И продолжаю любоваться ее загорелыми бедрами, выстреливающими из-под короткой джинсовой юбки. Я едва сдерживаю себя, чтобы не дотянуться до них дрожащими пальцами. Зачем, зачем выставлять все свои прелестные прелести напоказ? Мы же не на витрине живем?
Мне хочется быть причастным к выздоровлению ее левой ноги. Когда мы спускались с Табвемасаны, Юля опять подвернула тот же голеностоп… Как тогда, в швейцарских Альпах.
А реки здесь питаются только дождями.
– Ты слышишь меня? – спрашивает Юля.
– Да-да, а что?
– Так о чем они говорили?
– Бог весть о чем!
– И обо мне?
– Нет-нет. О тебе ни слова. Она рассказывала про авиакатастрофу в Коломбо. Там погиб…
Юля уже смотрит в иллюминатор, ей не интересно знать, где там кто-то там как-то погиб в какой-то авиакатастрофе.
– А сколько ты заплатил за колье? – спрашивает она.
Я уже говорил.
– Долларов? – спрашивает Юля.
– Вату!
– Ого! Этот сапфир, знаешь…
Дело ведь не в цене! Ей – нравится!
– Спасибо еще раз, – говорит Юля, заглянув мне в глаза и улыбнувшись.
В Коломбо мы задерживаемся на целые сутки. У Юли дела в правительстве страны, затем мы заскакиваем «на секундочку» в резиденцию президента.
– Я к нему на секундочку, – говорит Юля, – я не могу не повидаться, – и пока она пропадает в президентских апартаментах, я брожу вблизи дворца, время от времени поглядывая на часы. Проходит час. Затем сажусь на ближайшую скамейку под в тени роскошного дерева и лениво листаю туристский справочник. Читаю: «Густые джунгли занимают обширные районы на юго-западе страны. Склоны гор также покрыты лесами. В прибрежных районах произрастает большое количество различных пальм, мангровые деревья растут в большом количестве. В так называемой влажной зоне страны много красного дерева и несколько видов каучуконосных и фруктовых деревьев. В сухой зоне более часто встречаются черное дерево и атласное дерево. Практически по всей стране в большом количестве растут орхидеи, гиацинты, акации, эвкалиптовые деревья, кипарисы. Среди представителей фауны особо выделяются крупные кошачьи – гепард и леопард, несколько видов обезьян, слоны. Большое количество различных видов птиц и насекомых».
Позвонить Фариде?
– А вот и я, – говорит Юля, присаживаясь рядом еще через полчаса, – ой, знаешь… Он такой зануда, этот царёк. Мы…
Это тебе, – произношу я и вручаю ей охапку белоснежных, как… (пардон!) чаячий пух, орхидей.
Чтобы избавить ее от необходимости оправдываться.
– Ой, правда!
– Какие у нас теперь планы?
– Ой, – снова говорит Юля, – планы меняются.
Это мой праздник жизни!
– Спасибо, – говорит она и целует меня в щеку.
Пожалуйста!
– Спасибо, – говорит она еще раз, – какие красивые, – восторгается она, – как желтые хризантемы.
Дались ей эти желтые хризантемы!
– Так что там у нас? – снова спрашиваю я.
Юля занята орхидеями, поэтому на мой вопрос ответа нет.
– Прости, – говорит она, – прости, пжста, ну, пожалуйста.
Она знает, что я знаю: она без ума от желтых хризантем. Отсюда ее «прости».
Он пригласил меня, – затем говорит она, – разделить с ним ужин.
Затем она говорит о каких-то важных делах, говорит так, чтобы я поверил во все эти важности, говорит, не переставая восхищаться моими орхидеями, перебирая их своими хрупкими пальчиками, то и дело поднося их к губам и наслаждаясь их запахами…
Чтобы не смотреть мне в глаза.
Зачем?
Зачем мне эти милые хитрости?
Дело есть дело, я это понимаю и признаю.
– Реет, – говорит она, – ты чудо, ты просто чудо! Ты готов?
Эту фразу она повторяет дважды.
Я готов…
Она адмирал моего парусника, бороздящего океан мечты.
«Официальная столица Шри-Ланки, читаю я, – город Шри-Джаяварденепура-Коте».
Ты ведь не возражаешь, если я проведу с ним вечер в Шри-Джаяварденепура-Коте? – спрашивает Юля.
Возражаю?! Еще чего?!. Мне не привыкать. Царица и есть царица!
– Конечно, конечно, – говорю я, – я как раз хотел вечером…
И рассказываю какую-то тут же выдуманную историю с посещением буддийского храма. Да, я давно ждал такой возможности и вот…
– И, если ты будешь не против, – говорю я, – то я как раз и займусь…
– Я не против, – говорит Юля, – и еще раз чмокает меня в щеку. Я ловлю себя на мысли, что готов…
– Знаешь, – говорит она, – я выхожу замуж.
Это признание только радует меня!
