— Да я так и делаю, Валентина Павловна, что я маленький что ли!
— Ничего вы так не делаете.
Валентина Павловна повернулась спиной к Альберту Борисовичу и плавно удалилась. Альберт Борисович сделал еще одно глотательное движение и повернулся к Сергею Иванычу:
— Вот, елки-палки! Еще только месяц здесь работаю, а уже совсем на шею села.
— На шею?
— На шею…
Альберт Борисович сладко задумался, но быстро выплыл из грез и встрепенулся:
— Ты что, Иваныч, пришел? Когда с трупом в подвале универсама разберетесь?!
— Так труп вышел из комы и теперь у него ломка. А на счет пришел — вы же сами меня вызвали.
— Ах, да! Съезди в управление к Столярову, прими дело Фигурнова и передай вот сводку, хорошо?
— А почему нам Фигурнова? Это же кировский район.
— Ну так мы с Файзуллиным договорились — давай, вперед. Твой Семенов на машине? Вот быстро и слетаете.
Из управления Сергей Иваныч проехал до супермаркета «Ниагара», купил там все, что наказала Екатерина и, чтобы не таскать с собой на работу сумку, повез ее домой. Около соседнего дома Сергей Иваныч приметил за помойкой белый жигуленок, очень похожий на жигуленок Семенова, поднялся на свой этаж, попытался открыть дверь ключом, но не смог, несколько раз позвонил, потом махнул рукой и пошел на остановку.
Сергей Иваныч тяжело вошел в кабинет, Семенов поднял голову от заваленного делами стола и приветливо улыбнулся Сергею Иванычу:
— Что-то вас долго не было, Сергей Иваныч.
— Откуда ты знаешь, Семенов?
Семенов немного смутился, но тут же нырнул под стол и вытащил бутылку коньяка «Белый аист»:
— Это вам, Сергей Иваныч!
— За что, Семенов?
— Ну, вы же спрашивали, где можно купить хорошую выпивку — вот.
— Я спрашивал про сухое вино, и у меня сейчас уже нет денег.
— Да бог с вами, Сергей Иваныч, сочтемся как-нибудь.
— Ну, если только как— нибудь.
Екатерина налила Сергею Иваныч чаю и беспокойно спросила:
— Что пишут?
Сергей Иваныч удивленно поднял брови из-под края газеты и буркнул:
— Как обычно.
Сергей Иваныч прошел в зал, сел за письменный стол, достал из портфеля дело Фигурнова, заточил карандаш и включил телевизор. Екатерина вошла следом, смахнула тряпкой несуществующую пыль с мебели, открыла и закрыла балкон, поправила занавески и, вдруг вспомнив, резко повернулась к Сергею Иванычу:
— Игорешка тройку по-английскому получил.
— Надо ему…
— Нет, он то учит, просто их учительница, представляешь, ставит заниженные оценки, потом предлагает себя в качестве репетитора, представляешь?
— Н-да…
— Я уж думаю, может быть, намекнуть ей, кто у Игорешки папа, как ты считаешь?
— Криминала нет — не поможет.
Екатерина побарабанила пальцами по ручке кресла:
— Что-то дверной замок стал заедать — ты не заметил?
Сергей Иваныч нарисовал на листочке в ряд четыре квадратика:
— Заметил, в обед дверь не смог открыть.
— Ты в обед приходил? А что ты приходил? Ты же говорил, что занят.
— Продукты купил, по пути хотел занести.
— А я уж подумала, что ты…
Екатерина, вдруг стала покрываться пятнами, схватила тряпку и выбежала из зала:
— У меня что-то на кухне подгорает!
Сергей Иваныч рядом с квадратиками написал: «сильно ограниченная женщина из четырех букв», потом достал ластик, стер квадратики и надпись.
Бледный и помятый Семенов сказал Сергею Иванычу:
— Здрасьте. Вчера одноклассник из Владивостока приехал, вам икры красной не надо?
— Не знаю, у жены надо спросить.
Сергей Иваныч обошел лежащее на полу большое грузное тело мужчины и присел на диван к маленькому худенькому молодому человеку в очках, загораживающему всхлипывающую женщину, забившуюся в угол.
— Вы кто?
— Я любовник.
— А зовут как?
— Петров.
— А вас как?
— Алевтина Николаевна.
— А на полу кто?
— Муж.
— Что ж вы, любовник Петров, лишили Алевтину Николаевну мужа?
— Он первый начал.
— Да, мужья имеют свойство начинать первыми, а любовники кончать последними.
— Попрошу без пошлостей.
Сергей Иваныч посмотрели на молодого человека с удивлением, а Семенов даже проглотил раздробленную крепкими зубами спичку.
— Чем же вы его, Петров?
— Кулаком.
Сергей Иваныч опять посмотрел на молодого человека с удивлением.
