«Да, — ответила Люба, — из старой жизни».
Прозвенел, вернее, пропел благозвучную мелодию, третий звонок.
Люба! — проорало в наушнике на Любиной голове. — Ты где?! Начинаем!
— Сейчас мы пойдем и выступим так, что вся Россия поймет: инвалиды могут все! — залихватски и несколько высокопарно скомандовала Люба. — Я это президенту обещала.
— Молодец, Любка, — сказала Лада. — Пусть Аджипов локти кусает!
«Ну, обещала, — заворчала коляска. — Мало ли он чего нам обещал? Не больно-то выполняет».
И кто Любу за язык тянул президенту обещания давать? Кивала бы молча головой, да себе за геройский подвиг льготы хлопотала. Так ведь нет, затеяла в Кремле дискуссию о положении инвалидов, министрам нагрубила.
Приглашение в Кремль прибыло в госпиталь в день выписки Любы. Довольная и принаряженная, Люба ездила по палате, собирая вещи. Неожиданно дверь палаты так толкнули из коридора, что она, распахнувшись, вдарила по стене. Пятясь спиной — удар по двери был произведен задом, в палату вступила старшая медсестра. Она с трудом охватывала огромную, как титан в ванной Зефировых, керамическую вазу с надписью «С 70-летием!».
— Ух! — сказала медсестра, освободившись от вазы. — Еле доперла.
— А ваза зачем? — поинтересовалась Люба. — Я выписываюсь.
— Знаю. На всякий случай приготовила, вдруг егеря эти тоже с букетом прибыли?
— Какие егеря?
— Гонцы из Кремля к вам, Любовь Геннадьевна. Какое-то приглашение привезли.
«Очевидно, имеются в виду офицеры фельдъегерской связи главы России, — пояснил телевизор, любивший смотреть канал «Культура». — Приглашение является пропуском на кремлевские мероприятия. Это весьма давняя традиция: когда-то существовали особые кучерские билеты для въезда в Кремль карет и повозок. А теперь вот — приглашения».
Люба поспешно причесалась.
— Идут!.. — прислушавшись, доложила медсестра и пристроилась возле двери.
Действительно, в плату вошли трое мужчин: двое в форме, и один — в черном костюме. Офицер справился, действительно ли Любовь Геннадьевна Зефирова является Любовью Геннадьевной Зефировой и, получив утвердительный кивок Любиной головы, вручил Любе запечатанный конверт.
Люба поглядела на конверт на просвет и мелкими щипками оторвала сбоку его узенькую полоску. В конверте оказалось плотное, «слоновой бумаги», как говорил Геннадий Павлович, собственно приглашение и более тонкий вкладыш, густо заполненный текстом.
— «Президент РФ, — начала читать Люба, — просит Любовь Геннадьевну Зефирову»… меня… «пожаловать на торжественный прием по случаю награждения г-жи Зефировой» …меня? «…орденом Мужества. И торжественный завтрак в ее честь» …в мою?! «…в понедельник, 24 июня, в 11 часов. Просьба подтвердить Ваше участие по телефону 244–30–28. Большой Кремлевский Дворец».
Фельдъегери вежливо слушали.
— А тут что? — Люба взяла вкладыш.
— Информация о порядке проведения приема, — подсказал один из офицеров.
— Можно прочитать?
— Конечно.
— «Приглашенные», — это я, значит? — «на завтрак прибывают в Большой Кремлевский Дворец через главный подъезд, поднимаются по парадной лестнице и через аванзал проходят в Георгиевский зал за 15 минут до означенного времени». А пандус на парадной лестнице есть?
— Пандус? — переспросили фельдъегери и посмотрели на сотрудника в черном костюме, как бы возлагая на него всю ответственность за наличие или отсутствие пандусов в Георгиевском зале.
Тот поиграл мышцами лица и достал телефон.
— По поводу приема Любови Геннадьевны Зефировой. Она на инвалидной коляске. Вот тебе и «почему не предупредили?» А кто должен был об этом докладывать? У вас там своего народу полна жопа огурцов! Извините, Любовь Геннадьевна.
Гость убрал телефон и вновь встал перед Любой.
— Читайте, пожалуйста, Любовь Геннадьевна, может что-то будет непонятно, я разъясню.
— «…им раздаются карточки рассадки за столом. Около 11 часов приглашенные проходят в Представительский кабинет Президента. Число участников беседы в Представительском кабинете Президента России ограничивается восьмью человеками с каждой стороны». Я, значит, восемь человек могу пригласить?
— К сожалению, нет. По протоколу данной встречи с каждой стороны предусмотрено по трое человек. Так что вы назовете еще двоих, кому мы так же доставим приглашения.
— Я прямо сейчас могу сказать: Вася и Николай Аджипов.
«Лучше б мать с отцом пригласила», — проворчала коляска.
— Как фамилия Василия?
— Не знаю, — растерянно сказала Люба.
