— Спасибо за выдающуюся доморощенную мудрость.
Может, ты просветишь меня, как все это отражается на Отисе? Уверена, разводы ужасающе сказываются на попугаях. Если вдуматься, мне следует поразмыслить о консультациях со специалистом. Боже, я помнила только о себе. А птица страдает!
Хотя в настоящее время Иззи стажировалась при больнице университета Майами по специальности акушерство и гинекология, у нее был краткий роман с психиатрией, и в разговоре она редко удерживалась от анализа чего бы то ни было — растений, людей и животных.
— Шути, сколько хочешь, Эм. Ты всегда справлялась со всем с помощью юмора — не самый худший подход, между прочим. Я только настаиваю, чтобы ты немного побыла в одиночестве. Сосредоточилась на себе — делала что хочется и когда хочется, не принимая во внимание запросы другого человека.
— Если ты начнешь нести эту чушь о двух половинках, которые не составляют единое целое, или что-то в этом роде, меня вырвет.
— Ты знаешь, что я права. Удели себе время. Заново составь представление о себе. Снова открой, кто ты.
— Другими словами, будь одинокой.
«Легко ей советовать, лежа в объятиях любящего мужа», — подумала Эмми.
— Неужели это действительно звучит так ужасно? У тебя с восемнадцати лет были тесные отношения. — Она не добавила очевидного: «И из этого ничего не вышло».
Эмми со вздохом посмотрела на часы.
— Знаю, знаю. Я ценю твой совет, Иззи, правда, но мне пора бежать. Сегодня вечером Ли и Адриана пригласили меня на ужин под девизом «Тебе лучше без него», и следует подготовиться. Поговорим завтра?
— Я попозже позвоню тебе на сотовый из больницы, после полуночи, когда немного уляжется суета. Выпей сегодня как следует, хорошо? Потусуйся. Подари поцелуй незнакомцу. Только, умоляю, не ищи следующего бойфренда.
— Постараюсь, — пообещала Эмми.
— И как раз в этот момент Отис четыре раза подряд проверещал одно и то же слово.
— Что он говорит? — спросила Иззи.
— Трусики. Он повторяет «трусики».
— Не буду даже спрашивать.
— Да уж, пожалуйста, не надо.
— Впервые с тех пор как Ли переехала в дом, где жила Адриана, подруга поджидала ее в вестибюле. Сделала она это по необходимости: вернувшись после релаксации в салоне — свидание с пылким незнакомцем было назначено на ближайший уик-энд, — Адриана обнаружила, что квартира занята ее родителями. Формально это была их квартира, но, учитывая, что жили они в ней всего несколько недель в году, Адриана оправданно считала ее исключительно своим домом, где родители являлись гостями. Невозможными, жуткими гостями. Если им не нравились настоящие шкуры африканской зебры, которыми она заменила их скучные восточные ковры, система освещения и электронная техника, включавшаяся с помощью пульта дистанционного управления, что ж, это их проблема. И никто, даже ее родители, не мог заявить, что ультрасовременному душу-водопаду, сауне и парной, которые Адриана оборудовала в ванной комнате, они предпочитают свой изваянный вручную, специально доставленный из Италии мраморный душ и джакузи. Во всяком случае, ни один человек в здравом уме. Именно поэтому Адриане пришлось как можно скорее одеться и убежать: за четыре коротких часа ее изысканное убежище превратилось в кипящий ссорами ад.
— Не то чтобы она не любила своих родителей, нет, конечно. Ее папа старел и на этом этапе жизни стал гораздо мягче, чем в годы ее детства. Он, похоже, спокойно позволял жене выпивать и редко настаивал на чем-нибудь мо ежевечерней гаванской сигары и традиции, но которой все его дети — трое от первой, трое от второй и Адриана от нынешней и, как хотелось надеяться, последней жены — собирались в Рио-де-Жанейро на неделю до и после Рождества. У матери все было наоборот. Хотя миссис де Соза сохраняла спокойствие и мирилась со всем экспериментами Адрианы — подростка с сексом и наркотиками, ее либерализм не распространялся на незамужнюю двадцатидевятилетнюю дочь — особенно если пристрастие к сексу и наркотикам не подпадало больше под определение «экспериментальный». Она, естественно, не понимала, что такое пожить всласть — все же она была бразильянкой. Еда (с низким содержанием жиров, низкокалорийная), напитки (бутылка за бутылкой дорогого белого вина), занятия любовью (когда не получается убедительно изобразить очередную головную боль) — составляли суть ее жизни. Которую, разумеется, можно вести лишь при определенных обстоятельствах: будучи беззаботной юной девушкой или обзаведясь подходящим мужем. В своей собственной юности она путешествовала, была моделью, проводила время на вечеринках — этакая Жизель[8] своего поколения, как до сих пор говорили люди. Но Камилла де Соза всегда предостерегала Адриану, что мужчины преходящи, как и внешность. К двадцати трем годам она обеспечила себе (необыкновенно) богатого зрелого мужа и произвела на свет красивую дочь. Вот как это должно быть.
При мысли, что еще две недели придется слушать разглагольствования матери, Адриану мутило. Она потянулась на слегка продавленном диване, стоявшем в вестибюле, и задумалась. Придется искать себе занятия на весь день, домой приходить поздно или вообще не приходить и убеждать их при каждом удобном случае, что все силы — не говоря уж о существенном кредитовании — она направляет на поиски достойного мужа. Если вести себя осторожно, они никогда нe узнают о безобразном британском рокере, который жил в доме без лифта в Ист-Виллидже, или о сексуальном хирург с практикой на Манхэттене, а также с женой и детьми в Гринвиче. Если тщательно соблюдать все предосторожности они, возможно, даже не поймают роскошного израильтянина, который заявлял, будто перекладывает бумажки в посольстве Израиля, но Адриана была уверена, работал на МОССАД.
Хрипловатый голос Ли — одна из немногих от природы сексуальных черт этой девушки, как всегда говорила ей Адриана, хотя та никогда не слушала — перебил ее мысли.
— Вот это да, — восхитилась Ли, одобрительно глядя на подругу. — Какое красивое платье.
— Спасибо, querida. Приехали родители, поэтому пришлось сказать им, что я иду на свидание с аргентинским бизнесменом. Мама была так счастлива это услышать, что одолжила мне одно из своих платьев от Валентино. — Адриана провела ладонями по короткому черному платью и покружилась на месте. — Ну разве оно не чудесное?
Платье и в самом деле было прекрасным: шелк казался живым — будто понимающим, в каком месте облегать фигуру, а где падать изящными складками, — но, с другой стороны, Адриана прекрасно смотрелась бы и завернувшись в красную клетчатую скатерть.
— Восхитительное, — согласилась Ли.
— Идем, пока они не спустились и не увидели, что это ты, а не игрок в поло из Южной Америки.
— Ты вроде сказала, что он бизнесмен?
— Да какая разница.
В транспортном потоке субботнего вечера такси ползло по Тринадцатой улице со скоростью черепахи, и за то время, что они тащились несколько кварталов, можно было доехать до Нью-Джерси. Расстояние от их дома на Юниверсити-стрит до Уэст-Виллиджа девушки преодолели бы пешком за десять минут, но им это и в голову не пришло.
Особенно Адриане, которую, казалось, разобьет пар при одной мысли пройти больше двух метров в своих лях от Кристиана Лубутена.
К тому времени как они остановились перед «Уэйверли инн», Эмми прислала каждой по полдюжины сообщений.
— Где вы были? — свистящим шепотом спросила она протиснувшихся в крохотную входную дверку девушек. — Без вас мне даже не позволили сесть в баре.
— Марио, какой нехороший мальчик! — проворковала Адриана, целуя в обе щеки красивого мужчину неопределенной этнической принадлежности. — Эмми — моя подруга и гостья сегодня за ужином. Эмми, познакомься с Марио, мужчиной-легендой.
Последовали взаимные представления и поцелуи — рук, воздушные и в щеку, — прежде чем девушек проводили в конец зала и усадили за столик на троих. Ресторан не был, как обычно, переполнен, поскольку многие из его завсегдатаев находились в Хэмптонс[9] по случаю Дня поминовения, но все равно оставалось множество фантастических возможностей понаблюдать за людьми.
— Мужчина-легенда? — переспросила Эмми, закатывая глаза. — Ты серьезно?
— Мужчин нужно поглаживать по шерстке, querida. Уже не помню, сколько раз я пыталась научить этому вас обеих. Иногда им требуется нежное прикосновение. Учитесь, когда использовать жесткий захват, а когда прятать коготки, и мужчины будут вашими навсегда.
Ли бросила в рот «Никоретту».
— Понятия не имею, о чем ты говоришь. — И повернулась к Эмми: — Она хоть по-английски разговаривает?
Эмми пожала плечами, уже привыкнув к секретам Адрианы, которыми та из года в год пыталась с ними делиться.
Они походили на милые сказочки: приятные для слуха, но, увы, совершенно бесполезные в реальной жизни. Адриана заказала всем по джимлету с водкой, проделав это так: сжала руками ладонь официанта и сказала:
