Затряслись коленки у Мырзабека — а что делать? Спорить надо, шайтан шутить не станет! И чочок свой терять жалко, хоть плачь — надо у шайтана спор выиграть! А шайтан летает вокруг, пугает его, торопит — "Давай быстрее, некогда мне с тобой, дураком, возиться!" Тогда подумал Мырзабек поспорить с шайтаном о том, что уже делал. — "Спорю, — говорит, — что смогу через весь аил голышом на одной ноге пропрыгать!" Шайтан только смеётся: — "Давай, чего ждёшь? Прыгай!"
Разделся Мырзабек и запрыгал на одной ноге. А шайтан засвистел, захохотал, и подул вдруг холодный ветер, стал на землю снег посреди лета падать. Прыгает Мырзабек, а холодный ветер его, голого, до костей пронизывает, на мокром снегу на одной ноге прыгать совсем невозможно! Не выдержал Мырзабек, упал, дрожать начал. — "Не могу, — кричит, — дальше прыгать, сдаюсь!" Засмеялся шайтан: — "Ну, вот и славно, первый раз есть, ещё два осталось! Давай второй спор, не тяни!"
Задумался Мырзабек. А шайтан его торопит, думать не даёт. "Ладно, — говорит Мырзабек, — спорю, что смогу казан травы съесть!" Ещё сильнее засмеялся шайтан: — "Ну что же, вот тебе казан с травой — ешь, дурак, на здоровье!" Сказал так шайтан — и появился прямо перед Мырзабеком полный казан травы, а трава в нём — не просто трава, а вся какая-то сухая, жёсткая, прелая. Начал её Мырзабек есть, а она вся горькая и даже не жуётся толком. А шайтан летает вокруг и хохочет: — "Видишь, какой славной травы я для тебя набрал?! Кушай, дурачок, кушай!" Старался Мырзабек, старался — ничего не получается: живот только заболел, и рот весь высох, песок на зубах скрипит. "Не могу больше, — замычал Мырзабек, — сдаюсь!" А шайтан всё издевается над ним: — "Что, угощение моё не понравилось? Не в коня корм? Ну вот, уже дважды я выиграл, последний раз остался!"
Заплакал горько Мырзабек: — "Ты нечестно со мной споришь, ничего не могу с тобой поделать!" А шайтан хохочет — аж слёзы из глаз: — "А как же, я же — шайтан! Будешь знать, с кем связываться! Давай уже третий спор!"
— "Мне холодно, — плачет Мырзабек, — У меня живот болит! Ничего придумать не могу!"
— "Ничего, — смеётся шайтан, — подумаешь, живот болит! Я у тебя ещё и чочок отберу!"
— "Ну дай хоть время подумать, — рыдает Мырзабек, — ничего в голову не идёт!"
— "Раньше надо было думать! — смеётся шайтан, — Хотя ладно — славно ты меня сегодня повеселил, я даже со смеху устал! Даю тебе время до завтра, дурья башка! Полечу к себе в пещеру, высплюсь, а завтра прилечу, ещё повеселюсь и чочок у тебя заберу — всё равно ты его не ценишь!"
Сказал так шайтан и улетел. А Мырзабек сидит, слезами заливается: холодно ему, живот от сухой травы болит, да и чочок свой родной жалко! В это время мимо шёл Апенди. Увидел он Мырзабека и спросил, отчего тот плачет. Рассказал ему всё Мырзабек. Рассмеялся Апенди и сказал: — "Да, нашёл ты, с кем и на что спорить! Ну да не плачь, домой иди, выспись, а я пока в кузницу схожу. Завтра, как шайтан прилетит, и я подойду, спорить тебе помогу".
Пришёл Мырзабек домой, а ни есть, не пить не может. И заснуть не может — страшно ему. Так до утра и просидел. А утром пошёл на встречу с шайтаном с красными глазами. Идёт и думает: — "Эх, плакал мой чочок! Ну что прохожий сможет с шайтаном сделать?" Пришёл он, и шайтан тут как тут — прямо из-под земли с хохотом выскочил, Мырзабека так напугал, что он аж наземь сел. — "Ну что, — кричит, — давай последний дурацкий спор — и готовь свой чочок!"
— "Ничего я не придумал, — заплакал Мырзабек, — Ничего не могу с тобой сделать!"
— "Ну уж нет, — ревёт шайтан, — так не интересно! Давай ещё какой-нибудь дурацкий спор!"
— "Всё равно ты меня обманешь! — плачет Мырзабек, — Я и так сдаюсь!"
Тут подходит Апенди с уже полупустым бурдюком[73] кымыса, кричит шайтану: — "Эй, уважаемый, а можно вместо него я с тобой на чочок последний раз поспорю?" Засмеялся шайтан: — "Что, тоже чочок надоел? Ну давай, дурачок, спорь со мной на чочок!"
— "Только, чур, уговор, — отвечает Апенди, — если я выиграю, то мы оба с чочоками останемся — и я, и Мырзабек!"
— "Да пожалуйста, — хохочет шайтан, — Спорь давай!"
