– Без подробностей,– прервал Палмер.
– А. Хорошо. Я должен подумать. И это прямо с раннего утра.
– Думай без стеснения.
– Думаю, думаю,– проскрежетал Элдер.– Есть.
– Да?..
– Это случилось около восемнадцати месяцев назад в связи с возобновлением переговоров о финансировании какого-то предприятия. Тогда, по-моему, никто не отнесся к этому предложению серьезно.
– И меньше всего Лэйн Бэркхардт?
– Особенно Лэйн. Он думал, что это самая глупая затея, о какой он когда-либо слышал.
– Все относились к этому, как к шутке? – спросил Палмер.
– Только не наш вчерашний длинноволосый друг.
– Конечно. А когда он представил соглашение в его теперешней форме?
– Около года назад. Может быть, меньше.
– А Лэйн все еще думал, что это шутка.
– К тому времени уже нет,– сказал Элдер.– Он увидел, что это серьезно. Настолько серьезно, что решительно отверг его. Получив согласие правления банка, между прочим.
– А теперь оно опять всплыло?
– Свежее, как маргаритка. Только на этот раз сумма больше.
– Ну? – Палмер помолчал.– Можно подумать, что они хотели обеспечить новый провал своего предложения.
– Нет, это не так,– сказал Элдер.– Просто прошел год. Их планы расширились, им нужно больше денег. Я могу это понять. А тебе разве не понятно?
– Пожалуй. Ладно, спасибо, Гарри.
– Что ты думаешь о вчерашнем спектакле в кабаре? – спросил Элдер.
– Мне больше понравился спектакль за столом.
– Вуди, ты превращаешься в недоверчивого молодого человека. Это, знаешь ли, хуже, чем недоверчивый старик.
– Я не недоверчивый. Просто любопытный.
– Тебе известно что-нибудь такое, чего я не знаю? – заинтересовался Элдер.
– Ровным счетом ничего.
– Не дурачь недоверчивого старика, Вуди.
– Даже и не думаю.
– В следующий раз, когда на тебя найдет очередной приступ болтливости, дай мне знать.– Внутренняя связь выключилась. Вирджиния Клэри смотрела на замолчавший интерком.– Что это все означает?
– Еще целый ряд щекотливых вопросов.
– Вы и Элдер были где-то вчера вечером?
– С Бэркхардтом и Мергендалом, с нашими женами и еще с несколькими гостями.
Она продолжала смотреть на интерком, но ее глаза слегка сузились.– Ваша жизнь чрезвычайно насыщена событиями, мистер Палмер,– произнесла она.
– Я опоздал на этот прием. Совершенно забыл о нем.
– В самом деле?
– В самом деле. Еще до приема со мной случилось нечто такое, что полностью выбило из головы все прочее.
Так как она молчала, Палмер наклонился к ней через стол, отодвинув в сторону бумаги:– Скажите же что-нибудь.
– Скажу, когда подумаю.– Она наконец подняла на него глаза. И Палмер увидел: она не только смущена, но и на грани гнева.
– Но это правда. Я совершенно забыл о вечере.
Через секунду на лице ее отразилось смущение. Она отвернулась, вздохнула.
– Дура я,– сказала она.– Даже не знаю, почему расстроилась. Разве не глупо? – Она искоса взглянула на него и снова отвела взгляд:– Пожалуйста, не обращайте внимания.
– А вы?
– Забуду,– пообещала она.
Они долго молчали.
– Черт побери, извините меня,– вырвалось у нее наконец. Она выпрямилась и постаралась улыбнуться.– Все в порядке.– И, переведя дыхание, решительно тряхнула головой.– Уже лучше. Теперь давайте ваши щекотливые вопросы.– Она снова ободряюще тряхнула головой, как бы подтверждая, что с ней действительно все в порядке.
– Ладно.– Он взглянул на середину стола, расчищенную им от бумаг. Пустое место выглядело так же уныло и обреченно, как и та мысль, которая владела сейчас Палмером. Почти машинально он сдвинул несколько случайных бумаг, заполняя пустоту.
– Моя идея кажется мне настолько хитрой и настолько безрассудной, что я не уверен – в здравом ли я уме, даже только допуская ее.
– Попробуйте на мне.
– Вы, пожалуй, единственный человек, на ком я отваживаюсь проверить ее правильность! – Он медленно провел рукой по лицу.– Какова будет ваша реакция, если вы услышите, что Джет-Тех пытается вести переговоры о займе у нас необыкновенно большой суммы по низкой процентной ставке и на очень длительный срок?
– Насколько велика сумма?
– Ради вас же самой я не могу назвать вам ни сумму, ни процентную ставку. Вы понимаете?
– Да. Меня нельзя обвинить в разбалтывании того, чего я не знаю.
– Вот именно.
