— Телефон Майкла Харрисона я пометила голубой булавкой. Другие цвета относятся к четверым его спутникам. Легко видеть, что все пятеро оставались неразлучными с семи до девяти вечера.
Грейс проследил за ее пальцем, указавшим три разных места.
— В каждом из этих мест имеется паб. Но вот здесь все становится интереснее, — Белла указала на точку в двадцати четырех километрах от Брайтона. — Здесь их осталось только четверо.
— Какими были дальнейшие перемещения голубой булавки? — спросил Брэнсон.
— Никакими, — подчеркнуто ответила Белла.
— То есть примерно в восемь сорок пять, — сказал Грейс, — они разделились?
— Если только Харрисон не потерял где-то свой телефон.
— Разумеется. А телефон этот сигналы все еще подавал? — спросил Грейс.
— Последний поступил во вторник, в двадцать сорок пять.
Грейс кивнул:
— Майкл Харрисон человек энергичный, деловой. Завтра у него свадьба. За двадцать минут до автомобильной катастрофы, в которой погибли четверо его лучших друзей, телефон Харрисона замолчал. В последние годы он тайком переводил деньги своей компании на банковский счет, открытый на Каймановых островах. А его делового партнера, который должен был присутствовать на мальчишнике, там не оказалось. Я пока правильно все излагаю?
— Да, — сказал Гленн Брэнсон.
— Тогда возможно, что Харрисон мертв. Или хитроумно разыграл собственное исчезновение. Нам необходимо проверить все пабы, какие он мог навестить. Поговорить со всеми, кто его знал. Давайте собирать факты — все.
Телефон на столе Беллы зазвонил. Она сняла трубку, и почти мгновенно на лице ее возникло выражение, говорящее, что появилась важная новость.
— Вы уверены? Во вторник? — Прослушав несколько секунд, она сказала: — Нет, я согласна. Это может оказаться очень полезным. Большое вам спасибо, мистер Халиган.
Положив трубку, она взглянула на Грейса:
— Звонил Шон Халиган, владелец похоронного бюро, в котором работал один из погибших, его племянник Роберт Халиган. Там только что обнаружили пропажу гроба.
— Пропажу гроба? — переспросил Гленн Брэнсон.
Грейс помолчал. Потом вопрошающе взглянул на Брэнсона:
— Похоже, мы имеем дело с какой-то жутковатой шуточкой.
— Ты же не думаешь, что друзья могли засунуть его в гроб?
— У тебя есть теория получше?
— Гроб был самой дорогой из моделей Шона. Однако как раз у этого имелся изъян. Дерево оказалось покоробленным, и дно гроба утратило герметичность.
— Сколько времени может протянуть в гробу человек? — спросил Николл.
— При закрепленной крышке все зависит от того, есть ли у него доступ к воздуху, вода и еда. Без воздуха — недолго. Несколько часов, от силы день, — ответил Грейс.
— Прошло уже три дня, — сказал Брэнсон.
Грейс вспомнил, как читал о человеке, которого после землетрясения в Турции извлекли живым из-под развалин дома, под которыми он провел двенадцать дней.
— При наличии воздуха — по меньшей мере неделю, а то и дольше, — сказал Грейс. — Будем исходить из того, что, если друзья сыграли с ним какую-то на редкость идиотскую шуточку, без воздуха они его не оставили. Если оставили, мы ищем труп. — Он обвел команду детективов взглядом. — С Марком Уорреном вы, полагаю, поговорили?
— Он еще и шафер Харрисона, — ответил Николл. — Говорит, он знал, что друзья собирались устроить пробежку по па- бам, как оно и положено в мальчишник, однако застрял вне города и принять в ней участие не смог. А о том, что произошло потом, он ни малейшего представления не имеет.
Грейс нахмурился, потом взглянул на часы.
— Кто-нибудь разговаривал с их подружками, женами?
— Я, — сказала Белла. — Разговоры получились тяжелые, поскольку все они в шоке, но одна из них была еще и очень сердита — Зои.
Белла взяла со стола блокнот.
— Вдова Джоша Уолкера. По словам Зои, Майкл вечно устраивал дурацкие розыгрыши, и она уверена, что приятели задумали ему отомстить.
— И шаферу об этом ничего не известно? Что-то не верится, — сказал Грейс. — Одно дело прошвырнуться в ночь мальчишника по пабам, и совсем другое — прихватить с собой на такую прогулку гроб. Экспромтом гроб с собой никто не берет.
Он обвел взглядом всех четверых.
— Я совершенно уверен, что Марку Уоррену ничего не известно. Какой ему смысл врать? — сказал Николл.
Наивность молодого детектива Грейсу не понравилась. Сейчас он Николлу его промашку решил спустить, однако мысленно отметил, что попозже необходимо будет к ней вернуться.
