25 мая 2005 года
Теперь, двумя годами позднее, сидя в «мерсе» на обочине разбитого шоссе, зажав между колен бутылку дорогого пойла, облитую сургучом и перетянутую капроновой нитью, Макс только смеялся. Он вспоминал день перед отъездом, и как с утра не оказалось холодной воды, а днем отключился свет, а вечером опять исчезла вода, на этот раз горячая.
Тогда он материл район, и город, и какие-то власти. Теперь же — Максим точно знал, что власти не при чем, как и всё остальное.
Проблема была не в районе. Проблемой был весь мир: это гнилое, мертвое, глубоко ущербное место под названием «известная часть Вселенной». Простая и грустная истина: здесь не работало нихуя. Каждая дорога вела к началу или в никуда. Любое дело оборачивалось ничем. Это была спираль. Это была воронка, и Макс достиг ее центральной точки. И ему здесь даже нравилось. Он поднял виски и посмотрел на звезды сквозь его янтарный полумрак. Максим купил эту бутыль по бешеной цене, даже втройне бешеной, потому что на заправке и потому, что возле аэропорта. Купил скорее рефлекторно, будто чтобы сдержать обещание.
— Пакетик нужен? — спросила девушка у кассы.
— Нет.
— Провожаете кого-то? — она улыбалась, хоть Максу и было плевать.
— Да. Себя, если честно.
— О, в конечном итоге, как нам без этого, — она щелкнула кассой и оборвала чек. — Почему я спросила — просто у вас вид какой-то знакомый… это не вы были в газетах, или где-то еще?
— Нет, если честно, — ответил Максим.
— А, ну, в общем. Простите.
— Не страшно, — Макс поднял бутылку за сургучное горлышко. — Мне часто это говорят. Он развернулся и побрел наружу. Автоматические двери скользнули в стороны, и в лицо Максиму плеснула свежим воздухом ранняя майская ночь. Сидя в машине, он поежился, открыл и снова прихлопнул дверь. Пить желания не было. Не ради ясности ума — просто Макс как-то перерос саму идею хотения. Он прислушивался к своим желаниям, перебирал свои потребности, и не мог отыскать ничего вообще. Даже спать не было смысла — всё равно с утра обнаружишь за окном тот же безнадежный, бесполезный, бессмысленный мир. Максим улыбнулся.
— Ну что, господа, — сообщил он пустым сиденьям. — Обратного пути нет. Время пришло, по большому счету. И даже курить ему больше не требовалось. Разум Макса был чист и прозрачен, как стекло «мерса» и весенняя ночь по ту сторону. Максим нашарил ключ и повернул его в зажигании. Двигатель затарахтел, потом чихнул и заглох. Сраная тачка. Она упорно его не слушалась. Она не хотела принадлежать ему. Бля, он даже не понял до сих пор, как выключается микроклимат.
— Ничего, девочка, — ухмыльнулся Макс. — Хочешь ты этого или нет, но мы покатаемся. В конечном итоге. Забросив мешавшую бутылку назад, он повернул ключ еще раз и взялся за руль. Теперь мотор грохнул и заработал, мягкой вибрацией пульсируя в руках. Максим убрал ручник и выжал газ, и машина тронулась, выбираясь на дорогу, перемалывая колесами гравий. Вдоль трассы плыли оранжевые фонари, и в глазах Макса лопастями завертелись тени. Он прищурился, глядя в сияние, набирая скорость, и в полудреме ему казалось, что дороги нет, и столбов нет, и фонарные сферы плывут в космическом мраке как звезды, а он скользит между ними, трезвый и спокойный, пустой и будничный, как яичная скорлупа. Максим летел в прошлое.
25 мая 2005 года
— У тебя какой-то радостный вид, — заметила Лиза тогда, в аэропорту перед таможенным контролем, пристраивая сумку на весы. Макс поскреб свежую щетину.
— Я счастлив за тебя, — он криво ухмыльнулся. — И рад, что всё более-менее решилось.
— М-да? А я вот за тебя переживаю, — она коснулась его плеча мягкой ладонью. — С тобой точно будет всё в порядке?
— Не нужно.
— Что «не нужно»?
— Переживать. Когда ты это делаешь, для кого-нибудь это плохо кончается.
— Блин, — Лиза закусила губу и отвернулась. — Ладно, я рада, что ты меня отпускаешь. Так, наверное, будет лучше всего.
— Я просто не хочу найти тебя мертвой, — сказал Максим. Или чтобы ты нашла меня. Но Лиза уже не слушала. Она заполняла декларацию.
— Сколько именно наличных вы берете? — спрашивала ее аккуратная женщина в форме.
— Не знаю, — сказала Лиза, взваливая мешок на весы. — Сколько здесь, по вашему?
— Бо-оже, — женщина склонилась над пакетом. — Вы что, банк ограбили?
— Банкомат, — ответила Лиза. — И не один.
— Так, ладно, давайте запишем примерно, — женщина в форме вынула охапку банкнот. Она подняла мешок и грохнула его на весы. Щелкнула парой клавиш на калькуляторе. — Здесь все сотенные, правильно? Тринадцать и восемь. Ба-атюшки. Миллион пятьсот пишите.
