- Но как тогда я буду вести дневник? - спросила я.
Он ничего не ответил. У меня появилась идея:
- Ты можешь напоминать мне?
Он сказал мне, что будет.
- Но тебе нужно сказать мне, где ты будешь его прятать.
Мы остановились перед домом. Только, когда он остановил машину, я поняла, что это мой дом.
- В шкафу для одежды. Я положу его в глубине шкафа.
Я мысленно вернулась к тому, что видела сегодня утром, когда одевалась.
- В коробку из-под обуви.
- Хорошая идея. Но тебе нужно будет сделать запись сегодня вечером прежде, чем ты уснёшь. В противном случае завтра это будет всего лишь пустой блокнот. И ты не будешь знать, что это.
Я сказала, что так и сделаю, и вышла из машины.
- Береги себя, Кристина.
Сейчас я сижу в кровати, жду мужа и смотрю на фотографию дома, в котором я выросла. Он кажется таким нормальным, таким земным. Таким знакомым. Как я перенеслась оттуда сюда? Что произошло? Какова история моей жизни? Я слышу, что пробили часы в гостиной. Полночь. Бен поднимается по лестнице.
Я спрячу дневник в обувной коробке и положу её в шкаф туда, куда обещала доктору Нэшу. Завтра, если он позвонит, я напишу ещё.
Суббота, 10 ноября
Я пишу это в полдень. Бен внизу, читает. Он думает, что я сплю, но я, несмотря на то, что устала, не сплю. У меня мало времени. Я должна закончить до того, как забуду. Я должна сделать эту запись. Я смотрю на часы и засекаю время. Бен предложил сходить прогуляться после обеда. У меня чуть больше часа.
Сегодня я проснулась, не зная, кто я. Когда я открыла глаза, то ожидала увидеть твёрдые углы прикроватного столика, жёлтую лампу, приземистый шкаф в углу комнаты и приглушённых тонов обои с рисунком папоротников. Я ожидала услышать маму, готовящую бекон на завтрак, или отца, насвистывающего во время стрижки изгороди в саду. Я ожидала, что в кровати не буде никого, кроме меня и кролика с оторванным ухом.
Я ошибалась. Я в комнате моих родителей. Так я подумала сначала, но потом поняла, что не узнаю комнату. Она была мне совершенно незнакома. Я забралась обратно в кровать.
«Что-то не так, - подумала я. – Всё ужасно, ужасно неправильно».
К тому времени как я спустилась вниз, я уже увидела фотографии вокруг зеркала, прочитала надписи к ним. Я знала, что я не ребёнок, и даже не подросток. Я уже поняла, что человек, готовящий завтрак внизу и подпевающий радио, не был ни отцом, ни соседом по комнате, ни парнем. Его зовут Бен, и он мой муж. Я замешкалась у входа на кухню. Мне было страшно. Сейчас я его увижу, как в первый раз. Какой он? Будет ли он выглядеть, как на фотографиях? Или же они не давали точное представление о нём? Может быть, он будет старше, толще, лысее? Какой у него голос? Как он двигается? Насколько удачное у меня замужество?
Видение появилось неизвестно откуда. Женщина. Моя мама? Говорила мне быть осторожнее. Выходить замуж в спешке...
Я открыла дверь. Бен стоял ко мне спиной, переворачивая лопаткой шипящий и брызжущий бекон. Он не слышал, как я вошла.
- Бен? - сказала я. Он резко повернулся ко мне.
- Кристина? Ты в порядке?
Я не знала, что ответить, и поэтому сказала:
- Да, думаю, да.
Тогда он улыбнулся, кажется, он почувствовал облегчение, и я тоже.
Он выглядел старше, чем на фотографиях наверху, на его лице было больше морщин, его волосы начали седеть и немного выпадать на висках, но это делало его ещё более привлекательным. Его подбородок обладал силой, подходящей более пожилому мужчине, а его глаза светились озорством. Я поняла, что он напоминает слегка постаревшую версию моего отца.
Я могла бы найти и хуже. Куда хуже.
- Ты уже видела фотографии? - спросил он. - Не волнуйся. Я всё объясню. Почему бы тебе не присесть?
Он указал жестом:
- Столовая там. Я буду через мгновение. Вот, возьми.
Он дал мне мельницу с перцем, и я пошла в столовую. Несколькими минутами позже он последовал за мной с двумя тарелками. Он поставил тарелки с бледными полосками бекона, плавающими в жире, поджаренные яйца и хлеб. И пока я ела, объяснил, как мне дальше жить.
Он сказал, что сегодня суббота, что он работает пять дней в неделю учителем. Он рассказал про телефон в моей сумке, про доску, прикреплённую к стене на кухне. Он показал мне, где наш резервный фонд, две двадцатифунтовые банкноты, туго свёрнутые и засунутые за часы на каминной полке, и альбом, в котором я могу увидеть частички своей жизни. Он сказал, что вместе мы справимся. Не уверена, что поверила ему, но ничего другого, похоже, мне не остаётся.
Я закончила есть и помогла ему убрать посуду.
- Может быть, пойдём на прогулку попозже, - спросил он. - Если ты хочешь?
Я сказала, что хочу. Кажется, он был доволен ответом.
- Мне только нужно сделать доклад, - сказал он. - Хорошо?
Я поднялась наверх. Когда я осталась одна, моя голова закружилась, пустая и полная одновременно. Я ничего не могла понять. Всё казалось нереальным. Я посмотрела на дом, в котором сейчас была, на дом, который, как я теперь знала, мой, глазами, которые никогда не видели его прежде. На мгновение я почувствовала себя так, как будто бегу. Мне нужно успокоиться.
Я села на угол кровати. Я справлюсь с этим, подумала я. Наведу порядок в доме. Займу себя. Я взяла подушку, чтобы взбить её, в это время что-то начало звонить. Я не знала, что это. Это была тихая, настойчивая, тоненькая мелодия. Моя сумка лежала у ног, и когда я подняла её, поняла, что звонок, похоже, идёт из неё. Я вспомнила, что Бен говорил мне о телефоне. Когда я нашла его, он светился. Некоторое время я смотрела на телефон. Часть меня, похороненная глубоко внутри, или где-то на краю памяти точно знала, что это за звонок. Я ответила.
- Алло? - мужской голос. - Кристина? Кристина, ты там?
Я ответила, что да.
- Это твой доктор. С тобой всё в порядке? Бен рядом?
- Нет, - сказала я. - Он... Что это значит?
Он назвал мне своё имя, и рассказал, что мы работаем уже несколько недель.
- Над твоей памятью, - сказал он, и когда я не ответила, он продолжил, - Я хочу, чтобы ты доверяла мне. Посмотри в шкафу в спальне.
Он сделал паузу прежде, чем продолжить:
- Там, на полу, стоит коробка из-под обуви. Загляни в неё. Там должен быть блокнот.
Я посмотрела на шкаф в углу комнаты.
- Откуда ты всё это знаешь?
- Ты сказала мне, - ответил он. - Мы виделись вчера. Мы решили, что ты будешь вести дневник. Ты сказала мне, где будешь его прятать.
Я не верю тебе, хотелось сказать мне, но мне показалась, что это будет невежливым, да и не было полностью правдой.
- Посмотришь? - спросил он. Я ответила, что посмотрю, тогда он добавил. - Посмотри прямо сейчас. Не говори ничего Бену. Посмотри.
Я ещё не закончила телефонный разговор, но подошла к шкафу. Он был прав. В шкафу на полу стояла коробка из-под обуви, голубая коробка с надписью "Школа" на неподходящей по размеру крышке, а внутри её лежал блокнот, завёрнутый в ткань.
- Он у тебя? - спросил доктор Нэш.
Я вытащила его и развернула. Он был в коричневом кожаном переплёте и выглядел дорогим.
- Кристина?
- Да. Он у меня.
- Хорошо. Ты его читала?
Я открыла первую страницу. Меня зовут Кристина Лукас, было написано в начале. Мне сорок семь. У меня амнезия.
Я занервничала, заволновалась. Это было похоже на шпионаж, но за самой собой.
- Да, - сказала я.
- Замечательно!
Потом он сказал, что позвонит завтра, и на этом мы закончили разговор.
Я не двигалась. Там, на корточках у открытого шкафа и неубранной кровати, я начала читать. Сначала, я почувствовала разочарование. Я ничего не помнила из того, что написала. Ни доктора Нэша, ни офиса, в который он привёл меня, ни задачи, которые мы решали. Несмотря на то, что я слышала его голос, я не могла представить его себе или себя с ним. Дневник был похож на выдумку. Но затем я нашла фотографию, засунутую между страниц дневника. Дом, в котором я выросла, дом, в котором я ожидала проснуться этим утром. Он настоящий, это моё доказательство. Я встречалась с доктором Нэшем, и он дал мне эту фотографию, этот кусочек моего прошлого.
Я закрыла глаза. Вчера я описала дом моего детства, банку из-под сахара в кладовой, сбор ягод в лесу. Помню ли я ещё всё это? Смогу ли я вспомнить ещё что-нибудь? Я подумала о моей маме, отце, желая, чтобы появились ещё какие-нибудь воспоминания. Потихоньку начали появляться картинки. Неяркий оранжевый ковёр, оливко-зелёная ваза. Желтый детский комбинезон с розовой уткой, пришитой на груди, и клепками до середины. Пластмассовое тёмно-синее кресло для ребёнка и горшок грязно-розового цвета. Цвета и формы, но ничего, описывающее жизнь. Вообще ничего. Я подумала, что хочу увидеть родителей. И тогда впервые я осознала, что каким-то образом знаю, что они мертвы.
