Было без десяти двенадцать. Он устроился под деревом напротив школьного двора. Наверное, его видно со всех сторон. Закурил сигарету, погасил спичку, поглядел на часы. В здании и на всей прилегавшей к нему территории царила неземная тишина, будто в заколдованном замке. Наверное, так вот прячутся возле школ извращенцы, мелькнуло в голове у Чарли, и он вновь посмотрел на часы.
Прозвенел звонок, и школьный двор мгновенно наполнился движением, неистовыми воплями и улюлюканьем, больше всего напоминавшим боевой клич команчей. Дети возникли разом и повсюду: руки и ноги, крики, топот ботинок, стук мячей. Все они казались на одно лицо. Чарли двинулся навстречу школьникам, но те, будто выступившая в поход армия, окружили его со всех сторон, обошли и поспешили к ждущим их баталиям. Толпа понемногу редела, и Чарли уже отчаялся отыскать тут Эрнеста О'Рейли, как вдруг кто-то потянул его за руку, в точности как в тот вечер на железнодорожном вокзале – как давно это было!
– Привет! – сказал Эрнест О'Рейли.
Чарли отметил, что мальчишка в весе не прибавил. Под правым глазом у него красовалась ссадина размером с долларовую монету, точно такая же имелась на обнаженном локте. Рубашка, башмаки, штаны – все было ему слишком велико. Но взгляд цепкий.
– Привет, – ответил ему Чарли. – Хочешь заработать гривенник?
– Два, – возразил Эрнест О'Рейли.
– Пятнадцать центов.
– И что же я должен сделать?
Чарли остался за углом, а Эрнест О'Рейли, наклонив вперед плечики и всей фигурой напоминая летящую стрелу, кинулся к заднему входу в гостиницу. Сейчас он поднимется прямиком в комнату Бендера и передаст ему записку, которую Чарли нацарапал на бумажном обрывке: «Встретимся в Луковице в 12:30. Очень важно». А если Бендера нет на месте, Эрнест оставит записку дежурному. Пять минут жизни канули в вечность, десять. У Чарли уже болели пальцы – он то и дело открывал и закрывал крышку своих часов. И тут он снова увидел мальчишку.
Эрнест вышел не один – к ужасу Чарли, швейцар и старший коридорный с обеих сторон крепко держали мальчишку своими мясистыми ручищами. Мальчик перебирал ногами в воздухе. На миг эта картина застыла перед глазами Чарли: голые белые коленки Эрнеста, в руке мальчика зажат конверт; на лицах швейцара и старшего коридорного какое-то хищное напряжение – они заметили Чарли; солнце сияет так неуместно весело – и вдруг все пришло в движение.
– Мотаем! – пискнул Эрнест О'Рейли, вырвался из рук гостиничных служащих и помчался навстречу Чарли, держа конверт прямо перед собой, словно оружие. Чарли тоже сорвался с места, сердито недоумевая – с какой стати они нападают на него? Пусть они его заклятые враги, но он же стоял на улице, тут каждый имеет право стоять, не так ли? Но вот они уже близко, поздно рассуждать, они гонятся по пятам за мальчишкой, такие здоровяки, а как быстро бегут. Чарли попытался быстро прикинуть расстояние и кинулся навстречу Эрнесту – авось успеет перехватить конверт, весточку от Бендера, прежде чем эти гориллы набросятся на него.
Но он ошибся. Как оказалось, преследователей вовсе не интересовал мальчишка, да и конверт тоже. Нет, они хотели схватить самого Чарли. С лицами, словно сделанными из сарделек, пыхтя, грохоча по мостовой ботинками, словно отбойными молотками, они обогнали Эрнеста О'Рейли и промчались мимо него. Выбора у Чарли не оставалось – он повернулся и припустил изо всех сил. Мгновенно проскочил улицу, завернул налево в квартал, опоясанный магазинами, и нырнул направо. Здесь был извозчичий двор, дорогу преграждали полуразвалившиеся кэбы. Чарли, не раздумывая, проскочил мимо крупного рыжего мерина, разминулся с коляской с открытым верхом и продолжал бежать, высоко вскидывая колени. Он бежал во весь опор, чувствуя приближение недругов.
За что? Разве он в чем-нибудь провинился? Рассуждать было некогда, ботинки преследователей грохотали всего в десяти шагах позади, но уродливое и ядовитое семя подозрения начало прорастать в уме Чарли: это из-за Бендера. С Бендером что-то случилось. Ужасное. Это погубит самого Чарли, «Иде-пи» и миссис Хукстратттен. Их повесят на заборе, и вороны растащат их плоть.
