Да, озеро. Ничего не видно. По дамбе дорога. Вода перехлёстывает.
На ощупь — или как? А свалимся?
— А заглохнем?
— Тогда винт. Не ной — фарт спугнёшь…
И вдруг — свет сверху откуда-то и сзади — и впереди, и по сторонам всё взблестнуло до слепоты — и замерло.
— Это что это что это что это что это что?
Он тоже не знает. Тогда он достал шпаер.
И, мгновенно открыв дверь, высунулся и стал бить бить бить бить по прожектору.
— Вертолёт, гады!
Попал попал.
— Фары фары туши! тормоз!
Полная тьма.
— Стой, я говорю! Совсем! Проскочат!
— Заглохнем — больше не заведём.
— Чёрт! Погибнем! они ж в кузов сигают!
Не в кузов, а на кабину: грохнул по крыше — и в воду: не удержался — только плюх… Второй плюх… Третий… Нет, зацепился. Четвёртый, пятый — в кузов, в кузов.
— На газ, на газ, вправо, в озеро, живей, топим всех…
— Куда?
— Резко! в озеро! — орёт.
— Куда?
Вырвал у меня руль да как крутанёт. Полетели с дамбы.
— Прыгай.
Я — дверь… Никак.
— Туда! Через меня!
Та — открыта. И я —
«Прыгнул я вот так, — показывал Геннадий, — через него в воду, да… Вода уже заливалась в кабину… Прыгнул — ну и со всего размаху треснулся лбом о лобовое стекло… Хорошо, не разбил, да… Что такое, что такое, что такое? — думаю. Машина стоит. Сижу… Он держит руль, через меня перегнувшись, и на тормоз жмёт. Его тоже крепко о приборную доску шибануло. Выпрямился, отвалился — весь в поту, бледный…Молчим. «Ох, — говорит, — чуть было не гробанулись… Ты что, задремал?» — «Нет, — говорю, — а где это мы?» — Он молча кивает на указатель: «Выползово». И смотрю: ещё светло совсем. Машина стоит поперёк дороги… «Как это — Выползово? — спрашиваю. — Куда ж мы ехали?» — «Как это куда? В Новгород». — «Да почему ж в Новгород-то?.. А Витька??» — «Какой Витька?.. Ну ты даёшь! Проснись, шеф! — Он озлился. — Я рассказываю, рассказываю, развлекаю его и так и эдак и разэдак… из кожи, можно сказать, лезу, — а он — хоть ты тут тресни! — дрыхнет за рулём — и всё. Чуть на тот свет не отправил!» — «Про что ж ты мне рассказывал?» — спрашиваю. «Как это?.. — Он не понял. — Повторить, что ли, всё сначала?» — «Нет, не надо…» Сидим молча. «Нет, ты всё-таки… — говорю, — про что же ты всё-таки рассказывал?» Тут он совсем вылупился на меня и покрутил пальцем: «Во даёт, во даёт, парень… Ну… Ну, про баб я тебе рассказывал про всяких разных… Про что! Про это самое, — про что — про что…»
Это не та дорога. Та — на Красное. А эта ответвляется на городскую свалку. Сюда и я выходил. Вот пересечение с узкоколейкой. Ещё двести метров — и свалка. Заезжаем. Сторожка и две собаки.
— Посигналь. Где они? — сказал Валерий.
Шофёр посигналил. Ничего.
— Я боюсь вылезать. — Валерий, открыв дверь, стоял на подножке. — Меня один раз так поприветствовали.
Собаки смотрели на нас равнодушно. Шофёр ещё раз нажал сигнал. Сторож появился с другой стороны. Тоже стоял и смотрел.
— Подойдите сюда, пожалуйста, — крикнул Валерий.
Тот ещё постоял, потом медленно двинулся к машине.
— Чего хотите?
Валерий крутил в руке удостоверение.
— Ну подойдите ближе, нам спросить надо.
— Чего?
— Я из милиции… Вы знаете, здесь есть мост. Где узкоколейка пересекается с железной дорогой.
— Ну…
— Это какая дорога?
— Какая?.. Здесь на Красногвардейск…
— А можно как-нибудь к этому мосту проехать?
— К самому мосту?
— Ну да, вот где пересечение…
— Здесь никак не проедете. Через Красногвардейск можно.
— А отсюда? Вот это куда дорога?
— Эта — по краю свалки… Туда, в лес. Здесь не проедете.
— А через Красное?
— Там тоже нет дороги.
Я прикинул расстояние отсюда до моста — всего километра полтора-два лесом.
— Температура на пределе.
— Доедем?
— «Не могу, — говорит, — больше».
— Вот лужа.
— Слишком грязная… Ничего, скоро.
Красногвардейск. Он встал у колодца. В кузове взял ведро.
— Дальше — что? Спросить бы кого-нибудь…
— Эй, парень, — позвал шофёр.
— Чего?
— Ты здесь давно живёшь?
— Да, а что?
