А наши критики все твердят: «Достоверность, достоверность», а того не понимают, что в искусстве правда всегда приукрашена. А я вот это понимаю…))
17 августа 1955 года. И… сплетничал: «Знаю я одного поэта, понимаешь ли. Ты его тоже знаешь, так что не будем называть имен. Он, понимаешь ли, заставляет свою жену читать все книги, а сам ничего не читает.
Она ему потом все пересказывает. Это же новый способ эксплуатации женского труда. Понимаешь?..»
18 августа 1955 года. П… говорил: «Послушай, есть у Омара Хайяма две строчки, которые не дают мне покоя. Часто я их вспоминаю.
Разве стал наш мир богаче оттого, что я явился?
Разве станет он беднее оттого, что я уйду?
Наверное, у великих людей и скромность великая, а? Но по мне, лучше, если всего в меру. Даже когда хорошее свойство — ну вот, например, скромность — слишком уж разрастается, то это тоже плохо. Поэт должен верить, что он явился в этот мир, чтобы его украсить и облагородить. Без такой веры невозможно писать. Я не гений, но я верю, что могу улучшить мир, и хочу это сделать».
19 августа 1955 года. Б… внушал: «Теперь гости бывают разные. Один может есть только за дастарханом, ему непременно ковер расстилай и выставляй пиалушки. Другой — только за столом, сидя на стуле, и пиалушек ему не нужно, а подавай чашки и фужеры. Один ест руками с общего блюда, а другому вилка с ложкой надобны и отдельная тарелка. Где ж на всех напастись? Тут столько денег уходит, что ой-ей-ей.
Мы и в литературе так же: хотим угостить читателя, да все не знаем, как его усадить…»
X… объяснял: «Правильно оценивать труд писателя — это тоже искусство, для этого мудрость нужна.
Как сегодня платят? По листажу. Кто больше написал, тот и получает больше. Верно это? Нет, не верно. Плохая норма не должна цениться выше хорошего стихотворения.
Труд писателя надо оценивать не построчно, а повременно. То произведение дороже, над которым автор дольше работал.
Я вот, к примеру, все время работаю: и когда хожу или еду куда-нибудь, и когда ем, и даже во сне. Могу сказать, что вот это свое стихотворение писал всю жизнь и еще полчаса.
Правильно я говорю? Правильно! Вот и ты, Каипбергенов, не забудь передать мои правильные мысли своему редактору, когда он станет выписывать мне гонорар…»
24 августа 1955 года. К… жаловался: «Что-то в последнее время очень меня беспокоит судьба молодых. Стоит им опубликоваться, да если еще и похвалят, то тут же начинают выпивать. Ты ему говоришь: «Не пей», а он тебе в ответ: «Поэт должен быть бунтарем», ты ему говоришь: «Пиши старательнее, тщательнее отделывай свои стихи», а он тебе на это: «Нас, настоящих талантов, всегда недооценивают современники». Но разве потомкам будут нравиться неряшливые стихи, написанные впопыхах?..»
26 августа 1955 года. Ю… настаивал: «Я не чувствую проявления заботы Союза писателей в отношении меня.
Принес я им цикл стихов, созданный моим трудом и талантом. Я написал его, чтобы за свой собственный счет пристроить рабочий кабинет к своему дому, поскольку Союз писателей не спешит улучшать мои жилищные условия. А если у поэта нет в доме своего рабочего места, то и стихи его получаются недостаточно высокохудожественные. Разве я не прав?
Я хотел помочь им улучшить мои жилищные условия, а они, не ценя моих намерений, отдают мой цикл стихов консультанту.
Консультант прочитал и начал указывать мне на имеющиеся недостатки. Если ты видишь недостатки, так и исправь их. А иначе какой же ты консультант и за что от нашего Союза деньги получаешь? Так каждый сумеет указывать: тут исправь, тут допиши, тут перепиши… И я так могу. Плати мне деньги — я всех раскритикую. Разве не так?
Вот тебе, Каипбергенов, мой цикл. Ты ведь не консультант, ты — литсотрудник. Значит, ты и должен не консультировать меня, а литературно потрудиться над моими стихами. Разве я не прав?»
И… рассказывал: «Не переживай, Каипбергенов. Лучше послушай, я расскажу тебе одну древнюю историю.
Говорят, что когда Юлий Цезарь с войском впервые приплыл в Африку, то, сойдя па берег, он неожиданно споткнулся и упал, раскинув руки. Это в те времена считалось дурной приметой. Но Цезарь не растерялся и лежа крикнул громко, чтобы все слышали: «Ну вот, Африка, ты уже у меня в руках!»