— Кто он?
— Ну, можно сказать, мой сын.
— Сколько лет вашему сыну? Паспорт у него есть?
— Паспорта нет. Сколько лет — не знаю.
Фельдъегери переглянулись.
— Шесть или семь, наверное.
Офицеры корректно молчали.
— Я после ранения, кажется, память немного потеряла, — соврала Люба, боясь, что Васю не пропустят в Кремль.
— Свидетельство о рождении?
— Нету. Ой, у него регистрация есть, возле метро Петровско-Разумовская.
— Вопрос сложный, но, учитывая отношение к вам президента, скорее всего, возможно будет решить в индивидуальном порядке положительно.
Неожиданно сотрудник оставил строгий тон и сказал:
— Шеф весь протокол к черту послал, велел все, что только можно для вас организовать: и встречу, и «бокал шампанского», и экскурсию, и беседу, и завтрак. Управление протокола волосы на голове рвет. Работы выше крыши. А время-то отпускное.
— Зачем? — смутилась Люба. — Как неудобно… Людям столько хлопот.
— Заслужили, Любовь Геннадьевна.
— Что тут дальше? «Первое лицо приветствует гостей». Это меня что ли? «Подается аперитив». А что я должна буду с ним сделать? Дальше кому-то предать? Или можно в рюкзак положить, на память?
— Аперитив вы должны будет выпить.
— А, так это напиток?
— Спиртной напиток, который подается перед едой.
— Хорошо, что спросила!
— Спрашивайте, не стесняйтесь.
— Так-так-так… «Форма одежды: мужчины — темный костюм». Надо будет Колю предупредить. «Женщины — строгое платье или костюм обычной длины, за исключение брючного костюма, военнослужащие — парадная форма с орденскими колодками». Это понятно.
— Вы упомянули рюкзак. К сожалению, по протоколу приглашенные женщины должны быть с маленькой сумочкой. Желательно, чтобы на ногах не было спортивной обуви или обуви на толстой каучуковой подошве. Но, учитывая ваше положение — офицер взглянул на Любины кроссовки, возможно…
— Нет-нет, — перебила Люба. — Я обязательно куплю туфли. В кои-то веки в Кремль выбралась, так уж туфли приобрету. Мне все равно к свадьбе нужны белые, на каблуке. В белых можно?
— Со светлым костюмом или платьем — пожалуйста.
— Туфли, сумочка, аперитив. Вроде бы все?
— Еще сообщите, пожалуйста, куда подать машину, которая доставит вас в Кремль?
— Это в центре, рядом с метро, — принялась рассказывать Люба.
Когда фельдъегери покинули палату, а медсестра унесла прочь вазу «С 70-летием!», явился еще один гость — Каллипигов.
— Здравствуй, землячка дорогая! Фельдъегеря не от тебя отъехали? Приглашение привезли? Поздравляю!
— Ой, там столько всего. «Бокал шампанского» — это что?
— Сейчас все расскажу, — заверил Каллипигов. — «Бокал шампанского» начинается в 12 часов дня и продолжается час-полтора. Во время него гостям кроме шампанского подаются вино, соки, минеральная вода, официанты закуски разнесут.
— Еще закуски? А в программе сказано, что завтрак будет.
— А-а! Завтрак, это не как у нас с тобой, яичница с колбасой в семь утра. В Кремле завтрак — между двенадцатью тридцатью и пятнадцатью часами, тоже полтора часа длится. Небось, в Малом банкетном зале будет?
— Не знаю.
— Сколько человек с каждой стороны?
— Вроде по три.
— Ну, значит, точно, в Малом банкетном. Не тушуйся, Любовь, ничего там такого особенного нет: пара холодных закусок будет, рыба или мясо на горячее, десерт. Перед завтраком подадут соки, за столом — сухое вино, в конце — шампанское, кофе, чай.
— Опять шампанское? Да я там сопьюсь!
А ты думала — легко в Кремле службу нести? Бывало так на этих фуршетах по долгу службы нажрешься… Водка — поперек горла, а — надо! Работа! Зинаида Петровна, правда, все никак этого не понимает. Я ей втолковываю: как я могу не пить, когда тост за величие России произносят? Сволочь какая-нибудь сразу углядит и донесет, что Каллипигов за будущее России пепси-колу дул? И прощайся с государственной службой! Но Зинаиде Петровне хоть кол на голове теши по этому вопросу.
— А что такое фуршет? — опасаясь, что забудет незнакомое слово, перебила Люба.
— На фуршете полагается есть стоя. У тебя, положим, всего две руки, а ты изволь в них держать тарелку, вилку, фужер, бокал, да еще вести государственную беседу. Вот такая сложная задача у главы государства. Но я тебе по родственному подскажу: тарелки можно ставить на рояль. Гости на фуршете обычно, как рояль увидят, так всем гамузом к нему и кинутся. Но рояля, насколько я помню, там нет.
