— Не волнуйся, все на месте.
Он тяжело вздохнул:
— Лучше бы она отвалилась.
Один из охранников привстал и с автоматом наперевес наклонился надо мной. Короткий тычок в зубы дулом и зачем ему учить русский язык? — и так все ясно: надо молчать. Я беззвучно сплюнул кровь между обломками зубов.
И тут вокруг стало шумно. Из всех щелей между глиняными домиками выскочили мальчишки в широких штанах и девчонки в балахонах.
***
День прошел в обычных армейских хлопотах. Петра Малышева и Славку Сидорова после развода отправили на почту. Ребятам предстояло помочь взводному почтальону — незлобливому «деду» Витьке Пархоменко — нескладному, вытянутому во всех местах: в руках, в ногах, в шее и с носом, напоминавшем буратиновский, разложить по подразделениям поступившую почту. Дело это не хлопотное, еще и в компании с хорошим товарищем, связисты сразу же после команды «Разойдись» с удовольствием рванули в сторону почты.
Почту в полк привозили из дивизии в Шинданте два раза в неделю. Сегодня был как раз один из таких дней. Всю территорию полка, огороженную колючей проволокой, можно обойти минут за пятнадцать. До почты — небольшого двухкомнатного домика, занимавшего дальний угол части, — ребята добежали за пять минут. Пархоменко ребята нашли в дальней комнате почты. Усевшись верхом на столе, он лениво перебирал конверты. Славка ворвался в комнату первым:
— Что, где работа? — он потер ладони.
Малышев остановился у него за спиной:
— Чего куда кидать?
Витька вяло кивнул в сторону наваленных в беспорядке коробок с конвертами в углу комнаты:
— Вон коробки, там, — перевел взгляд в другой угол, где возвышалась этажерка с полочками-квадратиками, каждая из которых соответствовала взводу или роте полка, — адреса по подразделениям. Список фамилий, — кивок на толстую амбарную книгу, — если буквы на адресе нет, здесь. Действуйте.
Связисты переглянулись. Они никогда не видели обычно спокойно-рассудительного Витьку таким поникшим.
— Витя, ты чего? — Малышев отодвинул земляка и приблизился к почтальону.
Пархоменко сполз со стола и махнул рукой:
— А… — и отвернулся к окну.
— Случилось чего?
— Да ничего не случилось, работайте давайте, — он зацепил со стола распечатанный конверт и бросил в мусорное ведро, — через полчаса вернусь, чтобы закончили.
— Да ты чего, Вить, какие полчаса? Тут часа на два…
— Все, я сказал. — Витька резко развернулся и вышел из комнаты. Хлопнула входная дверь и ребята остались одни.
— Чего это он? — Славка озадаченно покосился на хлопнувшую дверь.
— Чего, чего, наверное, дома что-то случилось. Видел — он письмо в ведро кинул.
Сидоров еще раз оглянулся на выход и привстал:
— А давай посмотрим.
— Э, ты чего, неудобно же… — Малышев хотел ухватить Славку за руку, но не успел. Тот уже забирался двумя пальцами в распечатанный конверт, который только что извлек из ведра.
— Неудобно на потолке спать — одеяло падает, — он быстро пробежал глазами по письму, а точнее небольшой, на полстранички, записки, — так и есть, случилось. Девчонка не дождалась.
Малышев поднялся и заглянул земляку через плечо:
— Ничего себе! Пишет, прямым текстом, что ждать не будет. Вот же наглая какая.
— А ты как бы хотел, чтобы она написала?
— Да…, не знаю даже, но как-то помягче, что ли.
— Тут хоть как пиши, смысл один.
Малышев беспокойно почесал затылок:
— Слушай, как бы он чего с собой не сделал.
Славка уложил записку в конверт и кинул обратно в ведро:
— Да ну, ерунда. Из-за какой-то девчонки.
— Не скажи. У нас в учебке один парень после такого же письма повесился. Правда, успели откачать — дневальный заметил.
— Витька парень уравновешенный, у него такого быть не может.
— Ладно, давай пока конвертами займемся, а то вернется, хоть и уравновешенный, а тут с горяча точно накостыляет.
— Это точно, — Славка притянул к себе коробку с письмами, — приступим, пожалуй.
Конверты медленно начали заполнять ячейки в полковой этажерке. Работа эта несложная, буква, приписанная к адресу — в/ч 51345, соответствовала какому-нибудь подразделению части. Ребятам просто надо было разложить конверты по полочкам с указанными литерами.
— Слышь, Петро, — Сидоров достал из коробки очередную партию писем, — а у тебя девчонка есть?
Малышев замер и с улыбкой уставился в окно.
— Есть, конечно.
— Ждет?
— Ждет и пишет. Раз в неделю-две обязательно письмо получаю.