Чарли упрямо бежал, чувствуя в горле ком ярости и страха, взгляд фиксировал только возможные препятствия впереди – распахнутую дверь, бочку, повозку. Посреди следующего квартала Чарли осмелился бросить взгляд через плечо. Швейцар уже выбыл из игры. Теперь в состязании участвовали лишь двое – он сам и бывший борец; Чарли слышал, как дыхание со свистом вырывается из легких великана; это могло означать только одно – преследователь ослабел и готов сдаться. Внезапно Чарли развернулся и бросился на превосходившего его ростом противника; он почувствовал, как тот осел от удара его кулака – и вот уже старший коридорный валяется на земле, корчась в грязи. Чарли же сейчас видел перед собой Бендера, одного только Бендера. Ногой его! Пинок за «Отар-Дюпюи», еще один – за собственный телефон в гостиной, за Букбайндера, за коробки с образцами, и последний, самый сильный, с носка – за пробужденную и вновь убитую надежду. Он все знал, знал с самого начала!
Отдаленные голоса. В дальнем конце улицы показался человек, второй, целая толпа. Чарли кинулся бежать. Он отмахал три квартала, прежде чем хоть немного успокоился. Телефон! – сообразил он. – Добраться до телефона! Пот катился с него градом, взгляд был совершенно безумен, галстук сбился набок, а шляпа, словно тисками, сжимала голову. Чарли нырнул в аптеку и попросил разрешения позвонить. Старик хозяин с готовностью разрешил.
– С вами все в порядке? – участливо спросил он.
Чарли нетерпеливо отмахнулся; попросил оператора соединить с «Таверной Поста». Послышался щелчок, и до Чарли донеслось изнеженное сюсюканье дежурного клерка, пожелавшего ему доброго утра.
– Гудлоу Г. Бендер, – отчетливо произнес Чарли. Сердце выбивало барабанную дробь.
Пауза. Что-то гудит в проводах.
– Прошу прощения, но мистер Бендер нас покинул.
Разрешите узнать, кто его спрашивает?
– Не может быть, – услышал Чарли собственный голос. Барабан отсчитывает удары уже в горле, за глазными яблоками, под кожей черепа. – Мистер Гудлоу Г. Бендер. Проверьте еще раз.
– Кто его спрашивает?
– Черт побери, соедините вы меня наконец?!
Снова пауза. Слова, точно капельки яда:
– Мистер Бендер… исчез, с позволения сказать. Горничная на четвертом этаже только что обнаружила его отсутствие. Его счет – весьма существенная сумма, весьма существенная – не оплачен. Вы случайно не являетесь его деловым партнером?
Чарли повесил трубку.
Он разыскал Эрнеста О'Рейли на школьном дворе, и тот вручил ему конверт с запиской от Бендера. Чарли заранее знал, что прочтет в этом послании; он знал уже, куда делись и 32 000 долларов аванса, и чеки, полученные от местных бюргеров, и инвестиции доверчивой миссис Хукстраттен в компанию по изготовлению хлопьев; и еще Чарли знал, кому придется за все держать ответ. Виноват он, одураченный Чарльз П. Оссининг, эсквайр, Главный президент компании «Иде-пи», Бэттл-Крик. Так было написано на его визитной карточке. Дрожащими руками Чарли надорвал конверт. Эрнест О'Рейли удивленно таращился на него. Вскрыв конверт, Чарли извлек записку. Детский угловатый почерк, столь характерный для Бендера – каждая буковка отдельно, словно он так и не научился писать бегло, словно все его изысканные манеры – такая же подделка, как и его крашеные волосы.
«Чарли, настоящим извещаю, что я уехал и что было бы напрасным интересоваться счетом „Иде-пи" в Национальном Коммерческом банке. Считайте это гонораром за мой вклад в ваше образование. С наилучшими пожеланиями и извинениями. Искренне ваш, Гуд».
Чарли тупо всматривался в текст. Это было бы лучшей эпитафией на его могиле.
* * *
Тихий, ласковый вечерний ветерок, прилетевший откуда-то с благодатного юга, нежно овевал станцию. Полосы теней тянулись вдоль рельсов; бронзовели деревья позади вокзала. Вдали отбивал часы колокол. На станции собирались люди, их голоса звучали приглушенно, и Чарли, сидевший на скамейке у стены вокзала, слышал только одно: шорох ласточкиных крыльев – птицы влетали в отверстия под карнизом и мгновенно выпархивали обратно. Ласточки не интересовали Чарли; прелесть вечера, игра света и теней на кронах деревьев не вызывали возвышенного состояния, не наполняли душу восторгом и изумлением перед чудесами земли и Божьего творения. Он сидел и ждал свистка поезда, который сообщит о прибытии миссис Хукстраттен. Сидел, словно узник, ожидающий приближающегося палача.
Последние три ночи Чарли спал в одежде: он боялся раньше полуночи подходить к пансионату миссис Эйвиндсдоттер и только на рассвете проникал в свою комнату через заднюю дверь. Складывалось впечатление, будто он срочно понадобился половине обитателей Америки. С того самого дня, когда он удрал от служителей «Таверны Поста», вся корреспонденция на имя компании «Иде-пи» таинственным образом начала поступать на адрес миссис Эйвиндсдоттер, а вместе с письмами (что за удивительное совпадение!) посыпались и счета Бендера. В эти счета входили не только расходы последнего месяца – Бендер пользовался кредитом с начала октября. О, он жил на широкую ногу, его счета – настоящая хроника роскоши и самоуслаждения!
