— А ну, заходи по одному!
Когда они попали в помещение, то оказалось, что оно совсем маленькое. Это была камера, а вернее бокс размерами примерно три метра на четыре, причем в этом тесном боксе уже ютились пять человек, а теперь, их стало около двадцати. В боксе кроме небольшой лавки ничего не было. Лишь темная дыра параши в углу уныло зияла, как черная метка. В камере стоял смрад, висела пелена от табачного дыма, пахло немытыми человеческими телами. Обитатели внимательно рассматривали группу новеньких. Вилор встал и оперся о стену в самом углу возле дверей. Рядом с ним стоял худой и щуплый мужик лет пятидесяти и здоровенный молодой парень.
— Ну, все полна коробочка, — буркнул откуда-то снизу человек. Вилор невольно опустил глаза. Оказалось, что у его ног, лежит на каких-то тряпках совсем старый мужчина, с седой бородой и длинными засаленными волосами.
— Это что камера, тут и будем сидеть до суда? — робко спросил Вилор.
— Ты что?! Это же отстойник! К вечеру по хатам начнут расфасовывать, — пробурчал здоровый парень справа, на его руках Щукин успел рассмотреть множество наколок. В камере стоял ропот голосов. Арестанты общались друг с другом и передавали свои новости.
— Ну, все! Сейчас пойдет! По хатам начнут рассортировывать! Наконец-то! — облегченно вздохнул здоровенный парень справа.
— Да начнут, сначала к куму дернут кое-кого, кто под особым надзором и вообще на кого заказ какой,… - мрачно прохрипел сухой и тощий мужик. Его голова была совсем лысая и блестела, словно бильярдный шар. На руках и груди тоже пестрили наколки.
— Кум,… это кто? — осторожно спросил Вилор.
— Ха! Это самый опасный человек в тюрьме! Он многим судьбу и биографию сломать может! — ухмыльнулся здоровяк справа.
— Ладно тебе Кувалда, что фраера грузишь?!!! — цыкнул на него худой мужик. — Видишь первоходок он, не хрен издеваться!
— Да, что я ему,… экскурсовод? — огрызнулся здоровяк. Худой махнул на него рукой и, посмотрев на Вилора, тихо сказал:
— Ты это парень, знай,… кум это начальник опер части,… дернут к нему, так язык за зубами держи! Отвечай лишь да, да нет. Откровенничать с ним не надо! Это опасно! Он сначала тебе петь будет соболезнования, ласково так, мол, верит в твою невиновность, а потом угрожать начнет, вербовать и прочее…
— Вербовать?! В шпионы что ли? — не понял Щукин.
— Да в шпионы… можно и так сказать, только эти шпионы у нас стукачами зовут, и жизнь у них на зоне, да на тюрьме, как правило, опасная и короткая… Ты за что чалишься-то?
— Сижу что ли? — пытаясь угадать смысл слов блатного жаргона, переспросил Вилор.
— Ну да,… за что закрыли-то?
— В убийстве обвиняют…
— У-у-у, серьезная статья, — присвистнул худой. — С ней кстати, срок мотать нормально, легко, если конечно ты не ребенка и не мать замочил. Мокруха это тебе не изнасилование малолетки, с той статьей сразу опустить могут, — рассуждал худой.
— Никого я не убивал! А обвиняют меня в том, чего вообще не совершал! — обиделся Вилор.
— Да, да, не совершал, кто ж говорит. Тут вообще одни невиновные сидят! — ехидно ухмыльнулся мужик. — Вон, какие рожи невиновные! Только вот, откровенничать с незнакомыми, не надо…. Ты держи язык за зубами, если не знаешь и не проверил человека…. тут такое дело, — сурово добавил худой. — Помни закон тюрьмы.
— Что за закон?
— Не верь, не бойся, не проси… ты про него еще услышишь. В этот момент открылась дверь и тюремщик начал выкрикивать фамилии. Кого-то уводили с вещами, а некоторых вызвали на несколько минут. Все происходило, как предсказывал худой арестант. Вилор понял, что это человек уже не раз проходил такие процедуры. Камера потихоньку пустела, через какие-то полчаса вместо двадцати человек в боксе остались десять. Стало немного свободней. В этот момент в очередной раз зашел дежурный и закричал:
— Щукин Вилор Андреевич, на выход!
Его вели не долго, в самом конце коридора втолкнули в одну из дверей. К своему удивлению Щукин увидел, что это не камера, а кабинет, оборудованный в камере. В помещении стояли несколько письменных столов шкаф с книгами и бумагами, тумбочка с пишущей машинкой и телевизор. На стенах висели различные плакаты и календари, маленькое тюремное оконце закрывали шторы. За одним из письменных столов сидел человек в зеленом кителе с красными петлицами. На плечах красовались пагоны с майорскими звездами. Мужчине на вид было около пятидесяти, седой и усатый он был похож на актера Валентина Волонтира, того что сыграл в главную роль в телесериале «Цыган». Майор дымил сигаретой и что-то писал на бумаге. Не поднимая глаз, он спросил:
— Вилор Андреевич?
— Да…
— Очень приятно. Проходите и садитесь на стул. Вилор послушно разместился возле майора. Тот, продолжая писать, приветливым голосом спросил:
— Ну, как вам первые впечатления от тюрьмы? Вилор пожал плечами:
— Да какие там впечатления, мерзко все…
— Что так вас огорчило?
— Да что огорчило, все как то по-скотски… места мало, душно,… сотрудники хамят, да, что там говорить, гнилое место,… какое впечатление от вашего заведения может быть у нормального человека?
— Да, вы правы… Хотя,… вот, вы в тюрьме два часа, а уже успели кучу жалоб мне выразить,… - ухмыльнулся майор. Вилор вдруг понял, он действительно жалуется, причем, как то непроизвольно откровенничает с этим человеком, который кстати, даже не представился, а ведь его предупреждал худой арестант, что это опасно. Щукин вздохнул и, нахохлившись, прикусил губу.
— Что вы замолчали? А?! Вилор Андреевич? — все так же вежливо спросил майор.
— Да, вроде больше нечего сказать…
— Удивляетесь, что вас вызвали, но на это есть объяснения. Вы ведь у нас личность известная, поэтому я с вами лично решил познакомиться. Обычно я конечно с простыми арестантами не говорю, мало ли их каждый день ко мне привозят. Но вот с вами решил лично, так сказать…. Вы ведь литератор, поэт, драматург… российского масштаба.
— Причем тут это? У меня горе! Любимого человека убили! А сваливают все на меня! Лучше бы убийцу искали! Хотя, что его искать,… - буркнул Вилор.
— Да, да,… все как всегда, виноватые на воле. Кстати, в нашей тюрьме уже сидели известные люди, Сталин, Короленко, сын Троцкого, певица Русланова, актер Жженов,… - с гордостью сказал майор. Вилор грустно ухмыльнулся:
— Спасибо, но мне от этого не легче… у меня, как я повторяю горе, любимого и единственного человека убили!
— Да, конечно,… я забыл представиться. Моя фамилия Гвоздиков. Майор Иван Петрович Гвоздиков. Я начальник оперативной части сизо номер один, города Красноярска. Щукин молчал, он покосился на майора и тяжело вздохнул.
— Подозреваю, что соседи по нарам, уже проинструктировали вас, как вести себя с кумом? — словно экстрасенс спросил майор. Вилор опустил глаза и вновь ничего не ответил.
— Ну да ладно, гражданин Щукин, мне все равно в принципе, что говорят уголовники. Они меня между просим Гвоздем прозвали. И это хорошо, я так считаю, человек заслуживает ту кличку, которую ему дают окружающие. Я, как гвоздь, могу войти в любой мозг все сидящих здесь. И не хвастаясь, говорю, оперативной ситуацией я владею. Кстати, а вас как в детстве звали? Какая кличка у вас была? — напирал Гвоздиков.
— Не какая, — буркнул Вилор. Он почувствовал, как этот человек легко и непроизвольно завладел инициативой разговора, он говорил вроде вежливо и без натуги, но каждое его слово звучало словно приказ:
— Ну да ладно, я вас вот, что хочу сказать, советую вам с уголовниками не связываться. Вы не их поля ягодка. Советы их предназначаются тем людям, которые готовы свою судьбу, в дальнейшем связать с преступным миром. Но ведь это не вы?! Вы гражданин Щукин, нормальный человек и еще неизвестно, как там суд пройдет, поэтому лучше не искушайте судьбу, и не связывайтесь с уголовниками. Они могут и на голодовку подбить, и на прочие так называемые акции неповиновения. Лучше вы в них не участвуйте,… - майор пристально посмотрел на Вилора.
— А с кем мне там общаться? Там кроме уголовников никого нет. Мне, что изгоем теперь быть в камере? — зло спросил Щукин.
— Нет, конечно, не изгоем, там кроме уголовников и нормальные люди есть…
— Вот, как и, что же они там делают? Майор пожал плечами, он не разозлился, он, словно ждал, что арестант, сидящий перед ним, обязательно будет ехидничать. Гвоздиков был к этому готов:
— Сидят гражданин Щукин, система наказания не совершенна. Вот, у нас в тюрьме, элементарно не хватает мест. Сидят и по два, и по три человека на место. Да, я верю, условия ужасны! Но,… виноваты ли мы в этом? Нет! Мы давно просим новую тюрьму построить, но пока нет денег. А преступность только растет! И будет расти, с этой демократией ничего хорошего в нашем обществе происходить не будет!
