристойный эпитет, и пошел в дом.
В коридоре он столкнулся с Катей, уже выяснившей, что Романова следует искать во дворе, и направлявшейся туда, и, посмотрев сверху в ее совершенно круглые глаза, понял, что не наглость, не легкомыслие, а страх управляет ею сейчас. Чего доброго в обморок кувырнется или попробует удрать. Во избежание того и другого он крепко взял Катю за локоть и отвел за дом, к строению а-ля сарай, где на земляном полу под нечистым ярким куском целлофана лежало то, что могло оказаться Катиным мужем. Как записали в протоколе нынешним утром — труп неизвестного мужчины.
Катя отрицательно покачала головой, когда Романов, отвернув часть зашелестевшего целлофана, продемонстрировал женщине лицо покойника.
— Вы уверены? — беспощадно спросил Романов. — Внимательно посмотрите.
— О господи, — сказала Катя, глядя не на то, что лежало на холодном полу у ее ног, а на Романова. — Неужели вы думаете, что я…
— Ладно, — сказал он.
…Сергей видел, как они появились из-за угла дома. К машине Катя шла одна, а легавый остановился и смотрел на Сергея, сидевшего перед ним за стеклом, как рыбка в аквариуме.
— Он меня видел, — сказал Сергей, как только Катя села.
— Сейчас домой поедем, — сказала она устало.
— Заводи скорее. Надо было дальше машину ставить. Зря так близко подъехала.
А легавый все стоял и смотрел.
— Какая разница?
— Он же меня видел.
— Ну и что?
А он стоял и смотрел.
— А почему он на меня так смотрит?
Катя повернула голову удостовериться.
— Не смотри! Поймет, что про него говорим.
— Пусть себе понимает. Он на всех так смотрит. Работа у него такая.
— Ладно, поехали отсюда, — нервничая, торопил Сергей.
Он ясно и прочно почувствовал, что влип. Что, если возьмут Катю, теперь уж не отвертеться и ему. И никакая он не трогательная жертва ревности и страсти, а заурядный соучастник преступления. Понимание этого отчего-то явила Сергею физиономия Романова, выражение тупого беззастенчивого, холодноватого любопытства, с которым тот рассматривал Сергея.
Захотелось выскочить из машины навстречу равнодушной Судьбе и энергично покаяться.
По дороге небыстро шли две подружки, волокли тяжело и приятно груженные сумки. Женщины посторонились, услышав нарастающий рокот автомобильного мотора.
— Ой, Светка, твой катит! — с удовольствием сказала та, что помоложе.
— Че это мой-то? — едва оглянувшись, польщенно пробормотала та, что постарше. — Перепихнулись пару раз — всех делов-то.
Это была та пышнотелая, замученная семейными неурядицами буфетчица, в которой Кате не без некоторых оснований привиделась соперница.
— А как же любовь?! — переигрывая возмущение, заорала молодая. — Вечная, чистая, обалденная! А вот мы сейчас его спросим.
— Сонька, не дури! — только и успела сказать Светлана.
Соня, «голосуя», подняла руку с цветастым пакетом.
— Подвезем, — сказала Катя, не узнав Светлану.
— Да ну их, — сказал Сергей, узнав тотчас.
Соня далеко всунула в машину лохматую головку, одарив Сергея нежной волной хороших духов, перебегая до влюбленности восторженным, умоляющим взглядом с Кати на Сергея.
— Ребятишки, проявите к девушкам сострадание, нам только до пансионата.
…Ехали вчетвером. Девушки радостно загромоздили заднее сиденье сумками.
— Хорошо отоварились, — сказал Сергей.
— Ну! — крикнула Соня. — Человек — кузнец своего счастья! Все в наших руках!
Светлана с готовностью зашуршала бумагой.
— Хочете колбаски? — вежливо спросила она.
— Нет, спасибо, — сказала Катя.
— Валяй, — Сергей, не оглядываясь, протянул назад руку.
