Он вытянул руку, попросил счет и полез за деньгами прежде, чем официант успел вернуться к ним.
— Ой, а это что? — спросила Лиза.
— Где?
— Вот это. Его бумажник был крепко пристегнут цепочкой, скрывавшейся в потайном кармане.
— А-а… противоугонная система, — пояснил Макс. — Защита от дружеских шуток.
— И что за друзья, с которыми нужно ставить цепь на кошелек?
— Не только на него. Я подумываю что-то изобрести и для телефона. Когда раздобуду новый.
— А этот чем плох?
— Тем, что это не телефон. Это «Сименс». Лиза задумчиво нахмурилась.
— Слушай, раз он тебе не нужен, я бы, наверное, купила его у тебя. Если недорого.
— Нет. Ты не настолько мне безразлична. Я не хочу, чтобы у тебя был такой телефон.
— Это не для меня. Просто… у меня есть один друг. С ним трудно бывает связаться, и я за него переживаю.
— Друг? — спросил Максим как-то насмешливо.
— Ваш счет, пожалуйста, — официант положил у его локтя черную книжку с иероглифом. Макс пошевелил губами, отсчитывая деньги. Когда он извинился и вышел напоследок в туалет, Лиза осторожно заглянула в книжечку. Пара крупных бумажек, пара мелких. Даже несколько монет, сложенных в аккуратный столбик. «Ни фига себе». Она проверила. Так и есть. Максим отсчитал ровно ту сумму, что была на чеке.
— Я оставлю хоть немного на чай, — сказала Лиза, когда Макс вернулся.
— Не нужно, — он стал у ее локтя. — Чаевые здесь включены.
— Да некрасиво же, — она замялась. — Нам жалко, что ли.
— Богатые люди всегда кладут минимум, — пробормотал Максим, наклонившись к ее уху. — Официанты смеются над теми, кто оставляет много. Это как приговор, как моментальное клеймо, я тебя уверяю. Не стоит этого делать. Лиза только нахмурилась. Она вынула кошелек и добавила в книжечку еще две купюры, демонстративно глядя на Макса.
— Видишь? Кусок не отвалится. Максим болезненно ухмыльнулся.
— Я что. Ты себя позоришь, не меня. Лиза убрала кошелек в матерчатую сумку, обшитую бахромой. «Как половая тряпка», — подумал Макс. И джинсы эти застиранные. Хоть бы немного приоделась, не для ресторана, ладно, так хоть раньше, перед его визитом. Она пошла к выходу, не дожидаясь его. Максим помедлил секунду, подхватил ее бокал и вылил остатки мартини в рот. Поправил галстук, одернул пиджак, и лишь потом отправился следом. На улице давно стемнело. Кашица хлюпала под ногами, а в глаза хлестал жидкий коктейль из дождя и снега, будто весна с зимой договорились, решив устроить все прелести сразу. Макс поднял ворот пальто и шагнул к Лизе.
— Ну что? — крикнул он ей сквозь мокрую пелену. — Где обещанное такси?
— Какое такси? — не поняла Лиза. — Мы же сюда на нем приехали.
— И обратный путь, по-твоему, не считается?
— Ну, — она даже не знала, стыдиться ей или злиться. — Вообще-то, я отдала последние деньги на чай. Вышло что-то среднее, вроде злого стыда.
— Хорошо, допустим, меня ты не учла, — Максим поднял ладони. — Я не против. Но сама ты как рассчитывала добираться?
— Я… ну… прогуляться пешком. Он замер, потом рассмеялся, потирая бровь кулаком.
— Отлично. Ну что же. Тогда спасибо. Я прогуляюсь пешком. Махнув рукой на прощанье, Макс развернулся на каблуках и побрел куда-то прочь, сквозь мокрый занавес, искрившийся в лучах фонарей.
— Подожди! — крикнула Лиза. — И ты меня не проводишь?
— Нет, — донеслось из темноты. И Лиза осталась под дождем одна, чувствуя себя брошенной и ненужной. А ведь он даже начинал ей нравиться. Секунды на две. «Вот и еще один», — подумала она. Еще один человек, с которым лучше было расстаться заранее.
25 мая 2005 года
Он даже не успел осознать, когда и как потерял ее. Мир вокруг Максима разматывался, словно тугая пружина, и у него просто не хватало внимания уследить за всем. Только что они носились по банкоматам, выскребая деньги с ее счета, какой-то миг назад присели отдохнуть на парапете у шоссе, поднялись, сделали два шага, и вдруг на пути к стоянке вырос этот огромный торговый центр.
— Мне нужно заскочить кое-куда, — сказала Лиза.
— Сейчас не время, — ответил Макс. — Нужно ехать, машина ждет.
— Прости, конечно, твоя машина всем хороша, — она улыбнулась. — Только встроенного туалета в ней нет. И прежде, чем он смог что-то придумать, Лиза снова извинилась и пропала, снесенная потоком людей, озабоченных вечерним шопингом и дневными стрессами. И Максим застрял у входа, под зелеными электронными часами, боясь покинуть то место, где они расстались. Он бродил туда-сюда как часовой, держа неудобный мешок и тряпичную сумку Лизы — ту самую, до отказа набитую чужими личными вещами. Пытаясь убавить ход, Макс глянул на табло.
18:57
Сколько времени прошло с ее ухода? Пять минут? Десять? Нет, скорее пять. Даже четыре. Никакого повода для беспокойства. Он хотел закурить, полез в карман, но осекся, увидев на стеклянной двери перечеркнутую сигарету. Лучше было не связываться.
Не в таких обстоятельствах. Максим посмотрел на часы.