— Хорошо, — сказала Лиза, царапая в бумагах. — А сколько в евро получается?
— Одну минуту, — женщина поправила тонкие очки. — Это у вас багаж или ручная кладь?
— Ручная, — подал голос Максим. Еще не хватало, чтобы Лизка сдала пакет носильщикам.
— Стоп, — аккуратная женщина снова пощелкала калькулятором. — Тогда вам придется доплатить за вес.
— Возьмите из пакета, — сказала Лиза, не поднимая головы от бумаг. Женщина вынула из пакета охапку шуршащих купюр и снова глянула на весы.
— Погодите. А так вес в норме. Тогда не нужно доплачивать.
— Хорошо, — Лиза кивнула.
— Стоп, но тогда придется вернуть их назад, и снова будет тринадцать и восемь. Так?
— Возьмите их себе, — не выдержал Макс.
— Что?
— Возьмите эти деньги себе. Аккуратная женщина сделала большие глаза.
— Нет-нет-нет, вы что, нельзя, — зашептала она. — Это получится нехорошо, и кстати, здесь видеонаблюдение, вы же знаете.
— Ладно, — Максим протянул руку и взял охапку банкнот из ее пальцев. — Тогда я возьму. Женщина вздохнула с заметным облегчением.
— Готово, — сказала Лиза. Оставив последний росчерк, она положила бумаги на стойку.
— Прекрасно, — женщина в форме дважды хрустнула печатью и оборвала корешок. — Всё. Можете идти на контроль. Она улыбнулась и протянула им талоны.
— Куда ты потом? — спросила Лиза, когда они брели к таможенным будкам.
— Для начала — выпью, — Макс хлопнул себя по карману, в который сунул деньги. — И не бодяги пивной, а хорошего виски. Лиза улыбнулась, прикусив губу.
— Тогда я верю, что ты в порядке. Она встала на цыпочки и чмокнула его в щеку. Послюнила два пальца и стерла оставшееся жирное пятнышко.
— Молодые люди! — их нагнала женщина с конторки. — Вы с ума сошли? А ваша ручная кладь? Ее затуманенные очки съехали на кончик носа. Женщина тащила раздутый пакет, ухватив его за горловину двумя руками.
— Ой, — Лиза хихикнула, забирая неудобный мешок. — Извините. Чуть не улетела просто так.
— У вас что, совсем никакого уважения к деньгам? — женщина разрубила воздух ладонью.
— Никакого, — сказал Максим, обнимая Лизу за плечи. — Оставьте нас, пожалуйста. Они расстались под электронным расписанием. Макс наблюдал, сунув руки в карманы, как Лиза постояла в короткой очереди, сунула в окошко загран с еще действительной визой, и выбралась через турникет по другую сторону. Она ни разу не оглянулась, а Максим не стал ждать, пока объявят рейс. Он развернулся и побрел, нетвердо ступая по мягкому ковру. вышел сквозь автоматические двери, и ночь расстелилась перед ним от горизонта до горизонта: ровный асфальт, кромка соснового леса, смолистый запах аэродрома и маячки вышек, окурками тлевшие среди звезд. Только отныне Максим очень сомневался, что за этими горизонтами есть хоть что-нибудь. Он брел через огромную стоянку, и под его резиновыми подошвами хрустел крошащийся гравий. Макс вынул сигарету и прикусил сухими губами ее шершавый фильтр. Чирк! Синие звездочки растаяли в пустоте, оставив на его сетчатке лиловый след. Максим втянул носом запах магния и скривился. Чирк! Ему лез в голову этот древний сериал, где люди застряли в покинутом здании аэропорта посередине бесцветного пустого мира. И еда там не имела вкуса, и зажигалки не работали. Чирк-пф-ф! Огонь полыхнул ему в глаза, и Макс прикурил, стараясь не опалить ресницы. И они так же смотрели на горизонт, наблюдая, как мир вокруг сужается, и рушатся вышки, и странные шарообразные монстры поедают всё, оставляя голый вакуум. Теперь он сидел в «мерсе», провожая глазами крошечную точку, мерцавшую в небе среди россыпи неподвижных звёзд. Сигарета казалась абсолютно бессмысленной. И он знал, что виски тоже не будет иметь вкуса. Потому, что Лиза спаслась, улетела на самолете, как те люди. А Максим остался. И вокруг него теперь происходило всё то же, абсолютно то же самое, не считая монстров. Горизонт приближался, и за ним было черно. Граница мира подбиралась всё ближе, и за ней больше не было ничего, только космический холод, от предвкушения которого Макса уже сейчас тянуло стучать зубами. За все два года, за все последние часы — он не сказал Лизе ни слова. И лучше было так, чем оставить даже легкий намек. Потому что она была не при чем. Мир сужался вокруг Максима давно, лет с восемнадцати, и бегство в Москву лишь отсрочило этот день на пару лет. Даже не будь Лизы. Даже не будь ничего — этот момент всё равно настал бы, и теперь, когда он был рядом, бояться осталось нечего. Чем ближе подбирался горизонт, чем холодней ощущалась пустота, тем спокойней, уверенней и веселее становился Макс. Однажды всё равно пришлось бы спрыгнуть. Хорошо, что Лиза никогда этого не узнает.
