— Не хотите чего-нибудь выпить? Бокал вина? Кофе?
— Стакан воды меня бы устроил, — ответил он.
— Мне ничего, — сказала Бакли.
Миссис Харрисон вышла из комнаты, Грейс огляделся. На стене висела копия картины «Воз сена» и большая, в рамке фотография Майкла, обнимающего за плечи Эшли Харпер.
Джилл Харрисон вернулась со стаканом воды для Грейса и опустилась напротив него на диван.
— Я очень сожалею о сегодняшнем дне, миссис Харрисон. Думаю, для вас он был крайне тяжелым, — сказал Грейс.
В комнату вошла молодая женщина — загорелая, немного носатая, с непокорными светлыми волосами.
— Это Кэрли, моя дочь. Кэрли, это детектив-суперинтендент Грейс и Линда Бакли, — сказала Джилл Харрисон. — Кэрли прилетела из Австралии, на свадьбу.
— Я видел вас на приеме, но не имел случая поговорить, — сказал Грейс, вставая и пожимая руку девушке.
— Рада познакомиться с вами, Кэрли, — сказала Бакли.
Девушка присела на диван рядом с матерью.
— Я хотела полностью отменить и венчание, и прием, — сказала Джилл Харрисон. — Но Эшли так настаивала.
— Глупая сука, — сказала Кэрли.
— Кэрли! — воскликнула ее мать.
— Извините, — сказала Кэрли. — Все считают ее такой милашкой. А по-моему, она расчетливая сучка.
И девушка, повернувшись к Грейсу, прибавила:
— Вот вы бы настаивали, чтобы свадьба состоялась?
Грейс тщательно обдумал свой ответ:
— Не знаю. Думаю, она оказалась в безвыходном положении. А вы, похоже, не любите Эшли?
— Нет, не люблю.
— Почему?
— Я считаю ее очень хорошей девушкой, — вмешалась в разговор Джилл Харрисон. — Она умна — с ней есть о чем поговорить. И она была ко мне очень добра.
— Да дерьмо, мам! Тебе просто до смерти хочется иметь внуков. А Эшли холоднее льда и вертит людьми, как хочет.
Грейс бесстрастно спросил:
— Что создало у вас такое впечатление?
— Не слушайте вы ее, — попросила Джилл. — Она устала.
— Чушь! — отозвалась Кэрли. — Эта Эшли просто-напросто охотится за деньгами.
— Насколько хорошо вы обе ее знаете? — спросил Грейс.
— Я с ней встречалась один раз — и то мне много показалось, — ответила Кэрли.
— А с родными ее вы знакомы?
— У бедняжки нет родных — только милейший канадский дядюшка, — ответила Джилл. — Родители погибли во время отпуска в автомобильной катастрофе в Шотландии, когда Эшли было три года. Ее растили приемные родители, очень жестокие люди. Сначала в Лондоне, потом они перебрались в Австралию. Когда ей исполнилось шестнадцать, она бросила их и уехала в Канаду, в Торонто, там ее приютили дядя и тетя. Тетя, насколько я знаю, недавно умерла. Бредли и его жена были единственными людьми, которые относились к ней по-доброму. Ей пришлось пробиваться в жизни самостоятельно.
— Тьфу! — откликнулась Кэрли. — Когда я с ней познакомилась, она сразу показалась мне ненастоящей. А после сегодняшнего кажется настоящей еще меньше. Я не могу ничего объяснить, но брата она не любит.
Через несколько минут после того, как Грейс покинул дом Харрисонов, он решил изменить статус дела об исчезновении Майкла — теперь оно должно будет проходить по разряду серьезных преступлений.
Марк добрался до садово-огородного магазина Ньюхейвена, портового города в шестнадцати километрах от его дома, незадолго до восьми, времени закрытия. Быстро пробежавшись вдоль полок, он купил лопату, отвертку, молоток, стамеску, фонарик, резиновые садовые перчатки и резиновые же сапоги.
Пытаясь протрезветь, Марк проглотил три чашки крепкого кофе. Он понимал, что следовало бы что-нибудь съесть, но желудок словно узлом завязало. Эшли рассердилась на него — он никогда еще не видел ее такой сердитой, и это его напугало.
Марк ехал к Эшдаунскому лесу. На шоссе опускался туман, ветровое стекло покрыла тонкая пленка влаги. Кусты на опушке леса показались Марку знакомыми, и он сбавил скорость.
Несколько мгновений спустя под колесами машины загромыхала первая металлическая решетка, защищающая лес от скота, следом вторая, Марк прибавил ходу, и машина заколыхалась по глубоким колеям. Повернув направо, Марк добрался до поляны.
К его облегчению, лист гофрированного железа так и лежал на месте, под ветками, которые Марк набросал поверх него.
Он выключил двигатель, оставив фары светить в полную силу. Потом натянул сапоги, взял фонарик и вылез из машины.
