Я остановился, вглядываясь в разношерстную толпу. Веры поблизости видно не было. Настроение после разговора с Толиком и первого глотка «Старого Мельника» немного улучшилось – расхотелось уходить прямо сейчас и даже появилось нездоровое желание узнать, что же будет дальше.
– Оп! – выкрикнули мне в самое ухо, и я ударился зубами о бутылку.
Возле меня из ниоткуда возникла Вера. Судя по выражению лица, она была в хорошем расположении духа.
– Где это ты гуляешь? – поинтересовалась она.
– Не поверишь, но у меня к тебе точно такой же вопрос, – выдержав ее пытливый взгляд, ответил я.
Вера звонко рассмеялась и, высоко закинув руки мне на плечи, поцеловала взасос.
– Эх, и оторвемся же мы сегодня! – воскликнула она и начала кружить меня по всей площади в странном первобытном танце.
Я не сопротивлялся, потому что было приятно чувствовать ее внимание, теплое дыхание, слегка возбуждающее соприкосновение наших тел, действенное даже сквозь толстую теплую одежду, и на секунду поддался ее настроению. Но мимо нас с ревом пронесся один из байкеров и вернул меня к реальности происходящего.
Наверное, я тормоз, да только…
– … ничего не понимаю. Зачем мы тут? Что у них сегодня за тусовка?
Вера остановилась и оглядела меня с ног до головы каким-то безумным взглядом.
– Эх, валенок ты сибирский! Да это же открытие мотосезона. Чуешь?..
С этими словами она выхватила бутылку у меня из рук и, с жадностью отхлебнув из нее пиво, опять закружилась по дороге.
– А не рановато? На улице снег еще не растаял! – крикнул я ей.
– Для нас в самый раз, Паша. Для нас в самый раз!
Она кружилась под редкими снежинками, поблизости разъезжали ненаигравшиеся в «бибики» парни, чуть дальше росла толпа зрителей. В воздухе повисло ожидание чего-то грандиозного – нет, не со стороны байкеров, а со стороны Веры. И тогда я по-настоящему пожалел, что ввязался в это приключение.
Глава двадцать пятая
Король дороги
Рев, дым и визг шин по асфальту.
– Пять! Четыре! Три! Два!..
Я заворожено гляжу на происходящее. С момента прибытия на набережную прошло полтора часа, и число байков, вместе с нашим «Уралом», выросло до двенадцати, то есть, на четыре больше, чем после моего возвращения из киоска. Среди рядовых байкеров прибыл один умелец на Jawa-350, красном мотоцикле с весьма округлыми формами, отчего он смотрелся древнее всех остальных. Еще один был на темно-зеленом «Днепре» с коляской, выглядевшем так угрожающе, что оставалось только взгромоздить на него пулемет и можно было смело отправляться на войну.
Самыми последними явились лидеры. Точнее, лидером из них был только один. Второй являлся, как я понял, кем-то вроде авторитета – приезжий из Питера матерый байкер, которого местные аборигены давно ждали с нетерпением.
Лидер и организатор тусовки был невысоким сухопарым мужичком лет тридцати пяти с длинными до плеч темными вьющимися волосами и густой бородой, разросшейся на половину лица. В его маленьких, как бы вдавленных в череп, глазах сочетались удивительные ясность ума и бойкость шаловливого мальчишки. Он был так же энергичен и ловок в движениях, говорил быстро, но мелодично, был приветлив и внимателен к каждому. Вагнер, как называли его остальные, первым делом оставил своего железного коня и обошел народ, чтобы пожать всем руки, представить гостя и познакомиться с новыми лицами, которыми являлись только мы с Верой.
До нас он добрался как раз в тот момент, когда байкеры, возбужденные и готовые к началу представления, самостоятельно организовались и делали отжиг шин на прямой дороге, идущей вдоль реки. Процедура отжига, как я понял, заключалась в резком ускорении с удержанием мотоцикла и дальнейшем его отпускании. При этом вначале слышался резкий визг колес по асфальту, затем гонщик срывался с места и со свистом улетал вперед.
– Пять! Четыре! Три! Два! Один! Пошел!!!
На этот раз «запустили» хиленький «Курьер» с Ефимом.
Вагнер с Питерским гостем, дородным мужиком лет сорока, носившим странное прозвище Корень, приблизились к нам с Верой. Предводитель тусовки с искреннем интересом выслушал безобразно фальшивую речь Веры о том, что она «балдеет» от байкерского движения, что мотоцикл для нее – это «символ свободы и романтики», мол, она безумно рада познакомиться с таким известным в байкерской среде человеком и мечтает однажды стать полноценным членом клуба. Далее Вера начала откровенно пускать слюни по поводу питерского гостя, но это было уже из ряда вон даже для Вагнера – тот остановил ее легким жестом руки и повернулся ко мне.
