Капитонов встает и боком к проходу, и по проходу пробирается к двери.
22:09
— Евгений, — представляет Марина Капитонова мужу, а Капитонову — мужа: — Тодор.
И с наигранной гордостью:
— Настоящий бельгиец.
— Но не Пуаро, — показывает Тодор пальцем на отсутствие усов, щекоча себя под носом.
Капитонов не замечает акцента.
Настоящий бельгиец — крупный брюнет.
Покойному Мухину противоположность.
— Моя мама болгарка, мой отец из Брюсселя.
Штаб-квартира НАТО. Капуста. Кружево. Пиво.
Моментально вспомнен контекст.
Надо ли Капитонову рассказывать о своих родителях?
— Короче, русский, — заключает Марина.
— Укороченный русский, — подхватывает Тодор.
— Почему это ты укороченный?
— Ну как же? Кто-то из ваших сказал: широк русский человек, надо укоротить.
— Там, по-моему, было «сузить».
— Неважно.
Болтовня продолжается в комнате.
— Женя тоже в Бюсте работал, — сообщает мужу Марина.
— В бюро статистики, — отзывается муж, давая понять Капитонову, что понимает жену.
(В Бюсте, вместе с Мухиным — тоже.)
Над чем работает он сам, Тодор начинает рассказывать, открывая бутылку болгарского красного (гость отказался от водки): он работает над… Но тут Капитонов уже не уверен, что за поприще это — пищевая промышленность, медицина, пиар? Задав по ходу рассказа вопрос, Капитонов понял, что лучше не спрашивать: настоящий бельгиец чересчур обстоятелен. Что-то связано с кисломолочным напитком, традиционно производимым в одном из горных районов Болгарии, где еще в позапрошлом веке было отмечено большое число долгожителей. В свое время этим кисломолочным напитком заинтересовался профессор Мечников, лауреат, между прочим, Нобелевской премии по медицине — большую часть исследований он провел в Париже, в Пастеровском институте, где, кстати, хранится урна с его прахом.
— За встречу, — предлагает Марина.
Когда рассказывает Тодор, она смотрит чуть в сторону, на ту часть стола, на которой салфетки в подставке, и лицо у нее ничего не выражает, кроме напряженного ожидания.
Русский Тодора настолько чист, что готов в нем выдать нерусского. Но возможно, Капитонов льстит себе, желая показаться самому себе проницательным.
Йогурт (с ударением на втором слоге в соответствии с новой нормой русского языка и исторически правильным (что Тодор умудрился, к слову, отметить) произношением), производимый на Западе, совсем не йогурт. Как и производимый в России по западным технологиям. Нельзя забывать, что писал Мечников о молочных микробах и их пользе. Мечникова интересовала проблема естественной смерти. Это когда у организма, пресыщенного жизнью, притупляется страх смерти, и тому в известной степени способствует правильное питание.
Тодор сам говорит:
— За здоровье.
Капитонову странно, что не может понять, серьезен ли Тодор или это он столь изощренно маскирует иронию.
Нравится ли Капитонову Петербург, интересуется настоящий бельгиец.
— Я отсюда уехал не так давно.
— Да. Мне это известно. Но заметны ли изменения, хотелось бы знать.
— Сосульки, — отвечает Марина за Капитонова.
— Что поделать, такая зима! — восклицает Тодор. — А не скучаете? Москва — не Санкт-Петербург.
— Нет времени, а то бы, конечно, погулял по городу.
— Скользко, скользко! Все ноги ломают. Вон Татьяна Игнатьевна сломала шейку бедра!
Капитонов не спрашивает, кто такая Татьяна Игнатьевна. И Марина не говорит. Марина просит его рассказать о конгрессе. Капитонов рассказывает в двух словах, как он сам понимает смысл того, чему участником ему случается быть, но не может ответить на вопрос Тодора о Копперфильде — он не знает, почему давно ничего не слышно о Копперфильде.
— В таком случае я вам сам расскажу.
Рассказывает.
Если верить Тодору, в Соединенных Штатах фокусы патентуются с обязательным условием публикации секрета через семь лет. Годы триумфа прошли, и теперь патенты вывешены в интернете. Тодор читал на английском, изучал, разбирался, он все теперь знает.
— Ну и как же ему удавалось летать? — спрашивает Марина. — Он же правда летал?
Тодор объясняет: с помощью сверхкрепких тончайших волоконных нитей и особым образом вращающихся полуколец. Или просто колец — Капитонову не интересны секреты Копперфильда.
— А вы, значит, умеете отгадывать двузначные числа? Я могу загадать?
— Извольте, — говорит Капитонов.
— Да, загадал.
— Но только двузначное! — вмешивается Марина.
— Заинька, я понимаю.
— Прибавьте двенадцать, — говорит Капитонов.
— Да, — отвечает Тодор.
— Отнимите одиннадцать.
— Да.
Капитонов задумался.
— Или я ошибаюсь, или — десять.
— Да.
— Десять?
— Да. Да.
— Не помню, чтобы кто-нибудь загадывал десять. Наименьшее из двузначных.
— Тодор минималист, — говорит Марина.
— Нет, я не минималист. Можно еще?
— Нельзя, — говорит Марина.
— Почему же нельзя? Конечно, можно, — разрешает Капитонов.
— Нельзя. Хватит.
— Да почему же?
— Второй раз может не получиться.
— Ерунда, получится. Ну а если и не получится, то что?
— Женя, — отвечает Марина, — знаешь, почему я с детства не люблю жонглеров? Мне наплевать, сколько они предметов подбрасывают. Но мне некомфортно ждать, когда кто-нибудь хотя бы раз промахнется.
— Ладно, — говорит Тодор. — Вы фокусник, а я спорщик. Спорим, что если вы мне дадите тысячу рублей, я вам дам пять тысяч рублей.
— Охотно верю. Зачем спорить?
— Вы верите тому, что я дам вам пять тысяч, если вы мне дадите одну?
— Но вы же так сами сказали.
— И вы мне поверили?
— А почему я должен не верить?
— Подождите. Вы хотите сказать, что я идиот?
— Солнышко, Женя не говорил такого.
— Кто кому спор предлагает? — спрашивает Капитонов. — Вы мне или я вам?
— Так мы спорим? Дайте мне одну и получите пять.
— На что спорим?
— На что хотите. На рубль.
— Женя и Тодор, пожалуйста, прекратите.
— Вот вам тысяча.
— Спасибо. Я не могу дать вам пять тысяч. Значит, я, к сожалению, проиграл. Возьмите свой выигрыш, — он отдает рубль.
— Этот детский спор описан в книге Гарднера «Математические развлечения», я читал еще в седьмом классе.
— То есть вы все-таки хотите сказать, что я идиот.
— Солнышко, Женя не говорил этого. Отдай ему деньги.
Тодор пытается вернуть тысячу, но Капитонов брать не желает.
— Никаких возвратов. Я победил и честно заработал рубль.
— Не валяйте дурака. Вот ваша тысяча. Забирайте. Это шутка была.
— Все по-честному, — упрямится Капитонов, — тысяча теперь ваша, причем тут шутки?
— Это был демонстрационный спор.
— Мы не договаривались.
— Зачем вы спорили, если знали, что проиграете?
— Так я как раз выиграл!
— Женя, — строго произносит Марина, — если ты не возьмешь деньги назад, я рассержусь.
— Прекрасно, — бормочет Капитонов, убирая тысячу в карман. — Меня лишают моей победы, — он кладет рубль на стол.
— Да, — говорит Тодор, забирая рубль.
Пауза из тех, что принято называть неловкими.
— Если честно, я забыл этот трюк, — говорит Капитонов. — Вспомнил по факту.
— Все хорошо, — отвечает Тодор. — Хотите анекдот?
Рассказав, без паузы заявляет:
— Прошу меня извинить. Рад знакомству. Мне рано вставать. Оставайтесь у нас — зачем вам гостиница?
Тодор выходит из комнаты, Капитонов глядит на часы.
22:55
— Сиди! — протестует Марина против его попытки подняться со стула. — Ты же не торопишься. Ночуешь у нас. У нас комната свободная. — Я его обидел?
— Нет. Ему действительно вставать рано. Он жаворонок. Это мы совы.
Без Тодора за столом стало как-то проще, спокойнее.
Капитонов отказывается ночевать — категорически.
— Буду всю ночь бродить по квартире, как привидение. Зачем это надо?
Марина говорит:
— Он тебе не понравился?
— Понравился. Почему не понравился?
— У меня все хорошо, ты не думай, — сообщает Марина.
— Я вижу, не думаю.
— Нет, правда, у нас все хорошо. — И добавляет: — Мухин был тоже зануда.
— Марин, я не спрашивал… я так и не знаю, что там с Мухиным в конечном итоге… Следствие и все такое…
— А ничего. Дело закрыли. Вопросов больше, чем ответов. До последнего времени хотела нанять частного детектива. Сейчас уже не хочу. Но во что я не верю, это в то, что он сам.
— Тогда на похоронах я чушь порол, ты уж прости.
— Да кто ж это помнит.
— Нина помнила.
— Ниночка… Видишь, как у нас с тобой все симметрично. А я тогда так и не приехала, это ты уж меня прости.
