Он повернулся, чтобы посмотреть на своих преследователей. Епископ и его команда были в двух милях позади, поднимаясь медленно, но уверенно, на гребень. В тишине он мог слышать рычание восьмицилиндровых двигателей. Старые машины, зато мощные. Хейдьюк прикинул, что у него есть около десяти минут.
Епископ Лав был терпелив. Терпеливый, методичный и скрупулезный. Несмотря на то, что его лицо и шея пекли от ожога кофе, он не мог позволить ненависти повлиять на его озабоченность, беспокойство об этом человеке. Он видел, что волосатый ариец был в западне, хотя и на расстоянии, поэтому связался по радио, чтобы получить инструкции, и остановился. Ожидая остальных, он вышел из машины, и изучал в бинокль место, где должен был находиться джип, но, к сожалению, джип был скрыт большим можжевеловым деревом на краю скалы.
Лав знал, что лежит за скалой. Он сам когда-то обследовал эту самую дорогу, десятилетия назад, когда он участвовал в первой урановой лихорадке в 52-м году. Ты, дикий сукин сын, думал он, тут мы тебя поймаем. Он обнаружил какое-то движение в месте, где располагался беглец. Спокойно, сказал он сам себе, он вооружен и опасен.
Его люди подъехали и присоединились к нему. Они переговорили. Епископ Лав посоветовал приблизиться еще на милю, остановившись на дистанции ружейного выстрела. Отсюда они могли идти пешком, при оружии, идя широкой линией, чтобы избежать возможного побега беглеца вдоль гребня. Согласны? Его вопрос был простой формальностью, его предложения, учитывая иерархию церкви, имели силу приказа. Его напарники, все взрослые люди, имеющие свой бизнес, кивнули, как хорошие солдаты. Все, кроме младшего брата епископа, который, к сожалению, был джек-Мормоном.
— И будьте осторожны, эта грязная скотина может иметь оружие. И может в запарке выстрелить.
— Может связаться по радио с шерифом? — сказал брат. — Возможно неплохо будет иметь поддержку с воздуха. На случай если этот шельмец сподобится спуститься со скалы.
Пятидесятипятилетний епископ посмотрел с юмором и сарказмом на младшего сорокашестилетнего брата.
— Думаешь, нам нужна помощь, Сэм? Как он спустится вниз?
— Я не знаю.
— Может позвонить в полицию штата? ВВС? Национальную гвардию? Вертолеты? Танки?
Их напарник хихикнул, сбившись с шага от смущения. Крупные мужчины, сильные, сообразительные; двое из них держали бензоколонки и станции техобслуживания в Бландинге; один держал мотель в деревне Блафф; один держал ранчо и загон для откорма скота в засушливом месте возле Монтичелло; брат епископа работал главным инженером на насосной станции газовой компании Эль Пасо в Анет, юго-восточнее Блендинга (очень ответственный пост).
Что касается епископа Лава, поисково-спасательная деятельность была для него только хобби; он был не просто епископом в церкви, он также служил председателем в совете округа, планировал быть избранным в Ассамблею штата Юта и выше, владел агентством Шевроле в Блендинге, несколькими урановыми шахтами — действующими и закрытыми (включая старую в Дир Флэт над Нэчурал Бриджес), и половиной акций в пристани для яхт в Холл Кроссинг. И восемь детей. Занятой человек, возможно, слишком занятой. Его врач, глядя на кардиограммы епископа, советовал ему дважды в год отдыхать, а он отвечал, что отдохнет, когда будет время.
— Ладно, — сказал младший брат, — я пошутил. Все равно надо звонить в офис шерифа.
— Мне не нужна ничья помощь, — сказал епископ. — У меня есть депутатские полномочия, которыми я собираюсь воспользоваться. Я хочу самому разобраться с этим патлатым хулиганом там наверху, и я сделаю это сам, если придется. Вы, парни, можете ехать домой, если хотите.
— Ладно, епископ, — сказал владелец мотеля, — не возвращаться же. Мы все идем с тобой.
— Точно, — сказал владелец ранчо.
— Только скажи что ты задумал, когда мы его возьмем? — спросил брат.
Епископ улыбнулся, и бережно, осторожно дотронулся до своего горящего лица.
— Сначала я возьму свои кусачки и удалю пару его ногтей с пальцев ног. Потом его задние зубы. Потом я спрошу его, где Редкий Гость, и доктор Сарвис, и та маленькая шлюха, которую они везде таскают с собой. Возможно мы поймаем всех на Манн Экт, подумайте — пересечь государственную границу с аморальными целями. Затем мы доставим всю банду сами, и нам не нужна ни помощь шерифа, ни полиции. Больше мне сегодня делать нечего. Вы, ребята, со мной?
