Нужно было переварить съеденное и увиденное в одиночестве, шел густой мгновенный снег, сглатываемый лужами и скользким асфальтом. Людей было слишком много для столь раннего часа, Казимир сразу это заметил и подивился слегка — казалось, что все прохожие тоже только что из гостей и теперь спешат смыть грим и поваляться на своей кровати.
У заржавевшего входа в кладбищенский парк Казимир встретил кудрявую женщину в тяжелом пальто, подзывавшую мирно пасущуюся собачку. Казимир по привычке свистнул, и собачка ринулась за ним, как за старым приятелем по играм. Дама медлительно и настойчиво звала своего мопса обратно, но тот и не думал слушаться. Тогда Казимир злобно на него шикнул. Пес тут же потрусил к хозяйке, обиженно озираясь, и Казимира вдруг отчетливо пронзило ощущение «deja vu», то самое, нелюбимое и знакомое каждому чувство: да это уже когда-то со мной было. Казимир не любил обоснованных гипотез, недоступное органам чувств есть несуществующее, и баста! Впрочем, он сам от себя не ожидал такой категоричности, стоя в пустом осеннем парке с бело-желтыми деревьями и псевдоампирными фонтанами, откуда никогда не сочилась вода. В том, зачем он сюда пришел, Казимир признаваться себе побаивался, и все-таки цель оказалась яснее ясного: ему предстояла встреча, возможность поверить в добрую случайность… А парк стоял таким одиноким и жалким в своей запустелости, что Казимиру и самому стало жаль это забытое людьми местечко, где одинаково тоскливо и прохожим и покойникам…
Зато здесь можно было идти и не скрывать своего похмельного разочарования; может, весь минор из-за здешних мертвецов, а может, из-за погоды, которая только из окна теплой норки выглядела симпатичной и уютной… но что толку угадывать, если Казимир все выдумал сам, а после выдумка ему не понравилась. С намерением развеселиться он резко повернул обратно и у входа опять увидел кудрявую особу уже без собаки. Женщина сердито и внимательно вглядывалась в него, будто не решаясь признать в нем старого должника. «Который час?» — зачем-то крикнул ей Казимир, а у нее не оказалось часов, и Казимир с любопытством продолжал стоять и разглядывать ее, будто живого сфинкса, и чем дольше смотрел, тем более удивлялся нелепости и случайности этой фигуры, тем более завораживал сам себя непонятно чем… Громоздкое пальто, заснеженные кудряшки, заляпанные грязью сапоги, нервные глаза…
— Где же ваша собачка? — игриво спросил Казимир, которому лень было придумать что-нибудь поумнее, ведь он и так был уверен, что ловушка сработает, ибо эта особа пришла сюда только для него, оставив собаку дома, и никогда в этом не признается…
— А что тебе моя собака? — Она притворилась скучной, прикинулась, что и не подозревает об игре… Хотя сценарий разыгрывался без заминок, и барышня поспешила выдернуть ладонь из кармана и выронить намеренно-случайно ключи в лужу. Казимир тут же услужливо бросился их отлавливать, шарясь в холодной ватной грязи, а женщина в пальто, морщась, наблюдала за ним, и Казимир уже знал, что она быстро оттает. Выловив звенящую связку, Казимир победно промурлыкал:
— …видите ли, я, наверное, хочу получить нехитрое вознаграждение… хотя бы полчаса обычной болтовни…
Ему и впрямь сейчас более всего на свете хотелось говорить с нескладной незнакомкой…
Она не взялась играть ни одну из возможных ролей. Обреченно уставившись на Казимира острыми зрачками в серо-зеленом облаке, она ответила:
— Это ты зря… Нет смысла притворяться. Я — твоя вторая жена.
