– Нет. Вы слишком все усложняете.
– Неужели вам не доводилось быть с мужчиной?
– Я спала с моими женихами, не забивая себе голову пустыми переживаниями, вроде ваших.
– Почему же это пустыми?
– Вытешите себя мыслью, что над вами надругались. Вам так хочется быть идеальной, сохранить незапятнанным собственный прекрасный образ…
– Неправда!
– А может, вам, подобно большинству людей, нравится быть жертвой. Вам приятно сознавать себя мученицей в лапах чудовища. Я нахожу подобные мысли жалкими и недостойными вас.
– Вы ничего не поняли! – воскликнула Хэзел и расплакалась, – Все не так. Разве вы не можете допустить, что умный человек безраздельно властвует над бедной обезображенной девушкой, особенно если этот человек – ее благодетель?
– Я знаю только, что это пожилой человек, физически неспособный осуществить насилие над кем бы то ни было, тем более над молодой особой.
– Молодой, но больной!
– Ну вот, опять вы строите из себя овечку на заклании.
– Насилие может быть не только физическим! Бывает и моральное насилие!
– Если вы подвергаетесь моральному насилию – просто уйдите отсюда.
– Уйти? Вы с ума сошли! Вы прекрасно знаете, что я не могу нигде показаться с таким лицом.
– Эта отговорка вас очень устраивает. А я утверждаю, что вы живете с Капитаном по доброй воле. И нет ничего предосудительного в том, что вы спите вместе.
– Какая вы злая!
– Я говорю правду, вместо того чтобы потакать вашему намерению скрывать правду от самой себя.
– Вы сказали, что я совершеннолетняя. Когда это началось, я еще не была совершеннолетней. Мне было восемнадцать.
– Я медсестра, а не инспектор полиции.
– Уж не намекаете ли вы на то, что медицина и закон не имеют ничего общего?
– Юридически о несовершеннолетних заботится опекун.
– Вы не находите, что мой опекун делает это весьма своеобразно?
– Восемнадцать лет – нормальный возраст для первого сексуального опыта.
– Вы издеваетесь надо мной! – выкрикнула девушка сквозь рыдания.
– Успокойтесь сейчас же! – властно приказала медсестра.
– Вам не кажется, что мужчина, который спит со страшно изуродованной девушкой, – извращенец?
– Я не желаю это обсуждать. У каждого свои вкусы. Впрочем, я могла бы вам возразить, что он любит вас за вашу душу.
– Почему же тогда он не довольствуется моей душой? – вскинулась Хэзел.
– У вас нет причины доводить себя до такого состояния, – заключила Франсуаза непреклонно.
Девушка в отчаянии устремила на нее жалобный взгляд:
– А я-то думала, что вы меня любите!
– Я к вам прекрасно отношусь. Но это не повод потакать вашим капризам.
– Моим капризам? О, уходите, я ненавижу вас!
– Хорошо.
И молодая женщина убрала медицинские инструменты в саквояж. Когда она направилась к двери, девушка спросила умоляющим голосом;
– Но вы ведь еще придете, правда?
– Завтра, – улыбнулась медсестра.
Она спустилась по лестнице, в ужасе от того, что ей пришлось наговорить.
Внизу отворилась дверь курительной.
– Мадемуазель, зайдите, пожалуйста, на минутку, – попросил Капитан.
Франсуаза зашла. Сердце ее бешено колотилось. Старик выглядел взволнованным.
– Я хотел поблагодарить вас, – сказал он.
– Я всего лишь делаю свою работу.
– Я имею в виду не вашу профессиональную компетенцию. Я нахожу, что вы очень умны.
– А-а.
– Вам доступны такие вещи, которые, как правило, не доступны молодым женщинам.
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– Прекрасно понимаете. Вы разобрались в том, что здесь происходит, и проявили изрядную проницательность. Вам ясно главное: я люблю Хэзел. В моей любви к ней вы можете не сомневаться. «Люби и делай что хочешь», – учит Блаженный Августин.
– Месье, это не мое дело.
– Знаю. И все же я говорю вам это, потому что глубоко уважаю вас.
– Спасибо.