– Ну, тогда я бы предположила, судя по вашему разговору с Гарри Элдером, что они и не собирались получить этот заем.
– Так какой была бы ваша реакция?
– Я бы…– Она как-то растерянно посмотрела на него. Ее глаза медленно расширились, а рот полуоткрылся.– Я спросила бы себя…– Она покачала головой:– Нет.
– Продолжайте.
– Я спросила бы себя о Джо Лумисе,– сказала наконец Вирджиния высоким изумленным тоном.– Я спросила бы, что означает тот факт, что Лумис одновременно и за Джет-Тех, и за билль об отделениях сберегательных банков?
– И что вы ответили бы себе? – спросил Палмер.
– Я… я не знаю. Действительно, не знаю.
– Я тоже.– В огромном кабинете голос Палмера прозвучал мрачно. Он кашлянул.– Пока не знаю,– добавил он. Слова отдались приглушенным эхом в дальнем углу громадной комнаты. После долгого молчания Вирджиния встала. Ее лицо почти ничего не выражало, так, словно ничего не было сказано. Тем не менее Палмер угадал в этом нечто другое – нарочитую безучастность, демонстративно подчеркивающую, будто ничего не случилось. Бальзам на рану. Он слегка улыбнулся, и это движение почти болезненно растянуло его губы.
– Итак,– произнес он, просто чтобы сказать что-нибудь.
– Могу я помочь вам своими ответами? – спросила она.
– Пока нет. Вы, впрочем, уже помогли.
– Я хочу вам помочь.
– Я еще попрошу вас. Не беспокойтесь.
– Вы обещаете?
– Да,– заверил он ее.
– Тогда я возвращаюсь к своей машинке,– сказала она,– Ах да…
– Да?
Она сунула руку за ворот своего платья.– Здесь кое-что есть,– сказала она.– Вот. Это ваше.– Она вытащила его потерянную булавку и протянула ему.
– Бог ты мой! – Он взял булавку.– Спасибо.
Она кивнула:
– Я хотела оставить ее у себя.
– Только не там. Вы могли уколоться.
Она опять кивнула:
– Я знаю.– Она медленно повернулась и пошла к двери.– Напороться, так будет точнее.– Открыла дверь и вышла.
Только к полудню секретарша Палмера наконец нашла Бэркхардта.
– Лэйн,– сказал Палмер в трубку,– давайте позавтракаем вместе.
– Я в другом конце города, Вуди.
– Я встречу вас там.
– Я не хочу заставлять тебя так далеко тащиться, Вуди.
– Ничего.– Палмер взглянул на пальцы своей левой руки, катающие галстучную булавку взад и вперед.– Через полчаса? Бэркхардт мгновение колебался.
– Тогда я сам приеду.
– Как вам угодно.
– 12.40. «Юнион лиг».
– Нет,– возразил Палмер,– какое-нибудь место, не забитое финансовыми типами.
– Секреты?
– Ничего определенного,– уверил его Палмер.– Что-то вроде отчета о текущих делах. Ближайшие несколько недель я буду в разъездах и хотел бы с вами посоветоваться кое о чем.
– Вуди, ты не нуждаешься ни в каких моих советах, ты знаешь это сам.
– Давайте встретимся в стороне от проторенной дороги. На Второй авеню, по-моему, в районе сороковых улиц есть ресторанчик, где можно закусить.
– Это уже так далеко от проторенной дороги, что дальше некуда,– сказал Бэркхардт.– Ладно, Вуди. Кажется, ты так и не перерос эту чепуху детективных романов.
– А кто-нибудь перерос? – спросил Палмер. Он опустил трубку прежде, чем Бэркхардт смог ответить. Нажал на кнопку городского телефона, узнал в справочной номер ресторана, позвонил и заказал столик.
Посмотрел на часы, увидел, что у него еще много времени, и откинулся в кресле. Слишком много времени, подумал он. У него было особое ощущение напряженности перед боем – обостренная реакция на окружающее, серии бесцельных, незначительных действий – отвлекающий маневр, что угодно, лишь бы удержать мысль от рывка вперед. Он кинул на стол булавку и следил за тем, как белый шарик-головка, быстро поворачиваясь, описывает широкую дугу. Затем он подтолкнул ее, наблюдая, как она снова начала вращаться.
С самого утра Палмер размышлял, правильно ли он сделает, если прямо выложит Бэркхардту свои подозрения. Много ли уже знает стреляный воробей? Если он еще ничего не знает, приведет ли его в ярость неожиданное сообщение, побудит ли к какому-нибудь действию, способному лишь повредить делу. Если же Бэркхардт что-то знает или чувствует, лишат ли его присутствия духа подозрения Палмера? Или же они покажутся ему высосанными из пальца и настроят его против Палмера?