Все согласились, кроме брата.
— А ты? — спросил епископ.
— Я иду, — сказал он. — Кто-то должен сдерживать тебя, Джей Дадли, или следующее, что мы услышим, это то, что ты баллотируешься в губернаторы.
Все, включая епископа, улыбнулись.
— Я вернусь к этому позже. Сейчас давайте выгоним кролика из кустов.
Они вернулись в машины и сделали, как планировали. Около мили до точки, где скрывался беглец, они вылезли из машин. Все были хорошо вооружены — винтовки, карабины, пистолеты. Лав отдал распоряжение, и все члены его команды растянулись цепью на всю ширину гребня. Он взял бинокль и посмотрел где дичь, но рельеф мешал обзору. Он посмотрел с другой стороны — его люди были готовы, глядя на него. Он сделал движение вперед правой рукой, сигнал капитана команды к началу действий. Все пошли вперед, пригибаясь, прячась за можжевеловыми кустами, держа оружие наготове. Брат епископа, Сэм находился ближе к нему.
Жара полудня в округе Сан Хуан — в воздухе пахло грозой, облака на юго-востоке были чем-то большим, чем просто декорацией, солнце отражалось в камне, деревьях, острых листьях юкки. Ни один не заметил пустынные бархатцы, пурпурные астры, цветущие подсолнухи там и сям, в песчаных островках среди скал. Команда была занята более интересной игрой.
— Ты взял свои наперстянки сегодня, Дадли?
— Да, Сэм, взял.
— Я просто так спросил.
— Ладно. А теперь заткнись.
Епископ Лав загнал патрон в патронник своего карабина и взвел курок. Он получал удовольствие; так он себя не чувствовал со времен дней зачисток в Окинаве. Тогда он был лейтенантом Лавом, командиром взвода, Бронзовой Звездой, завоевывая хороший военный стаж, чтобы потом использовать его. В глубине души он даже на мгновение испытал симпатию к пойманному японцу, который прятался на краю скалы, замочив штаны от страха.
Поисково-спасательная команда наступала тактически грамотно, двое шли впереди, крадучись, пока остальные стояли, готовые открыть огонь прикрытия в случае необходимости. Но никакой стрельбы со стороны, где скрывался беглец, не было. Команда приближалась, до края оставалось меньше четырехсот ярдов, деревья стали реже. Шестеро людей крались, видя друг друга, прислушиваясь, останавливаясь, выжидая.
— Я слышал мотор, — сказал брат.
— Это невозможно, Сэм, — ответил епископ. Он хотел использовать бинокль, но было так близко, что он не решился опустить оружие.
— Я ничего не слышу.
Они прислушались. Ничего не было слышно, ни одного звука, только шум ветра в можжевельника да случайное чириканье птиц.
— Мне кажется, я слышал, — сказал брат. — Ты сказал, что он за тем деревом?
— Да.
— Я не вижу джип.
— Он там, не волнуйся, — епископ посмотрел налево, затем направо на своих людей. Они ожидали, глядя на него. Все были вспотевшие, краснолицые, но твердые. Епископ повернулся в сторону края обрыва, к последнему можжевеловому дереву, которое было почти закрыто остальными деревьями. Он сложил ладони рупором и крикнул:
— Эй, наверху! Рудольф, или как там тебя! Слышишь меня?
Никакого ответа, кроме дуновения ветра, удаленной трескотни соек, мягкое уханье большой совы из-под обрыва.
Епископ снова крикнул:
— Спускайся лучше вниз, Рудольф. Нас шестеро. Отвечай, или мы будем стрелять, — он подождал.
Никакого ответа, кроме еще одного уханья совы.
Епископ поднял оружие, кивнул своим людям. Они прицелились и выстрелили, все, кроме брата, по высокому можжевельнику, который затрясся от попавших пуль.
Епископ поднял руку.
— Прекратить огонь.
Эхо от выстрелов прокатилось вдаль, вниз, через Долину Богов, затихнув перед стенами и выступом плато в пяти, десяти, двадцати милях отсюда.
— Рудольф!!! — крикнул епископ. — Ты спускаешься? — он подождал. Ничего в ответ, кроме птиц. — Прикрой меня, — сказал он брату. — Я хочу вытащить этого дьявола оттуда.
— Я пойду с тобой.
— Останься, — шепотом, — это приказ.
— Не говори ерунду, Дадли. Я иду с тобой.
Епископ Лав сплюнул на землю.
— Ну ладно, Сэм, убьют тебя, не обижайся.
Он крикнул остальным четырем:
— Прикройте нас.