18:57
«Какого черта», — подумал он, и пристально уставился на цифры, и не отводил глаз целую вечность, пока не убедился, что табло действует.
18:58
Вокруг ходили люди. Макс не замечал раньше, сколько их повсюду.
Безразличные, пустые, ненужные люди плыли вверх на эскалаторе. Они говорили, неприятно смеялись и ругались. Останавливались и налетали друг на друга. «Кажется, больше незачем опасаться, что меня узнают», — подумал Максим. Люди забыли его и больше не замечали, и часто пытались идти прямо сквозь Макса, когда он попадался им на пути. Стоило ему подвинуться, как жаркое пространство рядом немедленно заполняли люди.
19:02
Еще немного, и он сдался, выхватил мобильник, торопливо набрал ее номер. Ж-ж. Что-то шевельнулось у него под локтем, и Максим едва не подпрыгнул. Ж-ж. Он раскрыл сумочку. Под россыпью женских принадлежностей тихо пиликал и жужжал телефон. Ж . Максим оборвал звонок. Он хотел убрать мобильник, но… Сам не зная для чего, Макс набрал холодеющими пальцами еще один номер. Что-то отозвалось. Максим прислушался. З-з-з. З-з-з. Он распахнул сумочку, едва не вывернув наружу содержимое. Не глядя, порылся в груде вещей. Так и есть. З-з-з. Он вытащил еще один мобильник. «Сименс». Этот тоже оказался в сумке Лизы. Не только он — здесь нашелся и Димин паспорт, и водительские права, и еще какие-то бумаги. Ну конечно. Он едва не рассмеялся. Бомбоубежище. Полный эвакуационный комплект. Стиснув зубы, Макс посмотрел на часы.
19:09
Он сдался и беспомощно присел у стеклянной двери, сунув под спину пакет с деньгами. Максим облокотился на мешок и сидел, чувствуя, как в желудке зреет нездоровый холодок, и пробирается в горло и руки трепещущими метастазами, не давая ровно дышать. Макс не знал, что делать теперь. Ему страшно было оставаться на месте, но еще больше — идти на поиски Лизы. Он боялся найти ее мертвой. Или — что она найдет его мертвым. По законам новой вселенной это могло произойти в любой момент. Да к черту, какой там новой. Правила не изменились, просто Максим не замечал их прежде.
Как он был наивен. И как беззащитен.
— Это не мир, а хер знает что, — хрипло сказал Макс. Какая-то девушка повернула голову и нервно обошла Максима стороной, дважды споткнувшись на высоких каблуках. Он не стал обращать внимания. Не мир, а хер знает что. Максу редко бывало настолько противно. Даже просто находиться здесь. Где угодно.
— Что это ты расселся? Перед ним стояла Лиза, уставшая и бледная, но вполне живая.
Максим запрокинул голову.
19:29
Ничего себе.
— Ты что, вообще охуела? — тихо спросил он. — Я не мог уже представить, куда деваться.
— Прости, — сказала она. — Мне нужно было посидеть и подумать.
— О чем «подумать», позволь узнать? Сколько подумать? Полчаса? Сорок минут?
— Мало ли, о чем. О нас. О нем. О тебе.
— Ладно, идем поскорей.
— Куда спешить теперь?
— Не знаю. Просто мне хочется уйти.
3 марта 2003 года
Она любила одиночество. Лиза очень любила одиночество, и тем более странным было то, как редко ей удавалось побаловать им себя.
Мужчины просачивались к ней в студию, будто легкий сквозняк, и въедались как плесень. Метили территорию, захватывали пространство и обрастали своими вещами, запаса которых хватало на десятки надоедливых визитов после расставания. Каждый раз, выметая из-под кушетки очередные комочки мужских носков, Лиза понимала, что снова подхватила надоевшую болезнь, и что ремиссия опять будет долгой. Но в такую редкую ночь, лежа в кровати с бокалом коньяка на груди и сигаретой во рту, Лиза представляла, будто в мире не осталось больше никого, и вокруг тишина, и никто уже не придет, ни о ком не придется заботиться, ни для кого — притворяться, не разочаровываться ни в ком. В такую редкую ночь, как сейчас, Лизе казалось, что ничего другого ей сроду не было нужно, и не будет, и вообще, она и вселенная в полном расчете друг с другом. До той самой поры, ночи две-три спустя, когда ей снова захочется хоть какого-то подобия близости, и Лиза возьмет телефон в руки, или кто-то позвонит в дверь… Бз-з! Дверной звонок оборвал ее мысли, короткий и резкий, как злая насмешка. «Обломайтесь. я даже не шевельнулась», — отметила Лиза. И бокал на груди не дрогнул, и коньячная гладь осталась непотревоженной. Лиза была довольна собой. Всего месяц назад она бы нервно вздрогнула. А еще месяца два — подскочила и ринулась бы открывать дверь, заранее презирая себя. Бз-з-з! «Идите вы», — подумала она с наслаждением. Лиза отхлебнула коньяк, вытянула ноги и осторожно уронила туфли на пол. Бз-з-з! Бз-з! Как ей надоели все они. Парни, которым дай то, что им нужно, в любом виде, только дай: переспать, сожрать остатки еды, поскулить час-другой у порога. Родители, которые ждали, что она скоро, буквально завтра, будет защищать кандидатскую. Скучные ряхи из универа, которые уже, пожалуй, ничего такого не ждали, но всё равно донимали ее по инерции. Звонки прекратились, и Лиза невольно перевела дух. «Надо сменить звонок хотя бы», — напомнила она себе. Чтоб звучал не так противно, тем более — среди ночи. Какую-нибудь мелодию.