— Мост знаешь, где узкоколейка пересекает вот эту дорогу?
— Знаю.
— Можно туда проехать?
— Можно.
— Садись, покажешь дорогу, — сказал шофёр. — Есть время?
— Время-то… Да мне на поезд надо поспеть… Ладно.
Полез в кабину.
— А поместимся?
— Давай, давай… Пять человек с гармошкой здесь ездят.
Я прикинул расстояние отсюда до моста — всего-то километра полтора-два.
— А Красногвардейск — это где?
— От Балтыма влево, — сказал шофёр. — Я знаю. Там, конечно, дорога плохая… Поехали.
Девять часов. В половине одиннадцатого стемнеет, ничего не увидим.
— Если бы от садов, — сказал я, — напрямую. Там бы мы почти у самого моста выехали. Только я боюсь, мы там сядем… Там через лес: балочки, болотца.
Ничего не отвечают. Развернулись и поехали.
— Жалко, время у вас отнимаем, — сказал Валерий.
— Да мне-то что… Мне всё равно…
— А марка мотоцикла какая?
— Не знаю, я не разбираюсь.
— Чёрный?
— Чёрный, с красными сиденьями. Фара была отвинчена…
— Жалко, номер не заметили… Я бы посмотрел по картотеке.
— Да мне ни к чему — номер-то… Я так…
Вырулили назад на трассу. Пять минут и — Балтым. Налево. Стоп.
— Воды?
— Да, сейчас, — сказал шофёр. Взял ведро в кузове и — к колонке.
Прошли до конца канавки.
— Дальше не надо, — сказал я.
Стали возвращаться.
Ошибиться я не мог. Канавка та самая.
Всё. Идём назад к машине.
— А когда ты видел-то? — спросил шофёр.
— В пятницу.
— Ну! В пятницу! За это время тут не только фару — всё могли развинтить и унести!
— Да я хотел ещё вчера, — сказал Валерий, — так машину не дали… А марка мотоцикла какая была?
— Не знаю, я не разбираюсь.
— Чёрный?
— Чёрный с красными сиденьями.
— Коляски не было?
— Нет.
— Жаль, номер не заметил…
— Да мне ни к чему… Я не думал… Мало ли кто мог оставить. Оставил — потом забрал…
— Ладно. Хоть проверили.
— Воды?
— Да, сейчас, — сказал шофёр. Взял из кузова ведро и пошёл к колонке. Закипает всё время.
Дальше полями вдоль бесконечных перелесков. Он только успевал крутить баранку.
Время на пределе. Темнеет.
— А представляешь, если б на «ЗИЛе», а? Точно сели б.
— Ну. Зилок — он ведь оборотистый…
— А ты, я смотрю, здесь неплохо ориентируешься.
— Ну. Я каждый год здесь на уборочной.
— Чьи же это всё угодья? Балтыма?
— Нет, это Верхнепышминский совхоз…
— А вот какая-то деревня. Что это? — спросил я.
— Красногвардейск.
Несколько серых домиков в сумерках. Пришёл дизель, люди идут с платформы. Высокие отвалы с той стороны путей — свалка, только больше во много раз. В низине, на фоне чёрной каймы лесов, вьются дымы — это торфоразработки понемногу горят. Жарко было.
— Дальше — что? Спросить бы кого-нибудь…
У колодца опять воды.
— Эй, парень, — позвал шофёр.
— Чего?
— Ты давно здесь живёшь?
— Давно.
— Это куда ветка идёт?
— На Красное.
— А узкоколейка там её пересекает? Мост там есть?
— Ну.
— Как туда проехать?
— К самому мосту?
— Ну, в радиусе ста метров. — (Валерий.)
— К мосту?
— Да.
— А зачем вам?
— Взрывать будем. Вон — полный кузов взрывчатки.
— Нет, серьёзно.
— Серьёзно, нам нужно туда проехать. Посмотрим на мост — и назад.
Мнётся.
— Садись, покажешь дорогу, — сказал шофёр. — Есть время?
— Время-то… Да мне на поезд надо успеть… Ладно.
Полез в кабину.
— А поместимся?
— Давай, давай… Впятером с гармошкой здесь ездят.
Втеснился с краю, дверь захлопнулась.
Эту изгородь я тоже видел — с другой стороны, когда подходил к узкоколейке. Охватывает, значит, всё поле — торфоразработки — и часть леса. Там она ещё не достроена: столбы кончаются — последние без колючки — и ряд пустых ям.
Машина стояла совсем в темноте, тёмная. Подошли. Шофёр включил фары и стал разворачиваться на малом пространстве между горами щебня и лесом. Валерий снаружи корректировал его.
Коробка передач заела.
— Так. Умница. Нашла время. И место.
— Первая передняя?
— Ну. Она.
Вынул рычаг, стал ковырять в коробке. Валерий чиркнул спичкой и светил ему туда. Что-то наконец щёлкнуло. Попробовал — назад пошла. Не то. Ещё раз. — Щёлкнуло.
