Она бросила телефон на пол, потом одним прыжком вскочила на кровать и начала неуклюже прыгать на ней. Я потянулась взять ее за руку:
— Пойдем, я покажу тебе другие комнаты, а потом приготовлю поесть.
Упоминание о еде разрядило атмосферу, и в один прыжок Джоди оказалась возле меня, пол под ней задрожал, а потом она двинулась дальше, в следующую комнату.
— Это комната Люси, — объяснила я, догнав ее. — Ей пятнадцать. Она с нами уже два года, скоро ты и с ней познакомишься.
Выбежав из комнаты, она бросилась к комнате Полы, где заметила сидящую на кровати тряпичную куклу.
— Мое! Мое! — вскричала она, прижимая ее к груди. — Хочу!
— Это Полы, — сказала я как можно мягче. — Это не простая игрушка, это подарок, ей подарили куклу на день рождения.
— Мое! — верещала она. — Хочу такую! Дай мне такую — или я тебя ударю!
Я нахмурилась и осторожно забрала куклу у нее из рук. Не таким ли способом она насобирала все свое барахло: купи — или ударю? Я вернула куклу обратно на подушку, потом взяла Джоди за руку и вывела из комнаты. Дверь в свою комнату я открыла ровно настолько, чтобы Джоди могла ее рассмотреть.
— Здесь сплю я, это моя личная комната. У каждого из нас своя комната, и мы не ходим друг к другу, если только нас не попросят прийти.
Она насупилась, и ее лицо исказила странная гримаса с неприятным выражением — злорадство! Она смотрела на двуспальную кровать.
— У тебя есть муж?
— Я разведена, — покачала я головой. — На этой огромной кровати сплю только я.
Она посмотрела на меня жалостливо, и я закрыла дверь, решив, что хватит ей уже смотреть на мою спальню. В коридоре я заодно решила ознакомить ее с принятыми в нашем доме правилами:
— Джоди, у нас у всех есть свои комнаты, и мы там держим наши личные вещи. Никто не придет без спроса в твою комнату, и ты не должна ни к кому входить, если только тебя не попросят об этом. Это понятно?
Она решительно кивнула, но мне показалось, что она это сделала скорее с целью побыстрее перейти к обеду, нежели выразить согласие.
— Я хочу есть! Хочу чипсов и шоколада. — Она загрохотала вниз по лестнице, врезаясь в перила. Я догнала ее только на кухне, где она уже распахнула настежь все шкафы и буфеты.
— Ладно, подожди минутку, я что-нибудь придумаю. — Я достала несколько пакетов с разными снеками и дала ей на выбор.
Она разорвала пакет с хрустящим беконом и принялась запихивать его в рот целыми горстями.
— С чем ты хочешь бутерброд? Ветчина? Сыр? Арахисовое масло? Джем?
— Джем и шоколадный сироп.
— Ну не на один же бутерброд, правда? — засмеялась я.
Но она только непонимающе уставилась на меня.
— Я хочу пить.
— Можно, пожалуйста, попить? — поправила я, решив, что никакого вреда не будет, если я немного поучу ее хорошим манерам. Я сделала ей один сэндвич с джемом и один с шоколадом, потом взяла стакан и налила ей апельсинового сока.
— Я сама, — сказала она, выхватывая стакан у меня из рук.
— Хорошо, только не так грубо. Не хватай, это невежливо. — Я показала ей, как открыть крышку, и пронаблюдала, как она наполняет стакан.
— Может, тебе помочь, Джоди? Тебе помогали дома? У твоих прежних попечителей?
Она шмякнула стакан на стол, затем приняла позу нагруженной заботами домохозяйки, уперев руки в боки и выставив подбородок с выражением упрямой сварливости.
— Стирай! Готовь! И вы, чертовы дети, все время под ногами. И зачем вы мне нужны? От вас одна головная боль!
Она играла — наверное, повторяла то, что слышала от своей матери, — но мне казалось, за этим кроется и определенная доля правды. Поскольку Джоди была старшей из троих детей, то вполне вероятно, что часть забот о брате и сестре ложилась на нее, в то время как ее родители, напившись или накачавшись наркотиками, были не в состоянии что-то делать. Весточка, которую Джоди передала из своего прошлого, напомнила мне, почему я ввязалась в это дело, и помогла собраться с силами и посмотреть правде в глаза: непостоянные настроения Джоди и ее постоянные требования не заставят себя долго ждать.
