Первым из автомобиля выходит московский татаромонгол. Он озирается по сторонам, как бы запоминая место, и закуривает.
Затем появляется замешкавшаяся в салоне автомашины его девица.
— Да, далековато ты забралась…
Мужчина притягивает к себе подругу за талию, властно целует в губы. Та не противится.
— Созвонимся, — бросает он вслед девушке, исчезающей за дверью общежития.
Из салона автомобиля выходит водитель, разминает спину, закуривает.
— Куда теперь?
— На Ярославку, ближе к окружной, — выбрасывая сигарету, говорит брюнетистый мужчина.
Алена доходит до дверей своей комнаты. Дергает ее за ручку. Дверь закрыта. Она лезет в сумочку, достает ключ и осторожно открывает дверь.
Стараясь не шуметь, тихо входит в комнату. Еще очень раннее утро.
Ее соседки крепко спят, убаюканные полумраком темных плотных штор, которыми занавешены окна.
Девушка раздевается и ложится в постель. Затем, спохватываясь, берет голубую кофточку, которую она только что сняла с себя, тихо подходит к стулу, на котором висят Катины вещи, и подсовывает ее под самый низ.
К трамвайной остановке утром от общежития направляются две девушки. Это Катя и Куронэко.
— Как странно… Вообще нет звонков. Тишина. Словно, и номера телефона такого не существует, — говорит Катерина, отключая мобильный телефон.
— Может, произошел обрыв на линии? Да что гадать — приедем и все узнаем, — успокаивает ее подруга.
Вот уже девушки идут переулку, приближаясь к дому, где у Клавдии Ивановны останавливалась Катя.
А между тем, уже на расстоянии заметно, что тихая жизнь этого переулка нарушена каким-то неординарным событием.
У дома полно машин различных ведомств: пожарных, «Скорой помощи», милиции, телевизионщиков…
У подъезда, толпятся встревоженные жильцы дома, в основном пожилые люди, которые прислушиваются к тому, что говорит в камеру молодой парень, очевидно, репортер криминальной хроники.
— Сегодня ночью в этом доме произошла трагедия. В квартире номер двенадцать была убита пожилая женщина, и совершен поджог. Причем, следственная группа обращает внимание на довольно специфический, избирательный поджог, в результате которого практически пострадала всего одна комната, в которой и жила потерпевшая… А вот что говорят жильцы этого дома…
От группы жильцов отделяется седовласый, пожилой мужчина. Ему дают микрофон.
— Я прожил в этом доме более полувека и никуда не собираюсь из него уезжать, — сказал мужчина. — Последнее время нам, немногочисленным жильцам, прохода не дают представители фирмы «Агат», которые всяческими способами пытаются выселить нас отсюда….
Катя и Куронэко, остановившиеся неподалеку от группы жильцов, слушают то, что говорится в телевизионную камеру.
В какой-то момент двери подъезда распахиваются.
Оттуда выходят два санитара с носилками, на которых под накидкой угадывается щуплое женское тело.
Часть накидки задирается, и Катя видит лицо Клавдии Ивановны. Она в ужасе закрывает лицо руками.
— Ну, все… Уходим, — Куронэко берет Катю под руку. — Здесь уже ничем не поможешь.
Девушки тихо бредут по переулку, направляясь в сторону шумного проспекта, временами оглядываясь назад.
— Зачем же она моим родителям домой звонила среди ночи? — недоумевает сникшая Катерина.
— Теперь уже не узнаем, — вздохнула подруга.
— Ой, так я же маме должна позвонить. Не знаю, как ей весь этот ужас рассказать…
— Как-нибудь потом… Не сейчас, — посоветовала Куронэко.
— Ты сны умеешь разгадывать? — потеряно спросила Катя. — Я вот как приехала в Москву, так мне тут один и тот же сон стал сниться. Какая-то большая птица с огромными крыльями меня преследует. То ли пугает, то ли прикрыть меня хочет этими крыльями. И глаза у нее — человеческие. И какие-то очень знакомые. Я их точно где-то видела.
— Она тебе снится перед неприятностями? — спросила «девушка в черном».
— Пожалуй…
— Кто-то хочет тебя предостеречь…
— И сегодня под утро опять приснилась. Она сказала какие-то странные слова… Но так отчетливо, будто это было наяву…
— И что она сказала?
— Бойся тумана…
Куронэко задумывается, молча пожимает плечами и, желая поддержать подругу, сочувственно берет ее за руку.
Прошло несколько дней.
Во дворике Гуманитарной академии возле стендов, на которых вывешены списки поступивших, толпятся юноши и девушки.