Достал тогда Апенди из-под халата огромные железные кузнечные клещи и говорит шайтану: — "Спорим, что я вот этими клещами тебя изо всех сил за чочок тянуть буду, но оторвать его всё равно не сумею?"
Вмиг перестал смеяться шайтан, в лице переменился. Хочет чего-то сказать — и не может, только зубами скрипит. Скрипел шайтан зубами, скрипел — а потом рукой махнул, завыл, заревел — и ни с чем улетел. А Апенди похлопал Мырзабека по плечу и говорит: — "Вот так-то, уважаемый! Давай, неси эти клещи обратно в кузницу, а впредь смотри, с кем и на что споришь!" Сказал так, и ушёл своей дорогой, кымыс попивая.
С той поры умные люди так и говорят: только круглый дурачок с шайтаном спорит на чочок!
В далёкие времена жил в одном кыштаке почтенный бай Назарбай со своей единственной дочерью, красавицей Алтынай. Очень Назарбай её любил, от всего оберегал, воспитывал в строгости, никуда одну не отпускал — лишь бы доченьку не обидели. Уже давно пришла пора Алтынай замуж выходить — и сватались к ней, да Назарбай сильно придирчив был, ни за кого не отдал, никто из женихов ему не понравился. Так и перестали совсем к Алтынай свататься.
И всё вроде было хорошо: и достаток в доме есть, и покой, но захворала красавица Алтынай. Сначала стала она молчаливой, петь перестала, побледнела, не ест ничего, еле ходит, а всё больше лежит, к стене отвернувшись, и вздыхает. Не на шутку испугался почтенный Назарбай: что такое, единственная дочь заболела! Уж он ей и травы целебные заваривал, и кымысом отпаивать пытался — ничего не помогает! Совсем загрустил Назарбай, ничего поделать не может — сохнет Алтынай день ото дня. Собрался тогда Назарбай, и поехал к великому мудрецу Акылу, совета просить.
Приехал Назарбай к Акылу, всё о печали своей рассказал: о том, как дочь свою любит, как оберегает от всего, о недуге её нежданном и как пытался её травами и кымысом лечить. Нахмурился Акыл и пошёл с вещей птицей Зымырык советоваться. О чём Акыл с птицей Зымырык говорили, Назарбай не слышал, только сидел на ширдаке да всё камчу в руках ломал.
Вышел к нему Акыл через некоторое время, и говорит со вздохом: — "Что, так и не знаешь, что с дочерью твоей единственной приключилось?"
— "Не знаю, уважаемый, — отвечает Назарбай, — Просто ума не приложу!"
Снова вздохнул Акыл, и говорит: — "Болезнь её — особая, кымысом этому делу не поможешь, травами лечебными не вылечишь. Тут нужна волшебная Чочок-трава, от неё твоя дочь сразу излечится!"
— "Так дай мне эту волшебную траву, — просит Назарбай, — Очень хочу свою единственную дочь вылечить!"
— "Эх! — говорит Акыл, — Раньше у меня, конечно, была эта волшебная трава, но с годами как-то вся кончилась".
— "А ты не можешь снова её собрать? — с надеждой спрашивает Назарбай, — Или мне скажи, где растёт!"
— "Нет, уважаемый, — говорит Акыл, — Мы с тобой уже старые, нам Чочок-траву уже ни за что не найти! Чочок-трава — не редкость, она везде растёт, но только молодые жигиты могут её сорвать. А теперь езжай домой, да по дороге подумай, а мне кымыс пора пить!"
Поблагодарил мудрого Акыла почтенный Назарбай, и домой поехал. Едет, а сам думает: — "Что за Чочок-трава такая, где её искать? Каких таких жигитов просить? Почему я сам не могу эту траву найти?" Едет, а сам всё под ноги смотрит — что там за трава растёт? А кругом растёт трава как трава: есть гладкая, есть лохматая, есть даже с цветочками маленькими. "Вот ведь загадал мне мудрец загадку, — думает Назарбай, — Которая же из них Чочок-трава?"
Приехал Назарбай к себе в кыштак и объявил повсеместно: — "Тому молодому жигиту, что принесёт Чочок-траву, дам быстрого коня под хорошим седлом, парчовый халат и десять баранов в придачу!" Как узнали о том окрестные жигиты — сразу бросились к Назарбаю. Сначала, конечно, спрашивали: что, мол, за Чочок-трава такая, как выглядит? Но Назарбай им на то отвечал, что, мол, сами должны догадаться, раз жигиты — так сам мудрый Акыл сказал. Тогда начали жигиты всякую траву собирать и Назарбаю носить, а он её заваривал и дочери давал. Да только ничего не помогает: от одной — во рту горько, от другой — кисло, от третей — вообще стыдно сказать, что было, три дня бедная Алтынай мучилась. Был даже один жигит из Чуйской долины, который целый куржун какой-то сухой травы привёз и курить её предлагал — но его сразу выгнали, от греха. А бедная Алтынай так и не выздоровела, даже, кажется, ещё хуже ей от всех этих трав стало.
