— Я мог бы сказать, — на смуглом лице блеснули белые и желтые зубы, — что узнал вас, потому что вы лучшая летчица мира. Или что я прочитал ваше имя на бумажной карточке, прикрепленной к оборотной стороне вашего сиденья. Но я скажу вам правду. Я лечу этим рейсом, поскольку наш общий друг мистер Морган Дэвис сказал мне, что в этом самолете полетите вы.
— Морган привез меня в аэропорт. Он ни слова не сказал о вас. — Раз уж попала в переплет, надо выражаться прямо.
— Дорогой Морган не знал, сумею ли я купить билет именно на этот рейс.
Я не стала упоминать о пустом салоне первого класса.
— Как бы там ни было, у нас, если так можно выразиться, сходная миссия. Я тоже с увлечением преследую этого лже-Калки.
— Почему «лже»?
— Видите ли, моя дорогая мадам Оттингер, вы… Ну, начнем с того, что вы, как я догадываюсь, не индуистка.
— Нет. Я никто.
— Это означает, что вы поистине мудры. — Он подмигнул. — Мне до вас далеко. Я индуист. Брамин. Принадлежу к высшей из четырех каст.
— Да, я знаю. Брамины — это жрецы. Потом идут воины и так далее. Я кое-что читала. — За две недели, потраченные на чтение «Упанишад» и других священных книг индуистов, я не обнаружила ни одной строчки, которую мне захотелось бы вставить в бортовой журнал.
— Следовательно, вы имеете представление о том, какие чувства я должен испытывать, когда на нас, точно гром с ясного неба, сваливается иностранец, человек с Запада, урожденный христианин, белый и заявляет всему миру, что именно он и является конечной аватарой Вишну.
— Конечной — чем? — В своем чтении я не продвинулась дальше бесконечных похождений Рамы и Кришны — древних комических персонажей, которые должны были доставлять удовольствие поколениям людей, не имевших письменности (или, как минимум, телевидения). С этими инкарнациями Вишну не случалось ничего, кроме приключений. Легенда о Вишну — это не история живого человека. Но, возможно, легенды о богах и должны отличаться от рассказов о смертных. Значит, я составляю жизнеописание бога? Не спешите.
— «Аватара» означает «наследник»… точнее, нет, не наследник, а реинкарнация Вишну, который является богом из богов.
— Что будете пить? — К нам присоединилась слишком красивая стюардесса. Я заказала кока-колу.
— Водку. — Доктор Ашок одарил меня желто-белой улыбкой, на которую я не ответила. — Видите ли, я не слишком хороший индуист. Я ем мясо. Употребляю алкоголь. Но, несмотря на это, являюсь неотъемлемой частью вечного круговорота. Кроме того, — абсолютно тем же тоном сказал он, — я считаю Арлен Уэгстафф самой яркой звездой нашего телевидения.
— В самом деле? — ледяным тоном отозвалась я. — Я ей передам. — Я знала, что он хотел вызвать у меня удивление. Спросить, откуда он знает, что мы с Арлен подруги. Задуматься, что еще ему известно. Однако я была холодна как лед. — А теперь, доктор Ашок, расскажите, почему вы так уверены, что Джим Келли не является последней инкарнацией бога Вишну?
Павлиний хвост доктора Ашока если и не упал, то сильно покосился. Но индус был хорошим игроком и в отместку начал читать мне лекцию.
— До настоящего времени Вишну появлялся на Земле девять раз. В последний раз это случилось больше двух тысяч лет назад, когда Вишну принял образ непальского царевича Гаутамы. В должное время этот царевич познал все на свете и стал известен миру под именем Просветленного, или, на нашем языке, Будды… Мисс, у вас есть русская водка?
— Только «Смирновская», сэр.
Доктор Ашок вздохнул и выпил «Смирновской».
— Десятой инкарнации Вишну не будет до тех пор, пока этот цикл развития не подойдет к концу. Нынешний цикл называется…
— Веком Кали. — Я испытывала удовольствие от того, что могла цитировать «Индуистскую мифологию» с такой же легкостью, как и он. — А иногда веком железа, — добавила я. Хотя у меня больше не было менструаций, иногда в соответствующие дни я чувствовала себя как-то странно. Это что, спазмы? Или просто воспоминание о спазмах, их тень? Как бы ни называлось это чувство, я испытывала его вблизи доктора Ашока. Честно говоря, у меня всякий раз при мысли о нем ныло внутри.