– Ты ведь не против?
– Хо! Что ты, что ты!
Я снова ловлю себя на мысли, что готов…
И уже спешу осуществить задуманное.
– Где тебя носит?
Это моё счастливое сумасшествие!
– Да вот, – говорю я, вручая ей пакет какой-то заморской вкуснятины, – ты же любишь…
– А это что?
Она указывает глазами на тележку с камнем.
– Увидишь…
Ты сама приговорила меня к мужеству.
– Ты хочешь меня удивить?
– Как всегда!
– Ты хочешь привязать этот камень мне на шею?
Боже, как же она прозорлива!
– Ну да, – говорю я, – вместо жемчугов.
Теперь она с удовольствием поедает какие-то, хрустящие на ее жемчужных зубах, отвратительные поджарыши.
Вкусно!
Я рад, что угадываю почти все ее желания и вкусы.
– Ты лопай, – говорю я, – я счас…
И впрягаюсь в тележку. Тащу ее по обжигающе раскаленному до красна белому песку до самой кромки воды и дальше по гладкой лазури уже покорившегося мне Индийского океана, постепенно погружаясь сперва по щиколотки, затем по колена и дальше, дальше, подальше от берега, теперь по пояс, и вот уже, напрягая все свои могучие в порыве воплощения задуманного, все свои огромные силы, тащу что есть мочи, все дальше и дальше, аж пока вода не доходит до подбородка…
Теперь стоп!
Передышка.
Фарида бы сказала: «Ты опять за своё?».
Я?!! Я – за! Я за то, чтобы мир вымер! Да, я хочу жить один, абсолютно один, я хочу…
С меня хватит!…
Уррррод!.. Хотя я и руководствуюсь разумом. Я полагаю: с меня хватит!..
Никому нет до этого дела!
Несмотря даже на то, что я весь погружен в океан, в его прохладу, мне все еще жарко. Я просто весь взмок. Не шуточное ведь дело дотащить этот камень до такой глубины. Спасибо этому добродушному вечно улыбающемуся торговцу овощами, предложившему свою тележку. А то бы…
Невинная забава…
Я оглядываюсь, Юля стоит на берегу, зайдя по щиколотки в воду, с удовольствием поедая содержимое пакета. Увидев, что я на нее смотрю, улыбается, машет мне рукой, затем кричит:
– Сизиф, ты куда?!.
Сизиф! Как метко и точно!
Это ее «Сизиф» придает мне новую порцию сил.
И я снова пру свой камень. Собственно, не пру в гору, передо мной нет ведь никакой горы, только гора горя, вдруг вставшего передо мной на дыбы.
Какого горя, Сизиф?
Мне нечего сказать по этому поводу. В другой раз я смог бы поделиться своим горем с тем, кто бы мог меня расслышать, но сейчас куда ни глянь – никого…
И я пру…
Такая себе игра…
Мне удается развернуть тележку, и приподняв ручку вверх, накренить ее, и камень, огромная глыба, которую мы вшестером (спасибо за помощь!) едва погрузили, сейчас легко соскальзывает с дна тележки на дно океана. Надо же! Я даже пальцем к нему не притронулся!
Фу-у-у-х!..
Какая удача! Я-то думал, что…
Теперь нужно установить его так, чтобы…
Я взбираюсь на него ногами, выпрямляюсь во весь свой коротенький рост и не верю своим глазам: моя голова над поверхностью воды. Тютелька в тютельку! Я могу свободно дышать, при этом все мое тело в воде. То, что надо! А чуть-чуть присев, я с головой погружаюсь в воду. И задержав дыхание, могу просидеть так до трех минут. А то и до пяти. Когда, помню, мы с Жорой соревновались, кто дольше высидит под водой (а значит дальше нырнет) я его победил! Метров на пять. Или семь… На полминуты точно! Вот и сейчас я досчитал уже почти до двухсот… Сто девяносто два, сто девяносто три…
А Юленька сможет?
Я выныриваю, оглядываюсь, она машет мне рукой, мол, иди уже, наконец, ко мне!
– Счас! – ору я и снова, набрав полные легкие воздуха, ныряю.
Мне теперь нужно установить камень так, чтобы на нем можно было устойчиво стоять на ногах, врыть его в песок, найти плоский участок и расположить его параллельно поверхности океана. Ну, чтобы я стоял, как тот гигант из Родоса! Атлант что ли?
Под водой даже такой огромный камень – не тяжелее арбуза! Я легко выраваю в дне океана нужных размеров ямку и легко впечатываю в нее нужной выпуклой стороной этот злополучный камень так, что та самая плоская площадка оказывается вверху. Чуть-чуть косит, ну да бог с ней – поправлю, вот только передохну. Выныриваю, встав на камень, и не оглядываясь на берег, дышу, дышу, затем снова ныряю: левый край камня нужно чуть приподнять, воттттак. Вода – стекло! Ах, как прекрасен подводный мир даже здесь, у берега!