Точно не могу сказать, как я пережила первую половину дня. Мы не распаковали вещи, так как мне приходилось изо всех сил удерживать внимание Джоди, которая дольше двух минут ни на чем не могла сосредоточиться. Я показывала ей ящики с играми, которые мы успели изучить бесчисленное количество раз, пока я искала то, что могло бы увлечь ее. Ей нравились мозаики, но те из них, которые она хоть как-то могла собрать, состояли из небольшой горстки деталей и были рассчитаны на двухлетних детей. Мне не привыкать возиться с подопечными, умственное развитие которых создавало проблемы в обучении. И тем не менее я подозревала, что состояние Джоди было ближе к «умеренной», нежели «незначительной», задержке в развитии, как описал это Гэри.
Мы сидели рядом на ковре, но она будто не подозревала о моем присутствии. Джоди что-то невнятно бормотала себе под нос, называя имена Пол, Майк и Шон: «Видишь кусочек. Сюда. Лошадка. Говорила я тебе! Так и знала. Куда?» Это не были имена членов ее семьи или фостерских семей, о которых я знала; можно было предположить, что Джоди беседует с вымышленными друзьями. Это вполне нормально для детей, даже восьмилетиих, но я никогда не видела, чтобы ребенок увлекался настолько.
— Кто эти ребята? — спросила я в конце концов.
Она отрешенно посмотрела на меня.
— Пол, Майк и Шон — они твои воображаемые друзья? Ты делаешь вид, что ты их видишь?
Я наткнулась на очередной непонимающий взгляд. Потом Джоди угрожающе заглянула мне за плечо:
— Майк, если не будешь следить за собой, я тебя побью до смерти.
Когда в половине четвертого домой вернулись Пола и Люси, я как раз пыталась втиснуть Барби в машину рядом с Кеном. Я услышала, как хлопнула входная дверь, а потом и голос Люси, увидевшей сумки, которые у меня просто не хватило времени перенести:
— Боже, и сколько же их к нам приехало?
— Только Джоди, — ответила я.
Чтобы доказать это, Джоди вскочила и побежала в коридор.
— Вы кто? — спросила она, уперев руки в бока, снова вставая в позу сварливой хозяйки.
Девочки ничего не ответили, но я знала, о чем они подумали. Ее необычные черты лица и агрессивная поза давали попять, что это — не та младшая сестренка, на какую они могли рассчитывать.
— Вот и Джоди, — сказала я. — Джоди, это Люси и Пола.
Она задрала подбородок, словно говоря: «Дерзайте, если не страшно».
— Здравствуй, — процедила Люси.
— Привет, — тихо сказала Пола.
Джоди стояла у них на пути, и я мягко положила руку ей на плечо, чтобы подтолкнуть ее — отойти в сторону. Она дернулась от меня.
— Уходите! — внезапно закричала она на девочек. — Это мой дом! Вон!
Я была потрясена. Как она могла такое сказать после того, как я рассказывала ей о них и показывала их комнаты? Они рассмеялись — наверное, этого не надо было делать, но их вполне можно понять. Я не успела среагировать, когда Джоди кинулась на Полу и больно ударила ее в голень. С криком Пола отскочила назад.
— Джоди! Ты что вытворяешь? — закричала я на нее, повернув к себе ее лицом. — Это нехорошо! Ты не должна никого бить. Этот дом не меньше их, чем твой. Мы живем все вместе. Понимаешь?
Она нахмурилась.
— Ты как? — спросила я у Полы. Испытывать на себе агрессию моих подопечных ей (как и всем нам) было не впервой, но никогда еще это не происходило так скоро и так нагло.
Пола ответила, что она в порядке, и я отпустила Джоди, когда девочки поднялись по лестнице. Возвращаясь из школы, они всегда проводили свободное время, закрывшись в своих комнатах, пока я готовила ужин. Я завела Джоди на кухню и снова зарядила про то, что все мы одна семья. Я спросила, не хочет ли она мне помочь, но она скрестила руки и прислонилась к стойке, бормоча что-то, большей частью непонятное.
— Это не мое, — проворчала она.
— Картошка? — переспросила я. — Нет, я чищу картошку на ужин для всех.
— Для кого?
— Для кого ужин? Для всех нас.
— На машине?
— Нет. Ты приехала на машине. Сейчас мы на кухне.
— Где? — Она приподняла крышку на кастрюле, которую я только что поставила на плиту.
— Осторожнее, Джоди, обожжешься.
— Я гуляла.
И так далее. Джоди произносила бессвязные фразы, как будто вытаскивала слова в случайном порядке из какого-то мешка. Она помогла мне накрыть на стол, и я показала ей ее место. Мы всегда сидим на одних и тех же местах — так намного удобнее, да и дети уже давно привыкли.
— Пола! Люси! Ужин, — позвала я. Эдриан тем вечером играл в регби, так что его ужин остался на плите.
Девочки спустились, и все заняли свои места. Как только Джоди села, она вдруг разозлилась из-за того, что ей нельзя сесть на стул Люси.
— Люси всегда сидит здесь, Джоди, — объяснила я. — Это ее место, а это — твое.