«Сумасшедшая!» — возликовал Казимир. Забавно. Он на всякий случай отошел на безопасное расстояние, равнявшееся двум метрам, и увидел совсем иное, чем минуту назад. Она казалась на удивление спокойной помешанной, знающей о своем помешательстве и принимающей свою болезнь легко, как хроническую простуду. Лишь оголенные запястья и шея придавали ее облику необходимую реальность и телесность… А может, это все мода на эфемерных барышень, которая началась без ведома Казимира. Вот уж что он пожевал бы и выплюнул; даже лет через двадцать Казимир не выбрал бы такой экземпляр для домашнего интерьера, чтобы рядом жило ходячее напоминание о смерти, да ни за что… Наверное, эта несчастная всем открывает правду о «второй жене», и все от нее бочком-бочком…
Но Казимиру уходить не хотелось, он одновременно пугался и наслаждался духом больничной опасности, панически боялся лишь одного, что безумие заразно… Но какое забавное безумие — о будущем… Он медленно уходил, а незнакомая женщина смотрела на его чуть косолапые ступни, и эпизод превращался в картинку житейского одиночества. Тема исчерпана, удовлетворенно провозгласил Казимир; зима не кончается, топаем дальше… Шагов через сто он как следует обругал себя за дурацкую жалость. Жалеть блаженных — воду в ступе толочь…
И Казимир покинул фантасмагорию кладбищенского парка и пошел дальше, вдоль занесенной снегом трамвайной линии, вдоль заросшей борозды, ибо снег к тому времени созрел и на земле уже не таял. Навстречу Казимиру, как гондолы, в белом тумане мирно плыли редкие парочки, очарованные чудодействием антициклона. Казимир и сам смущенно признавал свою восторженность, особенно припоминая сегодняшний сон. Он слыл разумным занудой и не искал в сновидениях разгадки будущего, он знал, что они о прошлом, а значит, что-то уже свершилось и строчка уже написана, осталось только понять новый язык… А в этот день мир будто вспомнил латынь или арамейские дебри, красиво и непонятно, Казимир держал в руках вырванную из фолианта готическую страничку и радовался ей, как стильному настенному календарю…
Вдруг чужая влажная ладонь тронула его за мизинец. Казимир обернулся и увидел веснушчатого пацана в малиновой куртке. «Я вчера выиграл… именно так, как вы меня учили, — гордясь и смущаясь, сказал он. — Сегодня опять?.. Я приду к пяти…»
* * *
Ноги Казимира стали чужими и тяжелыми, он готов был вычеркнуть из памяти рыжего мальчика как неудачную галлюцинацию, если б не шальная догадка о том, что речь идет о шахматах или японском дураке. Он решил не ломать голову зря, а ждать дальнейшего хода событий. По счастью, дети разговорчивее взрослых, и Казимир вскоре узнал, что рыжий мальчик — его будущий ученик, хотя чему он может его научить — тут начинались смешные догадки. Карточной игре?.. Или Казимир превратится со временем в потеху для каких-нибудь нахальных лицеистов… Дитя бодро распрощалось и потопало по газону, чтоб с наслаждением слепить и помять первый снежок, а Казимир, выворачивая шею, горько ему позавидовал, ребенку, который уверен в неизменной траектории Земли, переводе летних стрелок на зимние, уверен в дне и ночи и в шулерских увертках, о которых якобы ему наплел Казимир. О ком же они все бредят, черт возьми… еще неизвестно, что предпочтительней — самому угодить в дурдом или здоровым бродить среди безумцев…
Ни то ни другое сегодня не входило в его планы. Логика вещей требовала срочного возвращения к привычному рисунку мира, без всяких четвертых и далее измерений, и если во времени или Вселенной случились какие-то неполадки, то Казимир совсем не хотел быть к ним причастным, лучше пусть ему насплетничают об этом по телевизору или расскажут за ужином… Он совсем не нуждался в напоминаниях о будущем, ему хватало катастроф и впечатлений сейчас. Но, может статься, это изъян Казимировых зрачков, и «сейчас» — куда объемней, чем он себе думает… Казимир шел в редеющий снег и баюкал свой рассудок, он теперь вроде как лишний, слишком плоский и ничего не объясняющий. Казимира вдруг осенило — зеркало! Вот что его сейчас позабавит — а вдруг он просто постарел за ночь, за время своего занятного сна, возможно, летаргического… Хотя это и не приводит к моментальным метаморфозам… Но жадное и щекочущее любопытство одержало верх, и Казимир зашел в длинный шумный универмаг, где от зеркал рябило в глазах. Суетные магазинные амальгамы ничего нового не отразили, Казимир с обычными своими бледно-голубыми полукружьями-веками… Кроме него в зеркале отразились снующие туда-сюда фигуры и быстрые кадры с незапоминающимися лицами. Здесь суббота казалась самой что ни на есть заурядной субботой, приравнивающей все на земном шаре к необдуманным покупкам и шатанию по бульварам. Двое сумасшедших — не в счет, разочарованно заключил Казимир, но, выйдя из магазина, увидел уморительнейшее зрелище. Огромный пестрый котяра со слипшейся грязными сосульками шерстью на пузе играл с собственным отражением в стекле. Всей тушкой прыгал он на витрину, пулей отскакивал, кувыркался, плюхался в лужу и кенгуриным толчком летел обратно, судорожно отряхая лапы. Казимир не удержался и приманил его к себе. И тут же пожалел о содеянном — кот с уверенным видом потерся о ботинки, поточил когти на Казимировых брюках и принял твердое решение остаться с Казимиром навсегда. Угрожающее постоянство так и прочитывалось в издевательских узких зрачках. Сегодня Казимир уже насытился симпатиями меньших братьев — собачка дамы из парка, а теперь кот, не слишком ли много… Казимир предусмотрительно ускорил шаг, но кот ничуть не смутился этим, он будто даже не торопился, не семенил за… а с достоинством шествовал чуть поодаль своей жертвы, дипломатически соблюдая дистанцию… Я похож на старую деву, ужаснулся про себя Казимир, пора пить корвалол и засыпать засветло на унылой железной кровати с шишечками… Остается благодарить Провидение за то, что кот, к счастью, не разверзнул уста и не поведал человеческим голосом, что он — племянник Казимира из будущей жизни…