Наступило мгновение совершенной тишины. Затем в подлеске послышался легкий шорох, заставивший Марка обернуться и в испуге пошарить лучом фонаря по деревьям. Затаив дыхание, Марк услышал дребезжание — как будто монета болталась в жестяной банке, — и крупный фазан, кренясь, полетел между деревьями.
Еле живой от страха, Марк повел лучом справа налево, потом открыл багажник машины, вытащил резиновые перчатки и перенес купленные им инструменты к краю могилы. Там он постоял, глядя на металлический лист, вслушиваясь.
Марк ухватил гофрированный лист за край, оттянул его в сторону. Могила показалась ему темной расщелиной. Сжимая фонарик, он застыл на месте, набираясь храбрости, необходимой, чтобы шагнуть вперед. Потом медленно подобрался к самому краю, направил луч вниз.
— Прости, партнер, — прошептал он. — Я…
Сказать, в сущности, было нечего. Марк вернулся к машине, выключил фары. Не стоило оповещать кого бы то ни было о своем присутствии здесь — вдруг и в этот час кто-нибудь бродит по лесу, никогда же заранее не знаешь.
Потребовался почти час тяжелой работы, чтобы лопата ударилась наконец о деревянную крышку гроба. Марк продолжал соскребать землю, пока крышка не стала видна целиком — вместе с медными винтами по четырем ее углам.
Марк положил лопату на землю, взял отвертку и принялся за винты. Затем наступил момент, о котором он толком не подумал: гроб плотно входил в яму, стоять в ней можно было только на крышке — и как же тогда ее снять?
Марк выбрался из ямы, лег, все еще держа в руке отвертку, на землю, подполз к самому краю могилы, потянулся вниз.
Он негромко позвал:
— Майкл?
Потом громче:
— Майкл?
Он постучал ручкой отвертки по крышке, зная, впрочем, что если бы Майкл был жив — и в сознании, — то услышал бы, как лопата скребла по крышке.
Если бы он был жив. Большое «если». Прошло уже четыре дня, воздуха у Майкла не было никакого. Марк взял фонарик в зубы. Он должен это сделать. Должен забрать «Палм» Майкла. Потому что рано или поздно кто-нибудь да найдет эту могилу, вскроет гроб и обнаружит труп Майкла и «Палм» со всей его электронной почтой. И этот коп, детектив-суперинтендент Грейвс или как его там, прочтет письмо, которое Марк послал Майклу в понедельник, письмо, в котором говорилось, что они припасли для Майкла нечто замечательное, и содержались кое-какие намеки.
Марк втиснул конец отвертки под крышку, приподнял ее на несколько сантиметров, чтобы можно было ухватиться пальцами за край. Придерживая ее левой рукой, он положил отвертку на землю сбоку от себя и оттянул тяжелую крышку, насколько смог высоко, приметив краем глаза глубокую борозду, процарапанную на ней изнутри.
Замерцала черная вода, на поверхности которой плавали размокшие остатки журнала.
Марк вскрикнул, фонарик вывалился у него изо рта.
В гробу никого не было.
Марк поднялся на колени, отполз от могилы, повернулся, описав полный круг. Может быть, Майкл где-то рядом, наблюдает за ним, готовый нанести удар?
Он встал, добежал до машины, залез в нее, захлопнул дверцу. Потом ударил по кнопке, запирающей все дверцы сразу, включил зажигание, фары. И, нажав на педаль акселератора, заставил машину описать широкую дугу, чтобы осветить окружавшие поляну деревья. Так он сделал один круг, второй, третий.
О господи. Что за чертовщина тут произошла?
«Палма» у него так и нет. Надо вернуться, все проверить.
Как удалось Майклу выбраться? Если, конечно, он вообще там был. Но если не был, почему он не появился на венчании?
Он подъехал к самому краю могилы, открыл дверцу, выскочил из машины и распростерся на земле лицом вниз. Опустил руки в холодную воду. Ладони уткнулись в мягкое, атласное дно гроба, потом одна из них нашарила что-то маленькое, круглое. Колпачок от бутылки виски. Марк обшарил гроб от края до края. Однако больше в гробу ничего не было.
Он встал, накрыл гроб крышкой, вернул на место лист железа, небрежно набросал поверх него траву. Потом вернулся в машину и поехал назад по проселку, пробиваясь сквозь рытвины и лужи. Наконец колеса БМВ прогромыхали по двум решеткам, и Марк выбрался на шоссе.
На пути в Брайтон он отчасти успокоился, в голове немного прояснилось: он говорил себе, что раз трупа нет, нет и никаких улик, говорящих против него, Марка.
Конечно, это было делом рук Майкла. Его почерк. Неужели он все это подстроил? Майкл был умен. Может, он узнал про него и Эшли? И это было частью его мести?
