— Слушаюсь, сэр…
— …ситуация ужасающе проста: судно может держаться на плаву при двух затопленных водонепроницаемых отсеках; какие именно отсеки будут затоплены, значения не имеет. — Инженер Эндрюс нервно посасывает трубку. — Оно может держаться на плаву и при трех носовых затопленных отсеках, а в тихую погоду — даже при четырех. Но если будет затоплено пять носовых отсеков, оно пойдет ко дну.
На мостике воцаряется тишина.
— Как известно, — продолжает Эндрюс, — в силу ряда причин водонепроницаемые переборки не полностью разделяют судно снизу доверху. Они доходят только до палубы «Е». Пять передних отсеков сейчас заполняются водой, и, похоже, довольно быстро, но сколько воды попадает на судно за одну минуту, сказать трудно. Размер пробоины неизвестен. Когда пять передних отсеков заполнятся целиком и судно даст дифферент на нос, вода по коридорам палубы «Е» неизбежно начнет заполнять сначала шестой, а потом и седьмой отсеки.
— Сколько у нас времени? — спросил капитан.
Эндрюс быстро подсчитал на бумаге.
— Час-полтора. Если повезет, чуть больше.
Капитан смотрел на него. Последний рейс, думал капитан. Он кашлянул, перевел взгляд на своих офицеров и повысил голос:
— Итак, господа, приказываю: все наверх! Приготовить спасательные шлюпки. Разбудить пассажиров и приказать им занять места в шлюпках… — Он помолчал. — Я вот о чем подумал…
Все понимали, о чем он подумал.
— Скажите, старший помощник, — тихо спросил капитан, — какова вместимость спасательных шлюпок?
— Почти тысяча двести мест, сэр, если, конечно, все места в шлюпках будут заняты.
— А пассажиров по списку?
— Тысяча триста двадцать, сэр.
— И больше семисот человек команды, — добавил капитан.
— Все согласно инструкциям, сэр. И в соответствии с тоннажем.
— Приказываю: женщины и дети в первую очередь. Следите за порядком. Никакой паники. Офицеры должны вооружиться — на всякий случай. Повторяю: никакой паники. Принимайте любые меры.
— Простите, капитан, — вмешался Эндрюс. — Значит, вы намерены скрыть от людей истинные размеры опасности?.. Думаю, мало кто из пассажиров обратил внимание на толчок, по крайней мере на верхних палубах…
— Мы должны избежать паники, — ответил капитан. — Нам нужен порядок. Сейчас я передам радисту текст сообщения и наши координаты. А тогда нам останется только молиться Богу и надеяться, что мы продержимся на плаву до прибытия помощи.
— К северо-западу от нас находится судно, — сказал второй помощник капитана Лайтоллер. — Я видел его огни, когда выходил на крыло мостика. Оно как будто стоит на месте.
— Пустите ракеты и дайте сигнал лампой Морзе. Все понятно?
Офицеры подтвердили в один голос.
— Приступить к исполнению, — сказал капитан. Последний рейс, думал он. Последний рейс.
Come Quick Danger.[20] С «Титаника», 00.12:
CQD… CQD… CQD… CQD 41°46′ СЕВЕРНОЙ 50°14′ ЗАПАДНОЙ ПРОСИМ ПОМОЩИ СТОЛКНУЛИСЬ АЙСБЕРГОМ ТИТАНИК CQD
С «Парижанина», идущего на восток:
ПРИВЕТ СТАРИК ИМЕЮ КУЧУ СООБЩЕНИЙ СО СТАНЦИИ КЕЙП-КОД ДЛЯ ДАЛЬНЕЙШЕЙ ПЕРЕДАЧИ ТОЧКА ПЕРЕДАВАТЬ?
С «Титаника»:
CQD ЭТО CQD 41°46′ СЕВЕРНОЙ 50°14′ ЗАПАДНОЙ
С «Парижанина»:
СООБЩИТЬ КАПИТАНУ? ТЫ ПРОСИШЬ О ПОМОЩИ?
С «Титаника»:
ДА ПОЖАЛУЙСТА НЕМЕДЛЕННО ИДИТЕ НА ПОМОЩЬ ТОЧКА
С «Принца Фридриха Вильгельма», идущего на запад:
ЧТО СЛУЧИЛОСЬ СТАРИК?
С «Титаника»:
СТОЛКНУЛИСЬ АЙСБЕРГОМ ТОЧКА МЫ ТОНЕМ ТОЧКА
Понедельник, 15 апреля 1912 г. Полночь. Каюта музыкантов. Корма, левый бортДавид проснулся, сам не понимая почему. Они ведь совсем недавно легли. Но что-то его разбудило. Звук, движение. Словно кто-то тихо потряс его за плечо.
Ему приснился один из тех легких снов, что снятся сразу, как заснешь. София и ее комната в доме фрау Мельхиор в Вене. Она стояла перед окном с семью розами. Сон был очень ясный и спокойный.
Давид лежал в темноте, но заснуть уже не мог. Слушал дыхание товарищей и храп Петрония.