К одному из стендов приближается худосочный очкарик, которого зовут Кирилл. Он пробирается поближе и начинает водить пальцем по списку через стекло.
— Вот… Сошина Е.В. Даже в десятку бюджетников попала… Шестнадцать с половиной баллов. Молодец.
Юноша какое-то время топчется у стенда, озираясь по сторонам. Но Кати не видно. Он не спеша, выходит из дворика гуманитарной академии.
Спустя какое-то время у стендов появляется и Катя. Она ищет свою фамилию и находит себя, замыкающей десятку счастливчиков, попадающих на бесплатное обучение. Ей не верится, ее переполняет радость. Она начинает звонить по мобильному телефону домой, но не может дозвониться.
В это время во дворике Академии появляется дама из администрации, которая направляется к тому стенду, у которого стоит Катя.
Женщина приподнимает стекло, снимает висевший список и прикрепляет новый. Затем уходит.
Катерина смотрит в новый список. В нем две фамилии вычеркнуты, в том числе и ее. Зато вписаны две новые — авторучкой. Девушка с удивлением читает новую фамилию вместо вычеркнутой — своей.
— Сохина Елена Викторовна… Сохина… Так это ж Алена. Странно, ведь у нее же было меньше баллов, чем у меня, — недоумевает растерянная девушка.
Она озирается по сторонам и направляется вслед за институтской дамой.
Озабоченная сменой списка, девушка не видит, как во дворике Академии появляется внук старой татарки и останавливается позади одного из многочисленных стендов. Он закуривает, оглядывается по сторонам, выглядя, все же, каким-то чужаком на всем этом «празднике» абитуриентской жизни.
На довольно близком расстоянии он вдруг замечает проходящую мимо Катю в голубом топике и джинсах, от которой его прикрывал лишь стенд. Своими раздутыми ноздрями мачо успевает уловить новизну флюидов, которые исходят от девушки. Он жадными глазами провожает девичью фигурку, уже намереваясь ее окликнуть. И в это же самое время чья-то рука ложится ему на плечо…
— Привет…
Московский татаромонгол вздрагивает. Он видит перед собой Катю, успевая еще раз бросить взгляд вслед исчезающей в дверях института русоволосой девушке.
Мелькнувшая на секунду тень недоумения или сомнения на его лице сменяется самодовольной улыбкой, но в хитром прищуре восточных глаз уже притаилась настороженность, незамеченная девушкой.
— Что ж ты не предупредил, что приедешь? — спросила блондинка.
— А я люблю неожиданности, Катюша, ты разве этого еще не поняла? — сказал мачо, все так же пристально, с прищуром глядя на свою знакомую.
Девушка увлекает его к тому стенду, на котором крупными буквами указано название факультета: «Туризм и гостиничный сервис». Читает список и радостно хлопает в ладоши.
— Можешь поздравить. Я поступила. Такое событие надо отметить…
— Отметим, милая, отметим, — отвечает московский татаромонгол.
Они направляются к выходу со двора академии.
Жгучий брюнет еще раз напоследок оборачивается на входные двери, за которыми скрылась русоволосая девушка в голубом топике…
В комнату «Приемной комиссии» входит Катя и направляется к столу, за которым сидит уже такая знакомая дама из администрации.
— Извините, я хотела уточнить…Вы только что поменяли список. В том списке я была в числе десяти человек, попавших на бесплатное обучение. А в новом списке меня нет…
Дама, сильно пахнущая дорогими духами, смотрит на девушку, как на назойливую муху. Потом «вешает» на свое лицо дежурную улыбку.
— А… Тут вот какое дело вышло, — мягко говорит она. — Это первый раз просто компьютер ошибся. Твоя как фамилия?
— Сошина… Екатерина Владимировна.
— Да-да, Сошина… — женщина вроде смотрит в какую-то бумагу с фамилиями. — А вот у Сохиной — на 0,7 десятых баллов больше. А в чем проблема-то? Ты ведь тоже поступила. Поздравляю. Ты — уже студентка первого курса.
— Поступила, — словно эхом отозвалась девушка.
— Конечно. Только на платную основу. У нас таких большинство. Извини…
Женщина встает, как бы давая понять, что разговор окончен, берет бумаги со стола и выходит из комнаты.
Катя выходит вместе с ней, затем они расходятся в разные стороны.
Девушка останавливается у одного из открытых окон в коридоре. Достает из сумочки мобильник и звонит домой. Но на ее лице нет уже той радости, которую она испытала, когда обнаружила свою фамилию в списке поступивших. Сейчас ее лицо выражает усталость и некоторую растерянность.
