- Чаю налить, - предложила Женя, видя, что мужчины собираются «поиграть в гляделки».
- Налей, - согласился старик. – А ты, - кивнув на папку, - смотри, это чтобы вы не думали, что я выдумываю, или просто к вам пристаю.
Первым документом в папке лежала копия диплома об окончании циркового училища. Виталий усмехнулся, не понимая, зачем это здесь нужно. Сергей Саввыч покачал головой:
- Я заканчивал. Увлекся, понимаешь, фокусами всякими, телекинезом, чтением мыслей, гипнозом. Поступил, обучился… А потом – ты дальше гляди – передумал, поступил в университет, на психиатра. Так всю жизнь и проработал в клинике для душевнобольных. У нас здесь и такая есть. Знаменитая. Сюда больше всяких звезд привозят, или состоятельных. Всякое бывает, и у них крышу сносит…
Отложив копии документов об образовании в сторону, Виталий наткнулся на копию трудовой книжки – да, сосед был человеком обстоятельным: действительно, психиатрическая лечебница № такой-то, стаж больше 30 лет… Потом была копия выписки из истории болезни Хейфец Елизаветы Генриховны. Мужчина ничего не понял, диагноз был для него только набором непонятных слов.
- Она не лечилась в клинике, просто наблюдалась, стояла на учете, - пояснил Сергей Саввыч. – У Марты роды были тяжелыми. Лиза шла второй, повредилась сильнее. Не говорила ни с кем, ходила с игрушкой, дичилась.
Эти пояснения вполне соответствовали тому, что рассказал Михаил. Но следующий документ поразил Виталия: Алиса так же наблюдалась в клинике.
- Шизофрения, - пожал плечами сосед. – Почти не проявлялась. Этот диагноз у них наследственный. У Марты отец был шизофреником.
- Не пойму, зачем вы мне все это показываете, куда ведете? – Виталий быстро пролистнул документы в папке.
- Просто чтобы не считали меня чудиком. Привязался, мол… А я просто помочь хочу. Михаилу хотел помочь…
Сергей Саввыч выразительно глянул на мужчину, будто притянул глаза его. Виталий почувствовал, что оторваться от этого контакта никак нельзя. Его душа словно увязла в чьей-то чужой душе. Но духоты, удушливости навязанной воли не было. Наоборот, словно ветерком в жару повеяло. А на фоне этого вдруг всплыл голос соседа:
- Снился же сон вам? И тебе, и жене твоей? Про девочку?
Оглянувшись по сторонам в поисках Жени, и наконец, найдя ее за своей спиной, застывшей с чашкой чая в руках, мужчина кивнул.
… Ночь. Тишина. Только сверчки поют свои заунывные песенки, да ветер шебуршит ветвями деревьев.
Дом полон странных удлиненных теней. Сразу и не поймешь, что их породило: реальный предмет, или это виновато воспаленное воображение. Лунный свет перескакивает то туда, то сюда. В какой-то такой скачок освещенной оказывается большая лестница, ведущая из холла на второй этаж.
На самом верху замерла фигура девочки лет восьми. Она одета в длинную светлую ночную сорочку. Ее ноги босы. Волосы рассыпаны по плечам неприбранными локонами. На лице застыло выражение удивления и чего-то еще, что не поддается распознаванию. Девочка оглядывается по сторонам, будто картина дома, наполненного лунными тенями, для нее в новинку. Малышка выглядит только что проснувшейся. Разбуженной внезапно. Это состояние полусна наполняет ее движения загадочной вкрадчивостью, когда она начинает спускаться с лестницы.
- Алиса! – зовет девочка…
Эхо разносит ее крик во все уголки дома, многократно отражаясь в тишине. Но загадочная Алиса оставляет зов без ответа.
- Где мой мишка, Алиса?
Юная незнакомка летящей походкой сбегает вниз, в холл. Оббегает весь первый этаж, заглядывает во все уголки. Видно, что она ищет небольшой предмет.
Наконец, девочка доходит до большого зеркала, висящего на стене. Взгляд малышки натыкается на свое отражение. Она протягивает к нему руки.
- Алиса! – и проваливается в зеркальную поверхность, словно та – только водяная гладь…
- Я сам видел все, когда остался здесь ночевать, - прокомментировал Сергей Саввыч. – Сон повторяется из ночи в ночь. Всем, без исключения. Я предлагал помощь Михаилу и его жене, но они отказались. Просто не стали здесь оставаться. Приезжали днем, наводили порядок – и домой.
Виталий тряхнул головой, будто желая проснуться, и взял из рук Жени остывший чай.
- И что делать?
Евгения обхватила себя руками, будто замерзла, присела на краешек стула.
