— Иду точно по прибору, — обескураженно отозвался Виноходов.
Русинов сам проверял гирополукомпасы на танках, и знал, что все они исправны. Но знал и другое: в момент ориентировки линия направления движения может не совпасть с подлинным маршрутом, и тогда происходят досадные недоразумения, — прибор начинает уводить в сторону.
— Бери еще левее! — приказал ротный. Неожиданно пятьдесятпятка, накренясь вперед, как бы присела под тяжестью воды — мягко спрыгнула в какое-то углубление. Дернулась раз-другой и замерла на месте.
— Что случилось? — спросил Анатолий механика.
— В подводную яму попали! — расстроенно доложил тот.
— А ну прибавь оборотов двигателю! Попробуем выбраться.
Раздосадованный глупой задержкой, Русинов вышел на связь с докладом — ему приказали немедленно выключить двигатель. Он все понял и крикнул по ТПУ:
— Стоп, Виноходов! Глуши мотор.
Механик выполнил команду — и сразу гулкими ударами сердца забилась тишина. Танкисты словно пристыли на своих металлических сидениях. Первые секунды все четверо ошарашенно молчали.
Анатолий уже знал, куда заехал, — в ту самую илистую яму, о которой ему однажды рассказывал Микульский. На дне ее грунт солидольно вязкий, заболоченный. И если командир полка велел остановить двигатель, то это значит лишь одно: пытаясь вырваться из подводной ловушки, они еще глубже застревали в ней.
— Вот же холера! — со злостью ругнулся он и спросил по радио, какой отрезок трубы остался над водой.
Командир полка ответил, что не больше сорока сантиметров, и предупредил: не делайте попыток выбраться! Танк сейчас вытащат. Спасательной группе уже дана команда.
«Влипли мы! — не без тревоги думал Анатолий. — Видать, глубоко запахали — осадка метра полтора».
— Ну что, товарищ лейтенант? — спросил Ванясов, поворачиваясь к ротному. В голубых глазах затаилось опасение.
— Да что?.. Известное дело, будут вытаскивать на буксире нас. Спасательной группе дана команда, — деловито-озабоченно отвечал Русинов. — И как занесло нас в эту проклятую яму?
В танке теперь улавливался каждый шорох: пролети муха — и ту услышали бы. Наверное, нигде не бывает такой глубокой тишины, как на дне водоема. В мертвящем безмолвии гаснут все звуки, чудится плеск воды за металлом.
Сдвигая танкошлем, Анатолий заговорил бодрым голосом:
— Как самочувствие, броня и мужество? Что приуныли?
Проникаясь его бодростью, танкисты отвечали, что самочувствие нормальное, однако было заметно: им не по себе в стальном склепе. И не хочется молчать, — они рады, что командир понял их и завел этот разговор.
Снизу, из отделения управления, горбатясь, вылез Виноходов. Не спеша распрямился за пушкой, около заряжающего. Вытер ветошью чернявое, вспотевшее от волнения лицо.
— Из-за меня опять… Подвел вас, товарищ лейтенант.
— Если шел точно по гирополукомпасу, то подвел не ты, а прибор. Так что не переживай… А ну тихо!
Все четверо замерли, прислушиваясь к шипящему журчанию. Где-то сочилась вода как бы через закрытый, но испортившийся кран, — на глубине-то напор сильнее! Должно быть, при движении разошлась вязкая, как пластилин, замазка на щели нижнего люка.
— Виноходов, проверьте! — приказал Русинов. Механик нырнул вниз, и оттуда донесся его голос:
— Есть течь, товарищ лейтенант!
— Сильная?
— Да нет… Вода медленно прибывает.
— Приготовьте помпу!.. Всем проверить изолирующие противогазы.
Анатолий говорил ровным, уверенным голосом, а сам приглядывался к танкистам. Держались они свободно, без страха, хотя на лицах и отражалась тревога. Заряжающий Усачев, отделенный казенником орудия, суетливо копался на своем месте.
— Что там у тебя? — спросил ротный.
Солдат поднял голову. Его широкое, в темных пятнышках от угрей лицо было смущенно-озабоченным.
— Да вот морокую, куда документы спрятать, чтобы не намокли.
Причина смущения заключалась в том, что перед учениями парень получил фотографию от девушки, с которой вместе учился в школе и к которой питал дружескую привязанность. Он боялся, что дорогая память намокнет и испортится.
— Правильно заботишься, — одобрил лейтенант, и достал из кармана целлофановый мешочек. — Складывай сюда все документы. Мои — тоже. Держи!
Брал с собой кое-что из продуктов. Вчера доел остатки колбасы и хлеба. А мешочек не выбросил потому, что тот мог пригодиться. Теперь вот не будет болеть душа, что намокнет партбилет.