— Верно, — доктор Ашок скроил вежливую улыбочку, скорее уж японскую, чем индусскую. — Но как бы он ни назывался, веку Кали предстоит длиться еще примерно сто тридцать пять тысяч лет. Следовательно… следовательно… — Доктору Ашоку так нравилось это слово, что он повторил его в третий раз: — Следовательно, мистер Келли не может быть Калки. Он — скороспелка. — Почему-то это слово тоже пришлось ему по вкусу, и он хихикал до тех пор, пока не выветрилась водка. Потом у него начался приступ кашля. Я сочувственно улыбалась, но и не думала бросаться на помощь. Это мне всегда хорошо удавалось.
— Извините, дорогая мадам Оттингер. Я не сдержался. Меня переполнили чувства, вызванные притворством вашего соотечественника.
— Но если не считать того, что Калки скоросп… явился раньше времени, — я не хотела, чтобы Ашок задохнулся, — многое из того, что он делает, кажется, соответствует легенде. — Я достала экземпляр «Индуистской мифологии». — Здесь сказано, что последней инкарнацией будет белый человек верхом на коне.
— Вы неправильно трактуете текст. — Первый раунд остался за доктором Ашоком. — Это будет человек неизвестного цвета кожи верхом на белом коне. А затем Калки вынет свой меч… — Доктор Ашок закрыл глаза. Казалось, эта перспектива несказанно радовала его. — Меч будет полыхать, как комета, порочные будут уничтожены, темная эпоха Кали подойдет к концу, и ужасный Яма — то есть смерть — будет царствовать до тех пор, пока человеческая раса не начнет новый цикл, новый золотой век, в котором брамины вновь обретут свою первоначальную власть и восстановят чистоту. Естественно, я несколько упрощаю картину для того, чтобы помочь вам в ваших… гм, исследованиях.
— Когда мне говорят то, что я уже знаю, я чувствую себя в безопасности. Спасибо, доктор Ашок, за то, что вы позволили мне испытать это ощущение. — На этот раз я не собиралась погружать ведро в колодец неискренности. И не пыталась быть вежливой. Никто не вызывал у меня таких подозрений, как доктор Ашок во время полета в Индию. Все в нем было не так. Он знал слишком много и в то же время слишком мало.
Доктор Ашок промычал несколько тактов какой-то мантры. Он изрядно осоловел.
— Возможно, — сказал он наконец, — вы хотите знать, почему я возвращаюсь в Индию.
— Я бы никогда не осмелилась задать вам такой вопрос.
— Вы слишком хорошо воспитаны. Но я скажу. — Взгляд доктора Ашока уперся в мой бюст; я затаила дыхание. — Я получил отпуск в университете. Некая федеральная служба интересуется мистером Келли. Меня попросили выяснить о нем все, что удастся.
— То есть является ли он инкарнацией Вишну?
— О небо, конечно, нет! Смешная мысль. — Он начал пожирать слишком сухие, слишком соленые орешки, которыми кормят только на коммерческих авиалиниях. — Я ни на секунду не верю в это. Давайте будем соблюдать логику. Вишну никогда не вернулся бы в облике белого человека. — Голос доктора Ашока изобиловал эмоциями (выражение Г. В. Вейса). Я едва не изменила свою манеру поведения, едва не прониклась сочувствием, представив себе, как доктор Ашок пытается нанять такси в Атланте. Впрочем, даже мысль о том, что он мог стать жертвой расизма, не примирила меня с этим человеком.
— Если бы Вишну вернулся, он был бы брамином, как я. Нет. Нет! — истерически расхохотался доктор Ашок. — Я не Калки!
— Я и не думала этого. У вас нет белого коня, — рискнула я пошутить. Может быть, ему приходилось ездить в задней части автобуса? Пользоваться туалетами с табличкой «Для цветных»?
Но доктор Ашок не слушал.
— Индуизмом в корыстных и, возможно, преступных целях воспользовался бывший американский солдат, по уши увязший в торговле наркотиками!
— Он торгует наркотиками? — Вот это новость! Я была совершенно убеждена, что ашрам Калки на бульваре Санта-Моники чист как стеклышко. Поскольку я сама вообще ничего не курю, достаточно было бы малейшего запаха, чтобы мои внутренние колокола забили тревогу.
— Он торгует ганжой. Так в Непале называют гашиш. Кроме того, кокаином, опиумом и белым героином… намного более сильным, чем мексиканский героин, широко известный под названием «бурый сахар». В конце концов, ваш мистер Келли…
— Не мой, доктор Ашок.
— …начал свою карьеру в медицинских частях американской армии, воевавшей во Вьетнаме, а известно, что эти части стали рассадником будущих торговцев наркотиками.
— Не кажется ли вам, что это подмена понятий? — С самого начала я не принимала доктора Ашока всерьез. Если продолжать аналогию с колоколами, он фальшивил. Но я не могла заставить его отвечать на вопросы и приводить доказательства. Наоборот, он задавал риторические вопросы мне, причем самые худшие.