- Уезжать… Уезжать, увозить детей, продать эту дачу ко всем чертям, - шептала женщина. – Да, просто бросить! Ты как знаешь, я здесь больше не останусь!
- Зря вы так. Решение есть. Я же предлагал его Михаилу, - отозвался сосед. – Моя внучка – хороший медиум. Вы не думайте, учится на факультете психиатрии, заканчивает аспирантуру. Просто имеет некоторые способности…Сейчас у нее каникулы, гостит у меня. Отправьте детей в город. Останемся здесь на ночь вчетвером, авось, что-то откроется?
Предложение старика принял больше Виталий. Евгения сидела в некотором ступоре. Мужчина даже не был уверен, что она вернется с ним из города. Но жаль было, увязнув в этом уже порядочно, вдруг бросить все, когда разгадка где-то рядом.
Ночь спустилась на дом как-то неожиданно. Лунные тени напрямую вызвали ассоциацию с навязчивым сном. Даже стало как-то немного не по себе. Захотелось завести машину и уехать обратно в город, где дети, наверное, уже мирно спят под присмотром тещи и тестя.
Виталий немного взял себя в руки, почувствовав прикосновение холодной Жениной ладошки. Жена волновалась не меньше его. Ее глаза в лунном свете напоминали глаза девочки из сна: потерянные, удивленные, испуганные. Сергей Саввыч был, казалось, самым спокойным. Его внучка – Аглая – едва придя, поднялась наверх. Старик сказал, что так надо, что она подготовится и спустится, когда придет время. Какое время должно придти?...
Виталий с замиранием сердца переводил взгляд с одного знакомого предмета обстановки на другой, замечая, как темнота постепенно скрадывает привычные очертания, как лунный свет создает фантастичные образы. В глубине дома раздавались потрескивания, шорохи. В привычной ситуации все бы списалось на перепад температуры с дневной жаркой, на ночную прохладную, а теперь в голове роились странные предположения, одно нелепее другого.
Судя по глазам Жени, ее одолевали те же мысли.
Сергей Саввыч глянул на циферблат наручных часов и тихо проговорил: «Пора. Полночь». Тут же послышался бой часов. Хотя откуда взялись часы с боем? Ни Виталий, ни Женя не уважали таких. Может в этом состояла подготовка Аглаи?...
Лунный свет, как заправский светорежиссер, скользнул на лестницу…
…На самой вершине стояла девочка. В длинной, почти до пят, белой ночной сорочке. Босоногая, с распущенными по плечам волосами…
Разумеется, все присутствующие видели, что это внучка старика, но сквозь нее будто выступала более юная незнакомка. Как это получилось, никто не смог бы ответить, даже предположений не возникало. Как двадцатипятилетнее лицо смогло приобрести нужную детскость, в точности повторяя выражение, мимику полночной гостьи из странных снов.
Аглая – или кто? – спустилась с лестницы. На ее лице было любопытство, страх.
- Алиса? Вы видели Алису? – голос был детским, высоким, и то, что незнакомка обращалась к присутствующим, подтвердило, что она их видит, в отличие от содержания сна.
- А ты – не Алиса? – спросил Сергей Саввыч, он провел пальцем по ее щеке. – Ты? Лиза?...
- Лиза, - подтвердила девочка-девушка. – Алиса куда-то дела моего мишку. Я все ищу – ищу. Надо найти Алису…
Старик неожиданно стукнул ладонью по лбу Аглаи. Она покачнулась, замерла и повалилась на пол. Быстрота происходящего не давала задуматься, зачем нужен тот или иной поступок. И Виталию, и Евгении казалось, что это просто вариант того же сна. Старик тем временем, что-то прошептав над внучкой, привел ее в чувство.
- Милая, что ты чувствовала?
- Страх. Я знала, что если спущусь с лестницы, не смогу вернуться назад, - ответила устало девушка. – Но мне необходимо было найти игрушку. Какая-то привязанность к ней вела меня навстречу страху…
- Алиса… Ты нашла ее?
- Нет… Но я знала, что это именно Алиса забрала моего мишку.
- Что ты чувствовала к сестре?
- Неприязнь… Ужас…, - лицо Аглаи покрылось бисеринками пота, которые блестели в лунном свете. – Последнее, похоже, прижизненное воспоминание – вижу игрушку, подвешенной на ветку дерева. Я поднимаюсь вновь на чердак, открываю окно, пытаюсь дотянуться. Толчок в спину… Алисин смешок…
Вдруг черты девушки исказились, будто от внезапной судороги. Она затряслась, забилась в конвульсиях. Потом неожиданно обмякла, вновь села на полу. В ее чертах проглядывала девочка. Другая девочка. Она уверенным взглядом, победным, торжествующим обвела холл, лица присутствующих. Остановилась на Сергее Саввыче.
