Ли Идоу он заметил, подойдя к выходу с вокзала. Он каким-то шестым чувством понял, что этот худой, долговязый человек с треугольным лицом и есть кандидат виноведения и одновременно писатель-любитель. И направился в сторону этих больших глаз, посверкивающих пугающим свирепым блеском.
Тот протянул через железное ограждение длинную худую руку:
— Наставник Мо Янь, если не ошибаюсь?
Мо Янь пожал ее, холодную как лед:
— Столько беспокойства доставил тебе, Ли Идоу!
Когда дежурная, проверяющая на выходе билеты, предложила предъявить их и Мо Яню, Ли Идоу аж взвился:
— Какие билеты? Ты хоть знаешь, кто перед тобой? Это мой наставник, писатель Мо Янь, который написал сценарий фильма «Красный гаолян», почетный гость, приехавший по приглашению горкома и мэрии!
Женщина замерла, молча уставившись на Мо Яня. Тому стало неудобно, и он торопливо вытащил билет, но Ли Идоу потянул его через турникет, бросив:
— Не обращайте на нее внимания!
Он снял с плеча Мо Яня сумку и закинул себе на плечо. Ростом он был где-то метр восемьдесят, выше Мо Яня на голову. Но Мо Янь успокаивал себя тем, что Ли Идоу цзиней на пятьдесят легче.
— Получив ваше письмо, наставник Мо, — с воодушевлением начал Ли Идоу, — я тут же доложил в горком, и секретарь горкома Ху сказал: «Милости просим, устроим сердечный прием». Вчера ночью я уже встречал вас здесь на машине.
— Но ведь я указал в письме, что приезжаю ранним утром двадцать девятого, — удивился Мо Янь.
— Да боялся я — а ну как вы приедете раньше времени и останетесь один в незнакомом городе. Вот и решил: может, и съезжу впустую, но вам хоть понапрасну ждать не придется.
— Вот уж действительно столько хлопот вам доставил, — вежливо улыбнулся Мо Янь.
— Городские власти вообще-то хотели, чтобы вас встретил замначальника отдела Цзинь, но я сказал, что у нас с вами, наставник, отношения свойские, никаких церемоний не требуется, поэтому лучше всего встречать мне.
Мы направились к стоявшему на площади роскошному лимузину. Площадь ярко освещали фонари различной формы, а омытый дождем лимузин выглядел еще более роскошным.
— В машине ждет главный управляющий Юй, — сообщил Ли Идоу. — Это их ресторана машина.
— Это какой главный управляющий Юй?
— Юй Ичи, конечно!
Сердце Мо Яня сжалось, в голове один за другим мелькнули многочисленные описания Юй Ичи. Сначала этот карлик никакого отношения к следователю не имеет, но в конце концов в одном из его видений умирает, и если события принимают такой оборот, можно сказать лишь, что без духов и демонов тут не обошлось. «Похоже, мои „Записки следователя Дин Гоуэра“ годятся разве что на растопку», — размышлял он.
— Главный управляющий Юй непременно пожелал приехать, — продолжал Ли Идоу. — Сказал, что ему приятно познакомиться с вами первым. Этот человек — свой в доску, и вам, наставник, ни в коем случае не следует… не стоит судить о нем по внешнему виду. Вы к нему с уважением, и он отплатит вам сторицей.
В этот момент дверца открылась, и из машины выскочил карманного размера мужчина, действительно не больше метра ростом — уж точно выше одного чи. Крепкого телосложения, изысканно одетый, он походил на джентльмена с хорошим образованием, только маленького.
— Мо Янь, негодник этакий, приехал наконец! — заорал он во всю глотку с заразительной хрипотцой, едва успев выйти из машины. Он подбежал к Мо Яню, схватил за руку и стал ожесточенно трясти ее, словно встретил старого друга, с которым не виделся много лет.
Мо Янь сжимал эту напряженную, не знающую покоя ручку, а на душе кошки скребли. Вспомнилось, при каких обстоятельствах у него в романе Дин Гоуэр убивает его. И зачем это надо было? Такой занятный человечек, прелестный, как заведенная до упора игрушка. Что плохого в том, что он занимался любовью с шоферицей? Зря он позволил убить его, надо сделать их с Дин Гоуэром друзьями, пусть вместе распутывают дело о пожирании младенцев.
Юй Ичи распахнул перед Мо Янем дверцу машины и забрался на сиденье рядом, источая изо рта винный аромат:
— Кандидат целыми днями только и говорит о тебе. Он тебя просто боготворит, этот тип. Но теперь-то мы познакомились, и, как я погляжу, не такой уж ты и красавец, чем-то напоминаешь продавца дешевой водки.
От такого замечания Мо Яня покоробило, и в его ответе проскользнула ирония:
— Вот у меня наконец и появилась возможность завести дружбу с главным управляющим Юем.
Юй Ичи рассмеялся радостно, как ребенок, а потом заявил:
— Просто супер: урод и карлик завели дружбу! Поехали!
Женщина за рулем — нормального роста, не лилипутка — вела машину молча и голоса не подавала. В тускло-желтом свете фонарей на привокзальной площади Мо Янь успел разглядеть миловидное лицо и точеную длинную шею и невольно ужаснулся: ну точь-в-точь шоферица, что в романе довела Дин Гоуэра до полусмерти.
Включив мощные фары, в свете которых зеленовато-белыми брызгами рассыпалась вода, женщина, умело маневрируя, выехала с площади. Салон лимузина полнился запахами роскоши. На полочке приборной доски покачивался пушистый игрушечный тигр. Как во сне, звучала музыка, и машина плыла в этой музыке, будто по воде. На широких и ровных улицах не было даже кошки. Большой город Цзюго: улицы с обеих сторон застроены современными зданиями. Кандидат виноведения ничуть не преувеличивал, говоря, что город переживает расцвет.
Вслед за Юй Ичи Мо Янь вошел в ресторан «Пол-аршина», за ним — Ли Идоу с сумкой на спине. Интерьер ресторана оказался действительно великолепным. Пол в холле на самом деле из мрамора и натерт воском до блеска. За стойкой портье — девушка в очках, не лилипутка.
Юй Ичи велел открыть номер триста десять. С ключом в руке она направилась к лифту, умудрившись нажать кнопку раньше всех. Дверцы лифта открылись, Юй Ичи заскочил в него и потянул за собой Мо Яня. Тот всем своим видом изобразил неторопливость. За ними вошли Ли Идоу и девушка в очках. Двери закрылись. Лифт стал подниматься, и в его металлической обшивке отразилось усталое, некрасивое лицо. Мо Янь даже не предполагал, что у него такой жуткий вид. Да, здорово постарел за последние несколько лет. Рядом с его лицом отражалось заспанное лицо девушки в очках. Он поспешно отвел глаза и уставился на цифры этажей, высвечивающиеся на панели. «…Смертельно усталый следователь оказался в узкой кабине лифта лицом к лицу со своим заклятым врагом Юй Ичи, — складывалось в голове. — Враги обмениваются взглядами, у того и у другого глаза наливаются кровью…» Взгляд его упал на кусочек белоснежной кожи, выглядывающий из-под расстегнутого воротничка очкастенькой; в стремительном полете мыслей этот кусочек кожи развернулся в цепь ассоциаций, и вот душа уже полна делами давно минувших дней. «В четырнадцать лет моя рука случайно оказалась на девичьей груди. „Ого, — захихикала девица, — уже знаешь, как трогать эти штуки! Хочешь глянуть?“ „Хочу“, — выпалил я. „Ладно“, — усмехнулась она. Меня аж затрясло как в ознобе, и вот вслед за рукой девицы, расстегивающей пуговицы на кофточке, передо мной со страшным грохотом отворяются большие ярко-красные врата в зрелость. Даже не успев подумать, что меня ждет, я устремился туда, и все детские годы, когда я гонял коров и овец, смотрел за птицей, тут же стали историей, куда уже не вернешься…» Двери лифта бесшумно открылись. Девица в очках подвела нас к номеру триста десять, открыла ключом дверь и отошла в сторону, пропуская нас. Мо Янь, который никогда не жил в номерах такого высокого класса, с наигранной широкой улыбкой прошествовал в этот роскошный люкс и плюхнулся на диван.
— У нас это лучший номер, ты уж не обессудь, поживи! — бросил Юй Ичи.
— Неплохо, — парировал Мо Янь. — Я бывший солдат, могу жить где угодно.
— Городские власти сначала хотели поселить тебя в гостевом доме горкома, — вставил Ли Идоу, — но там все хорошие номера зарезервированы для иностранных гостей и соотечественников из Гонконга, Макао и Тайваня — участников первого ежегодного фестиваля Обезьяньего вина.
— Лучше уж здесь. С чиновниками не хочется дела иметь, — заявил Мо Янь.
— Я знал, что наставник предпочитает покой и довольствуется малым, — снова встрял Ли Идоу.
— Как может человек, написавший «Красный гаолян», предпочитать покой и довольствоваться малым? — ухмыльнулся Юй Ичи. — Ты, паршивец, всего два дня в отделе пропаганды, а уже подхалимом заделался.