— А давай погадаю. — Соня быстро скользнула пальцами по его запястью.
Сергей оглянулся и налетел на смеющийся Сонин взгляд.
— Сиди уж, — подруга легко и сердито ударила Соню по руке.
Они жевали бутерброды с колбасой, и Кате стало нехорошо от мясного запаха. Сразу вспомнился другой запах, тот, что стоял в сарае, — сырой, сладковатый запах тлена. И еще кое-какие подробности вспомнились, которые очень хотелось забыть. К самому горлу подкатило. Катя остановила машину.
— Что ты? — спросил Сергей.
Она только головой замотала, и, зажав ладонью рот, выскочила из машины.
— Укачало бедняжку, — посочувствовала Соня. — Вот ведь какая нежная. Свекровь угробить, мужа засобачить — это ничего, а в машине ука…
— Заткнись! — вскрикнула Светлана, локтем ткнув Соню.
Сергей повернулся к попутчицам.
— Ну-ка, иди помоги ей, — приказал он Светлане, глядя не на нее.
— Дура ненормальная, — сказала Светлана, послушно выбираясь из машины.
— Сама ты это слово, — парировала Соня.
Светлана пошла к Кате. И они там стояли вдвоем на траве.
Сергей развернулся на сиденье, рассматривал в упор юное, бойкое создание — от черных ажурных колготок до бронзовой челки над смеющимися глазами.
— Так чего ты там вякаешь? — с отчетливой угрозой спросил он.
— Правду, — сказала она, недоумевающе кругля глаза. — А что, нет, что ли?.. А вообще-то, если честно говорить, я кошечке твоей ох как завидую. У меня б ума не хватило так лихо мужика повязать. — Соня улыбалась ласково, насмешливо. — А ты теперь хорошо повязанный, с потрохами. — И, мгновенно согнав улыбку, она добавила печально, жалея Сергея: — Несчастливый ты. И не будет у тебя ничего.
Он аккуратно потрогал золотую сережку в ее ушке, полуспрятанном в гриве волос.
— Нравится? Хочешь, поносить дам?
— Ты у нас очень счастливая, — усмехнулся Сергей.
— Так я ж свободная, Сашенька… или как там тебя? Каждому — своя радость. У тебя ведь тоже своя радость: баба при тебе личным шофером. Сам-то что водить не выучился? Или она тебя за руль не пускает?
— Балаболка ты, — сказал Сергей беззлобно.
— А ты меня не слушай, — просто согласилась она.
Сергей положил руку на ее ажурное колено.
— Ты коленкой не ошибся? — поинтересовалась Соня.
— Да вроде нет. — Он гладил ее ногу.
Тогда Соня, все улыбаясь, вонзила коготки свои сиреневые в натруженную руку наглеца.
Он руку отдернул. Посмотрел: хорошо вонзила, до крови.
— Звать тебя как, свободная?
— Да хоть как зови, милый! Я же все равно не отзовусь.
Женщины уже возвращались к машине.
— Найти тебя где? Ну, быстро!
— Ищи ветра в поле. — Она смеялась и закончила вдруг жестко, сквозь зубы.
А дверцы уже открывались, женщины садились в машину.
Сергей отвернулся. На Катино посеревшее, осунувшееся лицо он не посмотрел, точно вовсе забыл о ней.
Остаток пути ехали молча.
— Огромнейшее вам спасибочко, — сказала Соня, прощально улыбаясь Кате. В сторону Сергея она не посмотрела.
Зато он проводил ее уязвленным, больным взглядом.
Он нашел ее очень скоро. Это уж само собой.
Соня трудилась на должности медицинской сестры в физиотерапевтическом кабинете пансионата «Красный сокол» или, скажем, «Вешние воды». Коротковатый синтетический халатик в обтяжечку, подсолнечные семечки в карманах, махонькая рыжая дырочка на подоле выше колена, прожженная сигаретой, смешливость, резкость, неопрятность для медицинского работника едва ли простительная.
Ознакомительная версия.