— Это дьявольски сложная зона поиска, — сказал Брэнсон, снова обратив взгляд к карте. — Сплошной лес, чтобы его прочесать, понадобится человек сто.
— Мы должны попытаться сузить ее, — отозвался Грейс. Он взял со стола Беллы маркер и нарисовал на карте синий кружок, а затем повернулся к Николлу: — Ник, нам нужен список всех пабов, какие находятся в этом кружке. С них мы и начнем. — Потом к Брэнсону: — У тебя есть фотографии ребят, бывших в фургончике?
— По десятку каждого.
— Хорошо. Разделимся на две команды. Мы с Брэнсоном возьмем одну половину пабов, вы — другую.
Фонарик совсем ослаб, теперь он озарял внутренность гроба темно-янтарным тлеющим светом, Майклу же приходилось держать голову как можно выше, чтобы не дать поднимающейся воде омывать ему щеки, заливаясь в рот и в глаза.
Он встряхнул фонарик. На миг тот погас. Потом засветилась, еле-еле, нить накаливания, однако она протянула недолго.
Майкл промерз чуть ли не до костей. Старания прорезать крышку были единственным, что не давало ему замерзнуть еще сильнее. Но пробиться сквозь нее он так и не смог. Он должен сделать это, должен, пока вода не… Майкл старался изгнать из головы немыслимое. Одной рукой ему приходилось держать рацию, чтобы она не ушла под воду, в свободном пространстве между своей грудью и крышкой гроба.
Его охватывало отчаяние. Слова Дэви продолжали звучать у него в мозгу. Фургончик «транзит», разбившийся в то время и в том месте, которые соответствовали случившемуся с ним. Пит, Люк, Джош, Роббо — неужели все они мертвы? Но Марк же должен был знать, что они затевают.
Четыре десять пополудни, пятница. Чем сейчас занимается Эшли? Идет ли еще подготовка к завтрашнему дню?
Раздался щелчок, за ним шипение статики. Потом бестелесный южный говорок:
— Ты это правду говорил, насчет меня и телика?
— Дэви?
— Привет, приятель, мы только что вернулись.
— Дэви, насчет той автокатастрофы, во вторник. Ты знаешь имена погибших?
И Дэви, удивив Майкла, почти мгновенно отбарабанил:
— Джош Уолкер, Люк Гиринг, Питер Уоринг, Роберт Халиган.
— У тебя отличная память, — сказал Майкл, надеясь раззадорить его. — Больше никого? Марка Уоррена там не было?
Дэви рассмеялся:
— Если бы Марк Уоррен попал в ту катастрофу, я бы знал.
— Ты помнишь, где она произошла?
— А26. Три, запятая, шесть километров к югу от Крауборо.
Майкл почувствовал, как в нем вспыхнул лучик надежды.
— Думаю, это не очень далеко от того места, где я нахожусь. Ты умеешь водить, Дэви?
— Это вроде как зависит от того, что значит «водить».
Майкл закрыл глаза.
— Дэви, если я дам тебе номер телефона, ты сможешь его для меня набрать?
— Хьюстон, у нас проблема.
— Скажи мне, что за проблема.
— Понимаешь, телефон стоит в доме папы. А он не знает, что у меня рация — мне не положено. Это наш с тобой секрет.
— Все в порядке, я умею хранить секреты.
— Папа на меня здорово разозлится.
— Тебе не кажется, что он разозлится еще сильнее, если узнает, что ты мог спасти мою жизнь и оставил меня умирать? Я думаю, ты единственный в мире человек, который знает, где я.
— Это ничего, я никому не скажу.
Вода залилась Майклу в рот — илистая, солоноватая. Майкл выплюнул ее, руки, плечи, шейные мышцы его ныли от стараний держать голову над водой.
— Дэви, если ты мне не поможешь, я погибну. Ты можешь стать героем. Ты хочешь стать героем?
— Мне идти надо, — ответил Дэви. — Папа совсем рядом.
Майкл, утратив терпение, заорал:
— Нет! Дэви! ТЫ ДОЛЖЕН ПОМОЧЬ МНЕ!
Долгое молчание. Майкл встревожился — не пережал ли он?
— Дэви? — мягко сказал он. — Ты все еще здесь, Дэви?
— Я все еще здесь.
Голос Дэви изменился. Он стал вдруг кротким, смиренным. Голосом маленького, извиняющегося ребенка.
— Я дам тебе номер телефона. Ты запишешь его, позвонишь от моего имени? Скажешь там, что они должны поговорить со мной по твоей рации, что это очень, очень срочно?
— Ладно. Скажу там, что это очень, очень срочно.
И Майкл назвал ему номер. Дэви сказал, что пойдет позвонит, а после вернется к рации.
Через пять мучительно долгих минут из рации снова прозвучал голос Дэви.