Славка вздохнул и потянулся за следующей стопкой:
— А у тебя с ней, это, ну, было что-нибудь?
Петро отрицательно цыкнул и мотнул головой, не поднимая глаз.
— А у тебя?
Славка наморщил лоб:
— Тоже не успел. Я на гражданке толстым был, девчонки на меня и не смотрели.
— Ну, это дело поправимое, — Петро вскинул глаза, — из Афгана вернешься стройным, как березка. Все девчонки наши будут.
— Надеюсь.
— Не сомневайся, они парней после армии, тем более Афгана, знаешь, как уважают.
Володька довольно улыбнулся и запихнул в узкую полочку толстую пачку конвертов.
Витька вернулся через час, мрачный и нетрезвый. Глянув коротко на разобранную почту, молча проследовал к столу и уселся на него.
— Свободны.
Ребята переглянулись.
— Вить, — Сидоров состроил жалобную физиономию, — может, мы у тебя побудем немного, ну, хотя бы до ужина.
— В роте все равно делать нечего, — подхватил Малышев, — а тут мы тебе еще чем-нибудь поможем, а?
Витька скривился и смерил ребят нетрезвым взглядом. Постучал пальцами по столу:
— В карты играете?
— А в че?
— В дурака.
— Конечно, — почти хором обрадовались ребята.
Витька наклонился, открыл ящик стола и, порывшись, извлек замусоленную колоду.
— Берите стулья, подсаживайтесь.
Связисты бросились исполнять распоряжение.
***
После отбоя взводный — маленький, пухлый старший лейтенант, — заложив руки за спину, прошелся по проходу между кроватями, где на табуретках ровными стопками была уложена форма ребят, и удовлетворенно хмыкнул:
— Молодцы сержанты. Порядок, вижу, поддерживаете правильный.
Волощук в трусах и в майке неловко потоптался в проходе:
— Стараемся, товарищ старший лейтенант.
— Ну-ну, — офицер развернулся и уже у выхода, откинув полог палатки, добавил, — чтоб и дальше так старались.
Полог упал, хлопнула входная обтянутая брезентом дверь и стук подкованных сапог начал удаляться в сторону офицерских домиков: по вечерам там играли в карты.
Волощук выждал минут пять:
— Сидоров, Малышев, на выход.
Ребята живо соскочили с кроватей второго яруса и сдернули аккуратно уложенную форму с табуреток.
— Ты тут присмотри уже, — Волощук туго намотал портянку и натянул второй сапог, — мы постараемся быстро.
— Может, все-таки ну его нафиг, — неуверенно тронул его за рукав молдаванин, — пусть молодые сами сбегают, тебе-то зачем ноги бить.
— Да ладно, схожу уже, раз решил, развеюсь. Да и не доверяю я им. Еще надует их дуканщик,
— Ну, смотри. Давайте там поосторожней. Никуда не лезь.
— Прорвемся, — он уже стоял в проходе и нетерпеливо поджидал, пока Сидоров, суетясь, подтянет ремень. — Плохо, солдат, в норматив не укладываемся. Вернемся, я тебе отдельно тренировку организую.
— Да, у меня в пряжке скоба зажалась.
— Вот вечерком и посмотрим, что у тебя и где зажалось.
Вокруг хохотнули «деды».
— Давай на выход, а то с вами до утра не соберешься.
Ребята быстрым шагом вышли из палатки. Волощук махнул товарищам, лениво поднявшим руки в прощании, и решительно направился следом.
До колючей проволоки добрались без происшествий. Малышев оглянулся на Волощука, ожидая команды. Тот осмотрелся. Не заметив ничего подозрительного, кивнул: «Действуй». Малышев склонился над «колючкой» и приподнял одну ослабленную проволоку. Этим путем ходили в кишлак уже несколько месяцев, как минимум, два подразделения полка: взвод связи и разведрота. Начальство пока эту точку перехода не обнаружило, и хорошо. Волощук незаметно перекрестился и вторым нырнул в приготовленный проход. Присел рядом с опустившимся на колено Сидоровым.
— Ну, что? Тихо?
— Угу, — буркнул Славка, пропуская Малышева под проволокой.
— Не «угу», а «так точно, товарищ сержант!» Учить вас все надо. Скоро полгода здесь, а все как молодые.
Сидоров примирительно улыбнулся:
— Мы же не на плацу, что «так точнать»?
Волощук сощурился:
— Марш вперед, разговорился что-то.
Ребята плечо к плечу пошли вперед. Сержант пристроился позади. Минут пять шли не разговаривая. Ночь растеклась душная. Небо, затянутое черными тучами, не пропускало лунного света, что связисты сочли за хороший знак — на каменистой равнине их силуэты не заметят, ни наши, ни «духи». «Дурацкий климат, — проворчал Волощук вполголоса, — сентябрь, а жарит как летом».
