— Быстрее — только на маршрутке. Но не советую. Это — самый ненадежный в смысле аварийности транспорт. Лучше — на трамвае. Тише едешь — дальше будешь… Эх, не могу покинуть доверенный руководством объект, а то бы проводил, — сожалея, добавил Кирилл.
— Что-то подсказывает мне: мы еще встретимся.
Катя делает вид, что не замечает подклеенную липкую ленту с отпечатанным номером телефона и именем.
— Угу. Мне тоже… — отозвался враз заскучавший Кирилл.
Катя выходит из второго вагона трамвая.
Навстречу ей из первого вагона — спрыгивает с подножки Алена, вытаскивая дорожную сумку на колесиках.
— Ты, Кать… Вот здорово. Все ж таки решила тоже в общагу перебраться?
— Да, — обрадовалась попутчице Катерина.
Девушки резво идут по улице, ведущей к студенческому общежитию.
— А почему вдруг надумала? Ты, вроде, не собиралась? — поинтересовалась Алена.
— Да там тип один… неприятный. Все ко мне цеплялся…
— А кто такой? — с неожиданным воодушевлением полюбопытствовала Алена. — Сам он как — ничего? Москвич? Ну, если тебе не нравится, так, может, меня с ним познакомишь?
— Зачем тебе? Ты ж его даже не видела, — Катя брезгливо передернула плечами.
— А я бы хотела, чтобы у меня в Москве завелся бойфренд. И потом: новое знакомство — всегда интересно. — И усмехнувшись, спросила, — ты что — ни разу не грамотная?
Катя молчит и неопределенно пожимает плечами.
Девушки подходят к порогу общежития.
— Сейчас, когда к комендантше зайдешь, просись ко мне — в четвертую комнату. Там, правда, одна чокнутая уже поселилась, — усмехнулась Алена.
— Почему — чокнутая?
— Увидишь — поймешь…
Алена дождалась Катю, пока та уладила все дела у комендантши. И, наконец, девушки, уже вместе идут по коридору.
Возле комнаты номер «четыре», останавливаются.
На стуле, повернутая к ним спиной, стоит какая-то девушка в черном одеянии и пытается безуспешно ножницами выкрутить шурупы, которые придерживают маленький пластмассовый указатель с цифрой «4».
— Ну, и как мы пройдем? — вызывающе громко обращается к ней Алена.
«Девушка в черном» оборачивается, быстро спрыгивает со стула, надевает черные туфли, на огромной платформе, которые валялись рядом со стулом.
Незнакомка лет двадцати втиснута в узкую, как пенал, черную кожаную юбку. На ней — черная с переливом шелковая кофта, вокруг шеи повязан шифоновый шарфик того же цвета. Из-под шарфика видны бусы доминирующего оттенка.
Белая кожа симпатичного молодого лица кажется даже какой-то неестественно белой, будучи оттененной крашеными волосами цвета иссиня-черного вороного крыла. Большие голубые глаза утопают в черной обводке, на губах — помада под названием «Черная слива». Девушка молча отодвигает стул от дверей.
Минуя крошечную прихожую с совмещенным санузлом, все проходят в комнату.
Казенное жилье представляло собой небольшую комнату со следами дешевого косметического ремонта, где стояли три тахты, три тумбочки, три стула, небольшой стол и два маленьких двустворчатых шкафа для одежды. Очевидно, третий тут просто не поместился.
Катя с интересом посмотрела на «девушку в черном».
— Ой, а я тебя помню… Ты сидела за первым столом на собрании абитуриентов в академии. Ты так выделялась на общем фоне, — добродушно-восторженно сказала Катерина.
— Нашла, чем выделиться. Да у нас в Ростове сатанистов этих тоже хватает, злобно прошипела Алена.
— Да… Наше сегодняшнее утреннее знакомство меня не обмануло, — парировала «девушка в черном». — Воинствующий кругозор ростовской б… Барби впечатляет. — И добавляет, обращаясь к Кате, — не слушай ее. На самом деле, я — гот. Слыхала о таких?
Заметив, удивление в Катиных глазах, продолжила: «Мои друзья — джей-рокеры и анимэшники. Мы фанатеем от всего японского».
И видя, что Катя по-прежнему удивлена и все еще растеряна, «девушка в черном» берет со своей тумбочки журнал «Аниме» и протягивает его Кате.
— Ну, фильмы анимэшные хотя бы смотришь?
— А… фильмы — да. Смотрю. Фильмы мне нравятся, — отвечает Катерина, перелистывая журнал.
— Попала в детский сад, — негромко и пренебрежительно бросает Алена в адрес девушек.
— Тебя как зовут? — поинтересовалась «девушка в черном».
— Я — Катя.
— А меня зовут Куронэко.
— Я ж тебя предупреждала, — крутя пальцем у виска, съехидничала Алена.