– Нет, это я должен вас благодарить. Вы замечательный человек. И, вдобавок, вы красавица. Вы, как богиня Афина, соединяете в себе красоту и мудрость.
Медсестра опустила глаза, словно смутившись, попрощалась и поспешно ушла, за дверью морской воздух окутал ее, повеяв свободой, и она наконец вздохнула с облегчением.
«Я узнала то, что хотела», – сказала она себе.
Купив кое-что в аптеке, Франсуаза зашла в кафе. Вообще-то это было не в ее привычках.
– Кальвадос, пожалуйста.
«С каких пор женщины пьют такое?» – удивился про себя хозяин кафе.
Моряки тоже с удивлением посматривали на красивую женщину отнюдь не легкомысленного вида, которая, казалось, была погружена в размышления о чем-то чрезвычайно важном.
«Теперь, когда я знаю наверняка, надо стать вдвое бдительней. Мне повезло, что он не обратил внимания, когда я солгала насчет клизм. Похоже, что он может слушать наши разговоры прямо из курительной, которая, наверно, соединяется слуховой трубой с комнатой Хэзел. Бедняжка, представляю, в каком она сейчас состоянии! Как же дать ей понять, что я – ее союзница? После всего, что я ей наговорила, будет ли она доверять мне? Я бы написала ей записку, но это невозможно: ищейки Капитана не позволят пронести ни клочка бумаги». Несколько дней назад Франсуаза заметила, как один из обыскивавших ее людей внимательно читал инструкцию по применению на коробочке с лекарством из ее сумки. На вопрос, что он рассчитывает найти, бдительный страж ответил: «А может, вы составили зашифрованное послание, подчеркивая определенные буквы». Ей ничего подобного и в голову не приходило. «Разве я сумею перехитрить этих церберов? Я могла бы взять с собой чистую бумагу и написать Хэзел в ее присутствии, но тогда она станет задавать вопросы, которые будут услышаны: „Что вы делаете, Франсуаза? Что это вы пишете? Зачем прижимаете палец к губам?“ Нелегко же мне придется с этой простушкой! Нет, будем следовать моему плану. Если бы только на это не требовалось так много времени!»
Она встала, подошла к стойке бара и спросила хозяина:
– Чем занимался Капитан до того, как поселился на Мертвом Пределе?
– А почему вы им интересуетесь?
– Я сейчас его лечу. Начальная стадия плеврита.
– Он, должно быть, немолод. В последний раз я видел его лет двадцать назад, и уже тогда он выглядел стариком.
– Море быстро старит.
– В его случае, думаю, не одно только море.
– Что вы о нем знаете?
– Совсем немного. Знаю, что зовут его Омер Лонкур, – согласитесь, с таким именем ему было на роду написано стать моряком [1]. Жизнь он прожил, насколько я слышал, бурную, был контрабандистом в Китайском море. И здорово на этом разбогател. Тридцать лет назад он ушел на покой.
– Почему так рано?
– Никто не знает. Но вроде бы он влюбился.
– В кого же?
– В какую-то женщину. Он привез ее на своем корабле. Никто ее никогда не видел. Лонкур купил остров и поселил там свою любовницу.
– Это было тридцать лет назад, вы уверены?
– Абсолютно.
– Как же получилось, что вы никогда не видели эту женщину?
– Она не покидала Мертвый Предел.
– Откуда же вам тогда известно о ее существовании?
– От Жаклин, кухарки Лонкура. Она иногда говорила о какой-то барышне.
– Она ее видела?
– Не знаю. Люди Капитана не болтливы, похоже, им приказано держать язык за зубами. Та барышня умерла двадцать лет назад.
– От чего?
– Бросилась в море и утонула.
– Как?!
– Да, странная история. Много дней спустя ее выбросило на берег в Нё. Тело раздулось от воды, прямо как хлебный мякиш. Поди пойми, красивая она была или нет. После вскрытия и следствия полиция установила, что это самоубийство.
– Почему же она покончила с собой?
– Кто ее знает.
«Уж я-то узнаю, дайте только срок», – подумала медсестра, расплатилась и вышла.
В больнице она поговорила с самой старшей из своих коллег, лет пятидесяти. Выведать у нее удалось немного.
