Она поспешила вперед, падая на мокром шелке и вновь поднимаясь, и все-таки успела добраться до ближайшего магазинчика, но дверь его оказалась заперта. А танк был уже совсем рядом. Ей ничего не оставалось, как бросить кирпич в окно, — стекло со звоном разлетелось, и ее дождем осыпали крупные осколки. Едва она успела перевалиться через подоконник, как танк добрался до края мокрого шелка. Раиса оглянулась на него, уверенная в том, что стальной монстр с легкостью преодолеет несерьезное препятствие. Но тяжелую машину тут же занесло, и гусеницы залязгали вхолостую, утратив сцепление с брусчаткой. Подняв глаза, Раиса увидела, что на краю крыши вновь появились люди — они метнули вниз бензиновые бомбы, и танк окутался языками пламени. Развернув башню, он поднял ствол и выстрелил в людей наверху, но промазал, и снаряд с воем ушел куда-то в чистое небо.
Раиса поспешила укрыться в глубине магазина. Стены затряслись. Она обернулась. В разбитое окно ей было хорошо видно, как танк боком несется на нее. Она бросилась на пол, и в следующую секунду стальной монстр врезался в витрину магазина, пробив дулом задранной пушки потолок второго этажа. Вокруг с грохотом начали рушиться перекрытия, и танк намертво застрял в обломках.
В клубах дыма и пыли Раиса с трудом поднялась на ноги и, спотыкаясь, кинулась в заднюю часть магазина. Она добралась до лестницы и тут услышала, как с верхних этажей по ней спускаются повстанцы. Оказавшись меж двух огней — танком и восставшими, — она забилась под прилавок магазина, вытащив из-за пояса свой пистолет. Осторожно выглянув наружу, она увидела, как советский танкист откинул крышку люка.
В это мгновение в помещение ввалились повстанцы. Раиса успела разглядеть молодую женщину в берете и с автоматом в руках. Она поудобнее перехватила приклад и прицелилась в танкиста, готовясь открыть огонь. Это была Зоя.
Раиса встала. Краем глаза уловив движение, Зоя развернулась в ее сторону, и дуло автомата уставилось на Раису. Впервые за прошедшие шесть месяцев они оказались лицом к лицу, а вокруг них клубился дым и оседала пыль. Автомат безвольно поник в руках Зои, словно его тяжесть вдруг оказалась для нее непомерной. Она замерла на месте, совершенно по-детски приоткрыв рот. А за ее спиной чумазый танкист, лет двадцати, не старше, решил воспользоваться представившейся возможностью. Он прицелился в Зою из своего автомата. Раиса отреагировала машинально, не раздумывая: приподняв ствол своего ТТ-33, она несколько раз нажала на курок. Одна пуля угодила танкисту в голову, и его откинуло на стальную закраину люка.
Не веря своим глазам, Раиса тупо уставилась на неподвижное тело, по-прежнему сжимая в руке пистолет, но тут же заставила себя встряхнуться — времени было совсем мало — и шагнула к Зое, взяв ее за руки.
— Зоя, нам нужно уехать отсюда. Прошу тебя, ты доверяла мне раньше, поверь и сейчас.
В глазах девочки отражалось смятение. Раиса втайне обрадовалась — это было уже кое-что. Она открыла рот, собираясь заговорить, и застыла как вкопанная. У подножия лестницы появилась Фраерша.
Раиса отодвинула Зою в сторону и прицелилась. Застигнутая врасплох, Фраерша не успела бы защититься или хотя бы уклониться. Раиса могла стрелять почти в упор, но медлила. А в следующую секунду она почувствовала, как в спину ей уперлось дуло автомата — Зоя приставила его к самому ее сердцу.
Тот же день
Лев искал Раису несколько часов, наивно полагая, что она заблудилась, и боясь, что она ранена, пока не понял, что она намеренно сбежала от него, чтобы найти Зою. Она не верила в то, что Зоя согласится вернуться с ним домой. Стремясь как можно скорее догнать ее, Лев прибыл к кинотеатру «Корвин», у которого Зою видели в последний раз. Здание оказалось овальным и вполне пригодным к обороне, к тому же расположенным чуть поодаль от улицы, с которой оно соединялось пешеходной дорожкой, где повстанцы возвели укрепленную баррикаду. Ко Льву направился один из мятежников. Карой намного отстал от него, будучи не в состоянии поддерживать взятый им темп. Без переводчика Льву не удалось бы объясниться, но от ненужных расспросов его спасло появление трофейного танка Т-34, попавшего в руки повстанцев, на башне которого был укреплен новый венгерский флаг. Бойцы сопротивления обступили машину, приветствуя очередной успех радостными криками. Проталкиваясь сквозь толпу, Лев держал перед собой фотографию Зои. Какой-то мужчина, внимательно рассмотрев ее, махнул рукой в сторону бульвара.