— Кура… Как? — запинается Катерина.
— Ку-ро-нэ-ко, медленно, нараспев, произносит «девушка в черном». — Что означает: черная кошка.
— А как тебя зовут не по-японски? — спросила Катя.
— Я хочу, Катя-сан, чтобы ты меня именно так и называла. Ты скоро привыкнешь, и тебе это не будет казаться странным.
И чуть задумавшись, пристально глядя на Катю, добавила: «А вот тебе подходит имя… Момо, что означает… Персик».
— Вот интересно, а Алене какое б имя подошло?
Куронэко лишь на секунду сосредоточенно примолкла, а затем махнула рукой.
— А… Зачем гусей дразнить, — сказала она совсем тихо, чтобы соседка по комнате не расслышала ее слов.
В это время Алена, со злостью разбиравшая свои вещи, направляется к шкафу для одежды.
— Ой! Это что ж такое, не пойму… — вскрикивает девушка, больно ударяясь о выступ тахты — Утром вроде возле моей кровати было больше места…
— Это я сделала маленькую перестановку, — спокойно сказала Куронэко. — Просто моя кровать неправильно стояла. Нельзя спать головой на север. В Японии так только покойников кладут…
— Послушай, ты… Черная курица… — Алена задыхается от злости. — Я чувствую, что мы с тобой не уживемся.
Девушка трет ушибленное место и, забывая о боли, тут же язвит.
— А табличку от двери зачем хотела отодрать? Она что, тоже не в ту сторону смотрит?
— А, правда, зачем? — поинтересовалась Катерина.
— Все дело в том, что цифра «4» — очень несчастливая и плохая цифра для японцев, — сказала Куронэко. — Еще хуже, чем для нас — «тринадцать».
— А почему? — удивилась Катя.
— Японцы пишут иероглифами, — продолжила просвещать девушек Куронэко. — В их языке написание этой цифры совпадает с написанием таких понятий как смерть, горе, рок…
— Надо же, — только и проговорила Катя.
— Так то ж в Японии, а мы в Москве, — добавила свои «пять копеек» Алена.
— А табличку я все равно сниму, — так же спокойно добавила поклонница всего японского, не реагируя на выпад Алены, — просто отвертка нужна.
— А ты у комендантши попроси, — опять съязвила ростовская Барби.
— А есть у японцев счастливые числа? — поинтересовалась Катя.
— Конечно. Особенно счастливое — «восьмерка», — сказала Куронэко.
— Ну… Если тебе так уж не нравится, — решила пофантазировать Катерина, — то… можно единицу авторучкой на табличке незаметно пририсовать… Получится вроде как четырнадцать. И откручивать ничего не надо.
— О-о-о! С кем поведешься, от того и наберешься, — округлила глаза Алена.
— А ты соображаешь, — сказала Куронэко. — Можно еще восьмерку на бумаге нарисовать и заклеить. Как временный вариант сгодится. Но я обязательно эту гадость откручу.
— Гляжу: быстро ты попала под влияние этой японо-мамы, — злясь на Катерину, сказала Алена. — Ну, вот скажи, что ты расселась? Тебе еще вещи надо перевозить. И вообще — у нас экзамен завтра в 12 часов.
— Да просто интересно рассказывают. Вот и сижу. — Катя пожала плечами. — И что там перевозить — у меня одна сумка всего…
В это время у Алены зазвонил мобильный телефон.
— Нет, мам, не хочу и не буду… Я же сказала, что приеду только на вокзал проводить, — недовольно отозвалась на звонок девушка. — Там обо всем и поговорим. Мне эта родня и так надоела. И мы им тоже. Где-где… Да в общежитии я, обустраиваюсь. До встречи. На вокзале.
— А ты откуда? — поинтересовалась Катя у Куронэко.
— Из подмосковной Дубны. Почти москвичка. Городок физиков-ядерщиков, не слыхала?
— Катя отрицательно качает головой.
— А я из Глазово. Тоже не слыхала?
— Не-а, — ответила «девушка в черном». — Я выбрала компьютерный дизайн. А ты?
— А у меня — туристический бизнес…
Во время разговора Куронэко и Кати, ростовская абитуриентка слоняется без дела по комнате. Затем садится на тахту, начинает подкрашивать и без того сильно намалеванные ресницы, обливает себя с головы до ног духами в аэрозольной упаковке.
— Ну, ладно. Надо все же ехать за вещами, — засобиралась Катерина.
— Мне тоже надо ехать, — тут же встрепенулась Алена.
Девушка быстро встает с тахты, бросает кошелек и косметичку в яркий бумажный пакетик в виде сумочки и выходит из комнаты. Катя, попрощавшись с Куронэко, выходит следом.
Девушки, не спеша, идут от общежития к остановке трамвая.