– Меня зовут Па…
– Это Доктор, – перебила меня Вера. – Он просто еще немного стесняется называть свое погоняло здесь, все-таки малознакомые люди…
– Окей, окей, – мягко прервал ее Вагнер. – Но, мне кажется, парень выскажется самостоятельно. Так ведь… Доктор? Тебе тоже нравится байкерское движение?
Я снова оказался на перепутье. С одной стороны, мое мнение насчет мотоциклистов нисколько не изменилось, то есть, как и прежде, оставалось неодобрительным. С другой, я не хотел обидеть человека, который понравился мне своей человечностью. И я решился.
– Если честно, никакой я не байкер, а, можно даже сказать, противник мотоспорта. Я совсем не разбираюсь в мотоциклах и не хочу в них разбираться. Скорее уж, когда-нибудь мне придется разбираться в самих мотоциклистах… после аварий, – тут я, конечно, переборщил, но сама фраза мне понравилась. Увидев непонимающий взгляд предводителя, мне пришлось пояснить. – Я учусь на врача. А здесь оказался случайно, подруга затащила.
Вагнер широко улыбнулся.
– Ты молодец, – он похлопал меня по плечу. – Каждому свое место в жизни, не правда ли? Важно понимать это, и принимать. Кто-то тяготеет к уюту, спокойствию, определенности. Для нас же главное – это романтика, ощущение свободы… ради такого можно многим поступиться.
Мимо нас с довольным выражением лица пронесся Бегемот на своем Урале Соло. Глядя ему вслед, Вагнер добавил:
– Ведь байкеры сумасшедшие по своей сути люди: нам нужны дорога, скорость, ветер в лицо и приключения. То, что для других лишь ревущая и пышущая дымом машина, для нас – ключ к жизни и, одновременно, музыка, идущая из глубины души. Говорят, что мы какие-то не такие, не от мира сего, понимаешь? И они правы, ведь нам подавай первобытное наслаждение, а обычные люди страшатся этого. Инстинкт самосохранения никогда не позволит им доверить себя машине и рисковать жизнью только, чтобы почувствовать пьянящий адреналин. Если угодно, нами движет живой азарт, интерес к постоянной борьбе с демонами, как вокруг, так и внутри себя. Мы живем этими чувствами.
… Три! Два! Один! Пошел!!!
Следующий час был насыщен зрелищами. Байкеры успели посоревноваться в дрэгрейсинге, скоростном заезде на короткую дистанцию, в ходе которого одновременно стартуют несколько мотоциклов и наперегонки несутся к финишной черте, побороться на руках (армрестлинг), «погоняться» на самого медленного и пометать дротики на ходу. Вера не отставала и носилась вместе со всеми, ввязываясь в любые, порой самые идиотские конкурсы. Я часто оставался в одиночестве, но старался не выдавать своей обиды. Если Вера и хотела что-то в очередной раз проверить, то я до сих пор не понимал, что именно.
Людям было весело, о чем свидетельствовал большой наплыв зевак на набережную, но торчать здесь дальше становилось опасным. Нашей компанией уже дважды интересовалась милиция, и Вагнер едва с ними поладил. Да и ребята, опьяненные вниманием толпы, перестали чувствовать грань дозволенного: поступило предложение метать дротики в наполненные водой презервативы, начались пивные конкурсы, мотоциклы все чаще вырывались за пределы набережной, и кое-кто (не трудно догадаться, кто именно) уже успел прокатиться с пустой коляской вверх-вниз по ступенькам Драмтеатра.
Лидер принял решение выехать за город. Как я понял, «пикник на природе» планировался изначально и не был сиюминутным решением. Но все же стоило поторопиться, так как наши байкеры, непривычные к массовым мероприятиям, совсем потеряли голову. Питерский гость заметил, что у них, в городе на Неве, где мотоциклистов собирается на порядок больше, вот уже несколько лет подряд праздники проводятся более организованно. Люди заранее договариваются с милицией и ДПС, находят спонсоров и даже арендуют стадионы.
Хотя Корень не сказал этого в открытую, да и вообще вел себя дружелюбно, мне в голову лезло нехорошее слово «провинция». Но оно быстро уступило место непререкаемой истине – не ошибается только тот, кто ничего не делает.
Опять пошел снег, от воды тянуло холодом. Байкеры немного угомонились и сейчас выстроились в одну шеренгу вдоль реки. Вагнер, как настоящий полководец, делал смотр «полку», объезжая его на своем Yamaha XJ 600 – спортивном черно-красном красавце японского происхождения. По словам Микки, который постоянно торчал рядом с нами и тараторил без умолку, его мотоцикл имел восемьдесят лошадиных сил, против двадцати-сорока ураловских, наибольшую скорость двести километров в час и разгонялся до сотни в считанные секунды.