Лев быстрым шагом устремился в ту сторону. Бульвар был пуст. Он остановился, наклонился и пригляделся — вся улица была застлана слоем дорогого, но уже изорванного шелка. Кое-где в нем зияли обугленные дыры и вился легкий дымок, а местами он промок насквозь. Вскоре он наткнулся на то место, где захваченный советский танк слетел с мостовой и врезался в витрину магазина. Здесь же в кучу были свалены трупы четырех молоденьких советских танкистов. Все им было не более двадцати лет от роду.
Больше поблизости никого не было.
Тот же день
Раиса прикрыла глаза, вслушиваясь в звуки, долетавшие из соседней комнаты, — там раздавались голоса и топот ног, скрежет передвигаемой мебели и хриплые отрывистые команды на русском и венгерском. Стонали раненые. Одна из комнат превратилась в импровизированный лазарет, где пострадавшим в ходе столкновений оказывали первую медицинскую помощь, другая служила столовой для банды повстанцев Фраерши — запах антисептика смешивался с ароматами кухни, жареного мяса и животного жира.
Когда ее вели сюда под дулом пистолета после стычки у танка, Раиса почти не смотрела по сторонам, во все глаза глядя на Зою, маршировавшую впереди, словно солдат, с автоматом на плече — тем самым, из которого она готова была выстрелить Раисе в спину. Ее привели в какой-то жилой дом в глубине двора и заперли в одной из комнат верхнего этажа, из которой поспешно вынесли всю мебель, превратив ее в некое подобие тюремной камеры.
Стены затряслись. Где-то рядом проходила тяжелая техника. Раиса выглянула в маленькое оконце. Внизу, на улице, то и дело раздавались выстрелы. На крыше у нее над головой были слышны шаги — это снайперы занимали позиции. Раиса присела у дальней стены, зажав уши ладонями. Сил у нее не осталось. Она думала о Зое. Она думала о молоденьком советском танкисте, которого убила. Наконец она позволила себе заплакать.
* * *
Услышав шаги за дверью и скрежет поворачиваемого в замке ключа, Раиса встала. В комнату вошла Фраерша. Если во время их прошлой встречи в Москве она была сдержанной и невозмутимой, то сейчас выглядела усталой и измотанной до предела. Проводимая ею операция давалась женщине нелегко.
— Итак, ты все-таки нашла меня…
Голос Раисы задрожал от гнева:
— Я приехала сюда за Зоей.
— Где Лев?
— Я здесь одна.
— Ты лжешь. Но мы скоро найдем его. Это маленький город.
— Отпусти Зою.
— Ты говоришь так, словно я похитила ее, хотя правда заключается в том, что я спасла ее от тебя.
— Да, в нашей семье есть проблемы, но мы любим ее. А ты — нет.
Но Фраерша, кажется, не слушала ее.
— Зоя захотела присоединиться ко мне, и я не стала возражать. Она вольна поступать так, как ей заблагорассудится. Если она захочет, то может вернуться с тобой. Я не стану удерживать ее силой.
— Очень легко завоевать расположение ребенка, позволив ему делать все, что хочется, и говоря ему то, что он хочет услышать. Дай ей в руки автомат и назови революционеркой. Соблазнительная и вводящая в заблуждение ложь. Не думаю, что она любит тебя за это.
— Я и не прошу ее любить меня. А вот вы со Львом прямо-таки требуете от нее любви. Вы буквально помешаны на ней. Хотя правда заключается в том, что с вами она была глубоко несчастна, тогда как со мной — вполне довольна жизнью.
За спиной Фраерши, в дальнем конце коридора, Раиса увидела раненого мужчину, лежащего на кухонном столе. Врачей не было, достойного упоминания медицинского оборудования — тоже, и лишь на плите кипела кастрюля с водой да валялись в углу окровавленные тряпки.
— Если ты останешься здесь, то умрешь. И Зоя погибнет вместе с тобой.
Фраерша покачала головой.
— Забота о ее здоровье еще не делает тебя любящей родительницей. Собственно говоря, как мать ты для нее ничем не лучше меня.
* * *
Раиса проснулась. В комнате было темно и холодно, и она почувствовала, что замерзла, натягивая на себя тонкое одеяло. Стояла ночь. За окном затаился город. Она не думала, что сможет заснуть, но едва голова ее коснулась согнутой в локте руки, которая заменила ей подушку, как сон смежил ей веки. На полу стояла тарелка с мясным гуляшом — должно быть, ее принесли, пока она спала. Она потянулась за тарелкой, придвигая ее к себе, и только сейчас заметила, что дверь открыта нараспашку.