— Поподробнее, пожалуйста.
— Он зашел, стал ругаться, угрожать, замахнулся на Алевтину, я сделал ему предупреждение, он не послушал меня, а, напротив, толкнул, я возмутился, он стал трясти Алевтину за плечи и говорить ей нелицеприятные слова, я еще раз предупредил его, он схватил меня за шиворот, я выскользнул из пиджака и нанес ему удар кулаком в солнечное сплетение, он побагровел, потом упал и умер, мы вызвали милицию.
Сергей Иваныч оценивающе взглянул на маленький кулачок Петрова:
— Вы что же, занимаетесь восточными единоборствами?
— Нет, но за себя и за женщину постоять могу, — Петров с достоинством поправил очки и покровительственно взглянул на Алевтину Николаевну.
— В камере и на зоне вам это здорово пригодится.
Петров быстро снял очки, протер их платочком, спрятал во внутренний карман и хрипло спросил:
— Почему в камере? Я же не убегу. Я же защищался.
К Сергею Иванычу наклонился судмедэксперт и сказал, что у трупа есть слабый пульс, но, похоже, произошел обширный инфаркт.
— Замечательное вино!
— Какой салатик восхитительный!
Екатерина обрадовано махнула рукой:
— Скажите тоже! В этот раз совсем салат не получился, обычно я все продукты покупаю в «Ниагаре», а в этот раз попросила Сергея купить, так он взял и приобрел все в ближайшем продуктовом.
Екатерина захихикала, а Сергей Иванович удивленно взглянул на супругу, вытянул из аккуратно составленного букета салфеток розовую, развалил бумажную икебану и вытер уголком салфетки сухие губы.
Беляшев снисходительно улыбнулся:
— Ничего, Иваныч, твоя сила в другом. Ты выше житейских проблем. А что если нам чего— нибудь покрепче, а?
— Виль, ты же обещал, — тяжело зашептала Беляшева.
— Да ладно.
— Сергей! — Екатерина широко раскрыла глаза и, кивнув остреньким подбородком в сторону кухни, добавила: — Ну!
Сергей Иванович грузно поднялся, прошел на кухню, достал из холодильника бутылку водки, перелил ее в тут же запотевший хрустальный графин, и неспеша вернулся к гостям.
— Иваныч! Ну, Иваныч!
— Виль, ты же обещал.
— Да ладно.
Сергей Иваныч разлил водку по рюмкам, а Екатерина встала и сказала длинный путаный тост за всех присутствующих.
Сергей Иваныч открыл глаза, послушал храпящих на два голоса в их супружеской кровати Беляшевых, встал с дивана, стараясь не разбудить Екатерину, заглянул в детскую, взял со стола сына тетрадку с ручкой и прошел на кухню. Сергей Иваныч переложил с маленького столика в мойку два больших грязных блюда из-под салата и на освободившейся поверхности расстелил тетрадку. Сергей Иваныч надолго задумался, потом вздохнул и стал вписывать в голубые клеточки короткие и длинные строчки, периодически их зачеркивая и переписывая. Так проработав часа полтора, он, наконец, поставил точку и прочитал сам себе чуть слышным шепотом большое рыхлое несвязанное стихотворение про жизненный путь, полный опасностей, бытовых и социальных неурядиц, предательств, но освещенный светом какой-то далекой не очень яркой, зато таинственной звезды. Сергей Иваныч налил себе полстакана сухого вина, выпил, потом вырвал из тетради исписанные листы, скомкал их и сжег в пепельнице.
— Сергей, ты что?!
— Да так.
— Иди спать ложись, хватит вино пить.
Екатерина протяжно зевнула и, прикрыв ладошкой рот, тряхнула головой. Сергей Иваныч грустно отметил в ряду пустых бутылок у стеночки подаренную ему на долгую память полковником Саркисяном бутылочку коллекционного коньяка, дошел до дивана, лег и ворочался с боку на бок до самого утра.
— Аныч!
Сергей Иваныч посмотрел на селектор, поправил галстук, пригладил волосы и пошел к начальству.
— Альберт Борисович?
— Заходи, Иваныч, присаживайся.
Альберт Борисович выкладывал из сейфа личные вещи и складывал их в объемный кожаный портфель.
— Что-то случилось, Альберт Борисович?
— Ухожу, Иваныч, на повышение.
— В управление?
— Бери выше, Иваныч. В администрацию пресс-секретарем.
— Круто.
— Тебя, Иваныч, я рекомендовал на свое место. Ты же мой человек?
— Конечно.
— Но, Иваныч, пока удалось протащить тебя только на И. О. — остальное зависит уже от тебя. Так что все в твоих руках.
— Понятно.
Альберт Борисович вынул из сейфа старенькую электробритву «Агидель» и нежно ее погладил:
