Рыгор составил тарелки одна на одну, чтобы освободить место для Лявона. Он уже рассмотрел собеседника, отметив его молодость и бесхитростное, но неглупое лицо. «Машины у него конечно нет, и жены нет. Студент», — подумал он.
— А в сауне бываешь? — продолжал Лявон.
— Не люблю я её, слабенькая. Не прёт меня от неё. Это для всяких там спортсменов и для больных, которым греться полезно, но которые от русской бани могут помереть.
— Точно! — Лявон улыбнулся опять, как бы соглашаясь. Если вдуматься, то он и в самом деле был согласен, но Лявон не вдумывался. Ответ Рыгора даже не отложился у него в памяти; сейчас ему просто нравилось слушать звук голоса и понимать, что голос обращён именно к нему.
Они поговорили о бане, потом о соке, почему Лявон пьёт сок, а не пиво. Лявон сказал, что ничего против пива не имеет, здоровье у него в порядке, просто он привык к апельсиновому соку и любит его. Рыгор похвалил тутошние бутерброды, свежесть и хлеба, и колбасы, и сыра. Лявон отвечал, что тоже непременно попробует, только попозже, сейчас ему и так хорошо, даже жевать не хочется. Потом за столиком в углу негромко затянули песню, и это стало поводом поговорить о музыке. Выяснилось, что Лявон музыку очень любит, но определённых музыкальных пристрастий не имеет и даже затрудняется вспомнить хотя бы несколько своих любимых записей. Рыгор допивал третью бутылку пива, он уже немного захмелел и не удивлялся таким мелочам. Он спросил Лявона, что тот думает о классиках, романтиках и модернистах, и Лявон отозвался о них всех равно уважительно. Когда Лявон внимательно взглядывал ему в глаза, Рыгору становилось уютно и легко, он чувствовал внимание к своим словам и от этого говорил ещё больше и лучше.
Подошёл буфетчик, чтобы убрать со стола. Рыгор вполголоса спросил у него, что за песни поют за столиком в углу, незнакомые какие-то. Это тихие песни, ответил буфетчик. Лявон поднял глаза к потолку, вспоминая, где он уже слышал о них, а Рыгор засмеялся:
— Я слышу, что не громкие! Кто написал их, вот я о чём! — Буфетчик не знал, и Рыгор махнул рукой. — Ну ладно, не знаешь так и не надо. Принеси мне ещё парочку бутеров с колбасой, будь добр. И два «Сябра». Выпьем «Сябра», Лявон? Я угощаю.
— Нет, мне сока, — попросил буфетчика Лявон. — Прости, Рыгор, нет сегодня настроения на пиво. Спасибо тебе большое за приглашение. Расскажи мне ещё о себе, о своей работе?
Рыгор и не думал обижаться. Он сам съел оба бутерброда, обильно запивая их и рассказывая Лявону о забавных случаях из практики. Потом Рыгор сказал, что уже засиделся и хочет на воздух. Когда они вышли наружу и остановились на ступенях, Лявон привычно поднял голову и засмотрелся на небеса. Тело было в приятном расслаблении, двигаться не хотелось. Предстоящий путь домой теперь казался Лявону слишком длинным, замечталось о велосипеде. Рыгор глядел на юный профиль Лявона на фоне темнеющего неба и тоже думал о возвращении домой, но с раздражением и почти отвращением. Особенно неприятной сейчас была мысль о тате и своей несвободе.
— Эх, Лявон, где денег взять? — в сердцах сказал он. — Так хочется уже квартиру купить наконец. Стать хозяином и себе самому, и семье. Вот ты смотришь на меня и думаешь, взрослый мужик, да? Самостоятельный? А вот и не так, брат, не так. Тебе ещё это непонятно, но чем старше становишься, тем хреновее от кого-то зависеть. Очень хочется жить по полной, но не представляю, как квартиру купить. А без этого никак.
— Где вообще люди берут деньги? — задумчиво и отвлечённо спросил Лявон, не отрываясь от небес. — Я бы тоже не отказался. Купил бы себе велосипед, катался бы.
Рыгора насмешил такой пустяк, как велосипед, и он, забыв о своей грусти, глотнул ещё пива, хохотнул и предложил ограбить банк. Лявон вежливо и вопросительно улыбнулся, как бы не понимая, о чём идёт речь.
— Ну а чего? Рискнём один раз, зато потом! Все проблемы сразу решатся. Я куплю квартиру, куплю хай-энд аппаратуру, выпишу по каталогу вагон лицензионных дисков, — Рыгору явно понравилась его идея, он воодушевился.
Лявон, покивав головой, с совершенно серьёзным видом согласился:
— Давай ограбим, почему бы и нет. Только как? Выроем подкоп из-под соседней улицы? Или переоденемся инкассаторами? Или ворвёмся с автоматами?
— В первый раз лучше не усложнять. Калаши, газовые шашки, заложники — вот и всё, что надо, — Рыгор сложил руки, целясь воображаемым автоматом. — И обязательно надо на голову надеть чулок, чтоб не узнали! Или вязаную шапку. Только глаза прорезать.
— Это всё понятно. Но ты знаешь, что у каждой кассирши под столом красная кнопка? Как только мы войдём, они тут же вызовут милицию.
— Пока милиция приедет, мы всё успеем! Не боись! Раньше, чем минут через десять-пятнадцать, они никак не появятся.
— Слишком произвольное допущение. Они вполне могут приехать через пять минут. Кроме того, обычно в банках ещё и охранники стоят. Сам я там не бывал, но читал где-то.
Лявон говорил это с грустным видом, как бы жалея, что ограбление заведомо обречено на провал. Но Рыгор был уверен, что Лявон подыгрывает его шуткам, и вовсю веселился, пьяно блестя тёмными глазами.
— Вначале завалим охранника. Да и вообще всех завалим. Сразу батальон не приедет. Сначала двоих-троих пришлют, не больше, — Рыгор размахивал бутылкой, — А мы притаимся и хоп! Мешок на голову и в колодец!
Лявон поморщился:
— Лучше обойтись без жертв. Убивать — это гадко. Тем более ради денег.
— Смертной казни боишься?
— Нет, я об этом не думал даже. Неприятно просто. Насилие — это не для меня.
Рыгор наконец понял, что Лявон говорит серьёзно. Не зная, что сказать, он нагнулся и провёл пальцами по ступени, проверяя, не испачкаются ли его светло-синие джинсы. Пальцы остались чистыми. Рыгор присел. Допил последний глоток из бутылки и опустил её возле мусорки. Тем временем Лявон размышлял вслух:
— Хотя, с другой стороны, какая разница, убьём мы их сегодня или они сами умрут через двадцать лет? Всё равно ведь умрут, и воспрепятствовать этому процессу невозможно, — он помолчал. — Более того, мне сейчас пришла в голову отличная мысль! Можно взглянуть на вопрос по-христиански… Ты же христианин, Рыгор?
Рыгор неопределённо кивнул. Он достал из сумки непочатую пачку сигарет и вылущил её из прозрачной плёнки. Плёнка, намагнитившись, держалась на его пальцах и не хотела лететь в мусорку.
— Ну так вот, по-христиански для души человеческой весьма полезно, чтобы тело умерло пораньше. Вдумайся: чем раньше человек покидает земную юдоль, тем меньше успевает нагрешить. Ведь вероятность того, что однажды он образумится и перестанет грешить, ускользающее мала. День ото дня человек укрепляется и закосневает во грехе.
— Согласен, — заметил Рыгор, с веселья переключившись на пьяную вдумчивость. — По себе знаю — чем дальше живёшь, тем большей скотиной становишься.
— Именно! Но это во-первых. А во-вторых, если человека убить, то получится, что он невинно пострадал — и за это ему многое простится. Чем жесточе убить, тем лучше. Учини над малым сим зверство, и завтра же он будет в раю!
Рыгору наконец удалось выбросить плёнку, скатав её в шарик. Он закурил и протянул пачку Лявону.
— А сам ты готов, чтоб тебя потом черти жарили? В вечном пламени, как говорится?
— В вечном пламени? — Лявон покачал головой, отказываясь от сигарет. — О нет! Вот здесь-то и кроется сладостная изюмина, даже, я бы сказал, смоква. Заметь, мы идём на убийство не корысти ради и не во гневе, но по любви. Спасаем банковских работников от геенны! Души своей не жалеем ради блага ближнего! Кто же мы после этого? Ответ прост: мы святые!
Лявон нарисовал пальцем круг над своей головой. Лицо и поза его были одухотворены и от этого особенно хороши. Рыгор невольно залюбовался. В этот момент дверь открылась и наружу вышла компания мужиков. Они кашляли, пошатывались и громко обсуждали пиво «Крыница».
— Как вам «Крыница», пацаны? — обратился к Лявону и Рыгору один из них, блондин разболтанного вида.
— Я уже давно её не пью, — авторитетно ответил Рыгор. — Бери лучше «Сябар», он получше будет.
— Уважаю! Гуте нахт! — согласно воскликнул блондин, с размаху пожал Рыгору руку и неуклюже побежал за удаляющимися друзьями. У дороги он их нагнал, и оттуда донёсся смех, громкий чих и пение хором: «Майн либхен, гуууте наааахт!» Лявон и Рыгор переглянулись. Рыгор встал и стрельнул окурком в мусорку.
— По-немецки, что ли, поют? Вот черти… То у них тихие песни, то громкие. Пошли, что ли, ещё пивка возьмём? И по пицце?
Они вернулись в бар. После вышедшей компании остался пустой столик в самом углу буфета, Рыгор указал на него Лявону, а сам пошёл к стойке. Через несколько минут он вернулся с двумя бутылками «Сябра».
— Ты какую пиццу любишь? Там есть с сыром, а есть с колбасой.