Отчего он проснулся? Что-то изменилось.
Наконец Давид обратил внимание на тишину. Ни поскрипывания, ни вибрации, ни плеска воды за бортом.
Ему вдруг показалось, что они в порту. Он ощупью нашел часы, висевшие на крючке. Прищурившись, долго смотрел на циферблат и не мог разобрать в темноте, где стоит стрелка — час это или полночь.
С нижней койки послышался кашель, зашуршали простыни.
— Спот, — шепнул Давид, — вы не спите?
— Нет.
— Мы стоим?
— Похоже, что так.
— Почему?
— Не знаю. Я еще не спал. У меня бывают бессонницы. Минут пятнадцать назад нас немного тряхнуло, словно мы проехали по булыжникам… Потом машины дали задний ход и затихли. Минуты две они еще работали. Потом совсем остановились. С тех пор молчат.
— Как вы думаете, что случилось?
— Может, какому-нибудь встречному судну потребовалась помощь. Врачебная, например.
Снаружи послышался протяжный свистящий звук.
— Что это?
— Не знаю. Как будто из котлов выпустили пар.
— Вы бы говорили потише. — В голосе Джейсона не было и тени сна.
— Простите, мистер Джейсон, — извинился Давид. — Судно почему-то остановилось. И Спот говорит…
— Что происходит? — сердито спросил Алекс.
— Не знаю, — отозвался Джейсон. — Они выпустили пар. Может, кто-нибудь сходил бы и все выяснил…
В дверь постучали. Джейсон встал, босиком подошел к двери, открыл.
— Добрый вечер, капельмейстер, простите, но…
— Мистер Макэлрой, сэр?
— Разбудите своих музыкантов и немедленно идите на палубу «А».
— Что? Простите, мистер Макэлрой, но сейчас…
— Это приказ капитана.
— Что случилось, сэр?
— Пассажиров разбудили, и они немного напуганы. Возможно, музыка их успокоит.
— Вы разбудили пассажиров?
— Да. Пожалуйста, не задерживайтесь. Мы с чем-то столкнулись. Похоже, с айсбергом. Опасности нет, но на всякий случай пассажирам следует занять места в спасательных шлюпках. Если вы будете играть, они примут это за учебную тревогу.
Джейсон, оторопев, смотрел на распорядителя рейса. Тот был совершенно серьезен.
— Хорошо. — Джейсон зевнул. — Конечно. Мы сейчас придем.
— Большое спасибо, — сказал Макэлрой и ушел.
Джейсон зажег свет.
— Подъем! — сказал он. — Не знаю, что это означает, но мы должны подняться наверх и играть.
— Что еще? — послышался сонный голос Джима. — Играть? Ночью?
— Вставайте и одевайтесь! — скомандовал Джейсон. — Если поторопимся, мы еще сумеем спасти репутацию нашего оркестра!
— Что за глупости… — буркнул Жорж, а Спот сказал:
— Думаю, к отсутствию пианиста все отнесутся с пониманием…
— Наверх пойдут все, как один, — возразил Джейсон.
— И Петроний тоже? — мрачно спросил Алекс.
— Петроний в первую очередь. Эй, Петроний! Просыпайся!
— Это виски…
— Он пойдет с нами и будет стоять там хотя бы только для виду. Эй! Просыпайся! — Джейсон стал трясти Петрония.
— Айсберг? — тихо спросил Джим. — Он сказал айсберг? — В его голосе звучала тревога.
— Конечно айсберг, а что же еще! — вздохнул Спот, надевая форму.
— Ах! — с надеждой воскликнул Петроний, наконец открывший глаза.
В переполненных коридорах горничные и стюарды стучали в двери кают и будили пассажиров. Люди неохотно двигались к трапам и выходам; сбитые с толку, они переговаривались между собой, некоторые держали под мышкой спасательные жилеты. Кое-кто почувствовал толчок и понял: что-то случилось. Другие обратили внимание на почтовых служащих — почта была расположена ближе к носу, — старавшихся спасти мокрые мешки с почтой. Но большинство пассажиров сердились и не понимали, в чем дело.
На трапах музыканты заметили, что их ноги соскальзывают со ступенек.
— Трап перекосился. Судно наклонилось вперед, — определил Джим. — По-моему, оно дало дифферент на нос.
Они добрались до салона на палубе «А». Их встретили аплодисментами. Тут собралось много пассажиров, одни еще не успели снять вечерние костюмы, другие были раздражены тем, что их разбудили.
Появление оркестра разрядило обстановку. Джейсон Кауард и его шесть музыкантов прошли к стоявшему тут пианино. Спот, принесший контрабас Петрония, отдал его хозяину и сунул ему в руки смычок. Петроний крепко сжал свой инструмент.
Они начали с регтаймов, которые явно имели успех. Пассажиры решили с юмором отнестись к тому, что их так бесцеремонно разбудили. Когда оркестр заиграл последний шлягер Ирвинга Берлина, несколько молодых пар пошли танцевать. Выдернутые из коек официанты сонно бегали среди гостей, предлагая прохладительные напитки.