Пряча документы, Усачев с надеждой поглядывал на ротного из-под танкошлема. Анатолию стало жаль добродушного коротышку. На уроках легководолазной подготовки парень так мужественно бледнел…
— Как водичка, прибывает? — спросил он механика.
— Я уже ноги на плечи поднял! — пошутил Виноходов. — Такая холодная, как из-под льда. Наверное, из родника…
— Включай помпу. Надо проверить, исправна ли она.
Ноющий звук электропомпы заполнил замкнутое пространство танка, влипшего в клейкий ил подводной ямы.
— Качает — сообщил механик. — Начала убывать вода.
Казалось, танк медленно, почти незаметно для глаза накренился влево. Сначала подумалось, что это просто обман чувств, но тут же пришло соображение: левой гусеницей машина зарылась в вязкий, неустойчивый грунт, и тот расползается. Хорошо, что сразу выключили двигатель, вибрация в таких случаях опасна.
Некстати вспомнился случай, как на одних учениях провалился в болото танк — «нырнул» по наклонной в вязкую жижу на несколько метров. Его долго искали, — на затравевшей поверхности болота остался лишь смутный след. Только по радио и смогли установить, куда он пропал (к счастью, связь не отказала). И танкистов спасли.
Рассказали и более печальную историю, когда при переправе по дну реки плывущее бревно сбило на одной из машин воздухопитающую трубку, и двигатель в пять секунд высосал из отделения весь воздух. Но зачем вспоминать об этом сейчас?.. Анатолий украдкой глянул на солдат: не думают ли они о грозящей всем опасности.
Внезапно сверху, по трубе, долетел чей-то зычный оклик, и все невольно вздрогнули:
— Алло, внизу!.. Как дела?
Говорил заместитель командира полка по техчасти майор-инженер Супрун. Он возглавлял спасательную группу и подплыл к месту, где затонула машина, на надувной лодке.
— Все нормально, — отозвался Русинов, наваливаясь на казенник орудия (труба находилась справа, впереди). — Где мы засели?
— Метрах в сорока от берега… Не волнуйтесь, сейчас вытянем! Уже подогнали два тягача, подают буксирный конец. — Супрун помолчал. — Водолазы только осмотрели вашу машину. Затянуло ее илом по самую башню. Только по трубе и можно определить, где вы.
— А сколько трубы над водой и не накренилась ли она?
— Сейчас узнаем. Прошло с минуту времени.
— Да, братцы-кролики, вы правы, крен есть, — отчетливо донеслось сверху. — Но трубы над вами еще тридцать семь сантиметров. Так что держитесь.
— Да держимся, за самое дно, — отшутился Анатолий.
Откачав натекшую воду, Виноходов снова показался снизу, говоря что помпа хорошо работает, но греется как бес. Ему не сиделось одному. Воздух теперь поступал медленно, самотеком, и дышать становилось труднее. Воздухопитающая труба не была рассчитана на длительную остановку под водой.
— Опять не повезло! — охал механик. — Невезучий я какой-то…
Он виновато глянул на командира роты. Да, это его оплошность: пренебрег чутьем точно взятого направления, бездумно доверился прибору, придерживал правый рычаг. Вот и «подправил»…
— Не переживай, Гурьян, выскребемся. Лучше за течью наблюдай: коли она усилится, то нам и помпа не поможет.
Успокаивая танкистов, сам Русинов не мог избавиться от чувства тревоги, — илистая яма оказалась опаснее, чем он вначале предполагал. Да еще течь в танке… К тревоге примешалось зудящее раздражение: надо выполнять боевую задачу, а они тут завязли, точно кони в болоте. Сиди теперь, кукарекай…
«Только не поддавайся отчаянию, не теряй голову! — приказал себе Русинов. — Волевые, упорные люди всегда и все одолевали».
Впереди что-то глухо стукнуло, — это их взяли на буксир. Сейчас мощные тягачи наструнят стальной трос до звучания, и машина вырвется из вязкого плена!.. Минут через пять ощутился рывок. Т-55 вздрогнул… и остался на месте. Коварная лагуна не выпускала свою добычу. Рывок! Еще один… еще…
Анатолий понял, что тягачам не под силу выдернуть их из западни. И как бы в подтверждение его невеселой догадки, сверху послышался голос зампотеха батальона капитана-инженера Потоцкого:
— Русинов!.. Добрый день. Пока не удается выручить вас: во что-то уперлась машина. Будем устанавливать полиспаст.
Дело явно осложнилось. Конечно, унывать не стоит: вот наладят полиспаст и вырвут засевшую машину, как пробку из бутылки. А если придется затоплять ее и выбираться?.. Тут было одно «но», о котором пока не хотелось думать, а тем более — говорить.