Как только приходит в редакцию автор, который начинает грозить и кричать, что все вы у него вот где, что всех он в руках держит, то так и знай, что на самом деле, скорее всего, лежит он ничком…»
29августа 1955 года. Н… вещал:«Моих героев любит народ. И это меня радует. Говорю без ложной скромности. Потому что герой не может быть мудрее автора…»
30 августа 1955 года. Ж… говорил: «Пишем мы в одиночестве. И это правильно. Так удобнее работать. Но никогда нельзя забывать и о том, что твою книгу человек будет читать в одиночестве. Сможет ли он это вынести?..»
31августа1955 года. Н… философствовал:«Во дворце души каждого человека сияют светлые лучи, но есть и темные пятна. Озарить всю душу светом или затемнить, затенить ее — зависит от самого человека. Свет в душе струится из трех источников, трех негасимых ламп. Источники эти — трудолюбие, доброта и образование.
Застят свет и отбрасывают густые черные тени три преграды. Их имена: лень, зазнайство, зависть.
Кто озарит душу свою лучами трудолюбия, доброты и образованности, тот сделает счастливым прежде всего самого себя, затем — своих близких и соплеменников, а через них и все человечество.
А кто затемнит душу свою тенями лени, зазнайства и зависти, тот сделает несчастным прежде всего самого себя, затем омрачит жизнь близким и друзьям, наконец, своим соплеменникам, а через них хоть чуточку, но потускнеет и жизнь всего человечества.
Задача литературы — запомни это — просветлять людские души…»
2 сентября1955 года. Д… шутил (нет, пожалуй, не шутил, а говорил серьезно):«Послушай, Каипбергенов, почему ты до сих пор не бросил литературу? На что ты надеешься? Зачем зря время тратишь, работая в журнале? У тебя же нет данных для того, чтобы стать писателем. Твое имя никогда не прозвучит в литературе. Ты сам посмотри, какое оно длинное и несуразное: ТУЛЕПБЕРГЕН КАИПБЕРГЕНОВИЧ КАИПБЕРГЕНОВ. Его же невозможно выговорить. Какой редактор захочет печатать автора с таким именем? Ведь тебе за одну фамилию придется выплачивать гонорар как за целую поэтическую строку. А если вздумаешь заняться прозой, то имя, фамилия и отчество займут целую главу, а то и полкниги.
И не гляди на меня так.
Я тебе верно говорю: бросай литературу…»
3 сентября 1955 года. Поехал в колхоз на уборку хлопка. Повезло, попал в родной аул и на уборочной пробуду целый месяц.
Увещевания коше-бия. Я тут в промежутке между делами некоторый период времени думал о тебе и составил мысленный портрет твоего внутреннего облика.
Ты намереваешься поступить в писатели. А что необходимо для реализации данного намерения? В первую очередь для его реализации необходимо происхождение.
Все современные писатели Каракалпакии произошли из бедности. Все из прошлого неимущего сословия. И не только наши писатели. Максим Горький в детстве принадлежал к бездомным сиротам. С сиротством тебе положительно не повезло. У тебя на протяжении всего этапа детства имелись не только отец и мать, но еще и дед с бабкой сверх того. Но то хорошо, что все они были обездолены и бедны. Это, вне всяких сомнений, должно способствовать появлению у тебя таланта к литературной склонности.
Теперь возьмем тебя в аспекте другого разреза. Так сказать, в плоскости содержания.
Чем прославились все предыдущие писатели прошлого? А тем, что открыто выступали против предыдущей власти. Чем собираешься прославиться ты? Если тоже имеешь скрытые умыслы открыто выступить против власти, то лучше уезжай из нашего аула и никогда в свидетельствах собственной автобиографии не ссылайся на факт проживания в нашем ауле. Понял?
Но если ты не достигнешь уровня степени славы, то такой писатель нашему аулу тоже не нужен. Мы не хотим, чтобы у нас в ауле были памятные места, связанные с биографией жизни неизвестного писателя.
Какой итог результата из всего этого выходит? А такой итог выходит, что результата из тебя может и не получиться. А раз так, то вот тебе мой душевный и предусмотрительный совет: бросай ты поприще своей литературы и возвращайся в аул на поприще школьного учителя.
Из рассказов аксакалов. Однажды хан Хорезма заболел тяжелой болезнью. Недуг свалил его, и страшная боль терзала все тело хана, и чувствовал хан, что сочтены дни его.
В это время приехал к нему бий каракалпаков. Приехал проведать, осведомиться о здоровье и спросить, не может ли он чем помочь больному.
